106. Д. Шостакович. 1 скрипичный концерт. Пассакалия

137

Пятитемная полифоническая форма вариаций на остинатный бас (А), с применением сложного двойного и тройного контрапункта, выст­раивается в следующую структуру из 10 разделов (своб. КП — свобод­ный контрапункт):

I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII	IX	X
цц.   69	70	71	72	73	74	75	76	77	78
А	А	А	А	А	А	А	А	А	А
В	С	С	С	С	С	С	С	В
		D	D	E	своб. КП	E	D	С
			E	своб. КП
						Куль-мин.	Реприза

10-е проведение одной лишь основной темы (А) без других тем ком­пенсирует отсутствие такового в начале формы, из-за чего Пассакалия начинается прямо с 1 вариации и может быть отнесена к вариациям с те­мой в конце, но главная тема эта звучит не в басу.

8.3. Фигурационные (орнаментальные) вариации

Циклы фигурационных вариаций было принято писать на какую-либо заимствованную мелодию, легко узнаваемую слушателями и пос­тоянно звучащую для них сквозь вариационные раскрашивания. «Пьесы с вариациями всегда должны основываться на таких ариэттах, которые известны слушателям. При исполнении таких пьес не надо лишать публи­ку удовольствия деликатно подпевать исполнителю» (И.П. Мильхмайер, 1797). Но в сонатах л симфониях композиторы применяли для вариаций собственные темы.

Отличительные признаки данной формы: тема — в простой двух­частной, реже простой трехчастной форме; основной прием развития — фактурный, состоящий в орнаментировании (раскрашивании) темы, ди­минуировании (дроблении длительностей), применении различных фи­гураций; форма темы выдерживается во всех вариациях, с допущением эпизодических расширений и коды; тональность — единая, но с типич­ной заменой на одноименную в серединных вариациях. Благодаря выдерживанию формы темы в дальнейших вариациях, данная разновид­ность вариационной формы относится к числу строгих вариаций. В ком­позиции вариаций используются субтемы (в «32 вариациях» c-moll Бетховена — вариант темы в C-dur с последующими вариациями), субвариации (вариации на вариацию), наряду с диминуцией — также и редукция (укрупнение длительностей после их дробления).

Форма классических фигурационных вариаций стабилизовалась в творчестве Моцарта: число вариаций — чаще 6, а максимум — 12, предфинальная вариация — в темпе Adagio, последняя вариация — в ха­рактере финала инструментального цикла, со сменой темпа, метра, жанра. У Бетховена число вариаций изменилось в обе стороны — и сократилось до 4-х (вторые части 1, 9 скрипичных сонат, 23 фортепианной), и уве­личилось до 32-х (32 вариации с moll для ф.-п.)

138

Пример формы фигурационных вариаций у Моцарта — II ч. d-moll из 9 сонаты для скрипки F-dur K.377. Тема написана в простой двух­частной форме, количество вариаций — 6: 1-4-я и 6-я вар. в d-moll, 5-я в D-dur. Фактурно-ритмическая логика формы такова: от темы к 4-й вар. идет последовательное диминуирование (длительности восьмые, шест­надцатые, триоли шестнадцатых, тридцатьвторые). Примеры: мелодия начального периода темы (а), фигурация 1-й вариации шестнадцатыми (б), фигурация 2-й вариации триолями шестнадцатых (в), фигурация 3-й ва­риации тридцатьвторыми (г), тираты в 4-й вариации (д):

Далее наступает контраст в виде мажорной вариации, за которой следует финальная Сицилиана (по существу характерная вариация), со сменой темпа, метра, жанра; певучая мажорная вариация (dolce) рет­роспективно занимает место предфинального Adagio. Примеры: мелодия мажорной 5-й вариации (а), мелодия Сицилианы (б):

Пример моцартовской темы с 12 вариациями — в финале 6 сонаты для ф.-п. D-dur (K.284).

Примеры тем у Моцарта в простой 3-частной форме — в 10 вариа­циях на тему «Наш простак», в 8 вариациях на песню «Женщина — чу­десное создание».

Как правило, темы для классических вариаций имеют квадратную структуру, усиленную буквальным повторением частей. Оригинальней­ший образец неквадратности составляет тема бетховенских «12 вариаций на русский танец из балета «Лесная девушка» по Враницкому» (русский танец — «Камаринская»). Структура ее двухчастной репризной формы — 5 + 5 ||: 4 + 5 :|| (см. Пример 39).

Заключения фигурационных вариаций, помимо финальной «пере­мены в последний раз» (как в приведенном примере из сонаты Моцарта для скрипки, К.377), могут быть сделаны в виде самой виртуозной ва­риации (Н ч. «Крейцеровой сонаты» для скрипки Бетховена), или как репризное возвращение к теме (II ч. «Аппассионаты»), или путем воз­вращения к мелодии темы на фоне самого интенсивного диминуирова­ния (Ариэтта из 32 сонаты Бетховена).

Среди бетховенских вариаций Ариэтта C-dur, II ч. 32 сонаты для ф.-п, выделяется уникальным сохранением всей внешней формы орнамен­тальных вариаций и полной внутренней трансформацией ее семантики. Типовые внешние черты — тема в простой двухчастной форме, квадрат­ная по структуре (8 + 8), с повторением частей, вариации — строгие с последованием диминуций от восьмых к шестнадцатым, тридцать вто­рым, трелям; последняя, 5-я вар., окруженная разработкой и кодой, со­держит репризное возвращение темы, в вариациях — единая тональ­ность C-dur, за исключением модуляций в разработке. Переосмысление вариаций начинается с темы — Adagio molto semplice e cantabile: вместо «знакомой ариэтты» — тема на хоральной основе, со свободным регист­ровым пространством между глубокими «низинами» баса и поющей в вышине мелодией, в конце заполняющимся полнозвучными гимни­ческими аккордами. Диминуций, быстро захватывающие необычайно мелкие и все уменьшающиеся длительности, развертывают ритмику вариаций за пределами человечески-земного, пульсового ощущения времени и приходят к порогу восприятия длительностей и ритма — тре­пещущему биению трели в разработке и коде. Акустический разрыв ре­гистров, заданный первым же аккордом, сравнимый с акустикой гор, в ходе вариаций расширяется неуклонно расходящимися «лучами» — до контраста «звезд» и «пропастей»: антитеза хроматически перегармо­низованного «хорала» в гулких басах и в звонких «верхах» в 4 вар., «нечеловеческий», в 5 ¹/₂ октав, разрыв мелодии и баса в разработке (Es-dur), имитационные переклички «подземного» и «заоблачного» в ко­де. Сверхчеловеческая семантика вариаций из последней сонаты Бетхо­вена для ф.-п. у философа П. Флоренского вызвала образ встречи Отца и Сына: «О Сын Мой, я ждал Тебя 300 лет...».

140