Лекция шестая

Дорогие мои друзья, давайте сегодня учтем — о связи гигиены и терапии с эвритмией можно сказать бесконечно многое, — но давайте учтем тот пласт физиологии, который граничит со сферой духа/119/ и, который мы найдем при рассмотрении эвритмической деятельности. Все, что в этом отношении можно видеть в художественной эвритмии, выступит, конечно, гораздо сильней, если от нее перейти к тому, с чем за прошедшие дни мы познакомились как с некой усиленной эвритмией. Но суть того, что имеется в виду, доступна наблюдению уже за чисто артистическим исполнением эвритмии — и в известной мере физиологию можно строить уже для него. С этой целью давайте исполним следующее.

Г-жа Бауман, будьте любезны, исполните, чередуя гласные и согласные (к М.Я.Штейнер /120/, а вас я просил бы рецитировать), «Горные вершины...» /121/.

Уясним себе, что при этом происходит, и постараемся быть вполне точными. Что происходит? Рецитируется стихотворение. Эвритмист — в данный момент он и есть объект наших физиологических рассмотрений — слушает, внимательно слушает. Это первое, что важно учесть: он внимательно слушает. Значит, сам не говорит, он слушает. В этом суть. Он внимает тому, что, в сущности, является смысловым словом, смысловой связью слов. Значит, он слушает то, в чем живет умственная деятельность, деятельность представления. То, что он внешне воспринимает, это деятельность представления, облеченная в звуки. Не правда ли, наяву человек делает это нередко. Что же происходит, когда он делает это наяву? Продумав психофизиологию этого процесса, нетрудно заметить, что слушанию сопутствует легкое частичное засыпание. «Я» и астральное тело проскальзывают в то, что они воспринимают, вживаются в то, что воспринимают. Таким образом, слушая, человек отчасти выступает из самого себя. Он впадает в состояние, которое и подобно, и в то же время не подобно сну. Сон оно напоминает тем, что «я» и астральное тело слегка выделяются. А отличается от сна тем, что «я» и астральное тело, конечно, остаются чуткими, восприимчивыми и сознательными. Следовательно, все происходящее крайне напоминает имагинативную деятельность. Это тонкий процесс сознательной имагинации/122/, сознательный процесс имагинации, который остается вытесненным глубоко в подсознание. Вот что происходит.

На все, что так протекает, сам человек как-то реагирует; рассмотрим и эту реакцию. Итак, посмотрим, что происходит с тем, кто не рецитирует. Что же он делает, слушая? Он приводит в движение свое эфирное тело. Реагирует эфирное тело. Фактически эфирное тело выполняет те же движения, которые оно совершает, но значительно слабее, когда человек спит и оставляет свое эфирное тело в физическом. Раз он спит и оставляет свое эфирное и физическое тело, то эфирное тело будет, конечно, намного активнее, чем во время нашего бодрствования. А при таком «парализованном» сне, который сопровождает слушание, эти движения эфирного тела возбуждаются в повышенной степени. И их можно наблюдать. Таким образом, те движения, которые не так заметны у спящего, у слушающего будут гораздо заметнее. Значит, эфирные движения спящего, их буквальную демонстрацию, можно изучить на примере того, кто слушает. Изучать людей во сне просто ни к чему, достаточно изучить эфирные движения при слушании, — это будут те же движения, только усиленные. Эти движения мы изучаем, а затем их выполняет физическое тело, то есть физическим телом мы проскальзываем во все движения, в те эфирные движения, которые изучены указанным методом. Так что в эвритмии выполняется то, что человек постоянно совершает своим эфирным телом во время слушания. Вы видите, что, собственно, происходит.

После подобных наблюдений мы поймем и то, к чему это приводит. Это приводит к тому, что в сознание вносится то — причем в обход, через физическое движение, — что обычно протекает бессознательно. Значит, опять в обход, через физическое тело, мы возбуждаем астральное тело и «я», добиваемся их активизации. Но что же тогда происходит? Когда астральное тело и «я» активизированы указанным образом, их деятельность уподобляется тому, что в ребенке и в растущем организме активно от природы. Стало быть, мы взываем к силам роста. Наш материал — сами силы роста человека/123/. Если ребенку грозит отставание в росте, так можно стимулировать рост. Когда же человек вышел из детского возраста и силы роста пошли на убыль либо он проходит уже вторую половину жизни, мы обращаемся в нем к молодым, к омолаживающим силам. Но так как рост организма закончен, они не смогут стимулировать рост. Эвритмией можно содействовать росту ребенка или сдерживать аномальный рост. Напротив, у взрослого внутренний организм оказывает чрезмерное сопротивление, не дающее вызвать рост. Тем не менее мы вносим в него эти силы роста. Но, столкнувшись с сопротивлением организма, они проходят метаморфоз: в этом метаморфизованном состоянии они стимулируют пластическую способность внутренних органов, которые благодаря этому учатся лучше дышать и лучше переваривать/124/. Следовательно, в них стимулируется вся эта необходимая деятельность организма в целом. Занимаясь художественной эвритмией, не следует в то же время считать, что она является эвритмией лечебной, тем не менее в тот момент, когда у человека возникает какое-либо общее отклонение от нормы, она вызовет терапевтический эффект. Мы уже разбирали примеры, из которых видели, что при усилении обычной эвритмии должно, конечно, усилиться и то, что выступает как реакция, поэтому теперь мы сможем составить себе представление о влиянии эвритмии вплоть до пластической активности организма.

Понятно, что постоянные занятия эвритмией в первую очередь развивают органическую пластику, пластическую способность органов; понятно, что в недрах организма человек будет лучше дышать и применительно к внутреннему пищеварению он станет, если так можно сказать, умелым человеком. Он получит в большее распоряжение свой собственный организм. Станет внутренне ловчее. Да, в сущности, все искусство и заключается в развитии подвижности, пластичности, ловкости нашего внутреннего человека. Что прекрасно видно на примере лепки. Мы не сможем по-настоящему ваять, если своим внутренним чувством не умеем перенестись в ту фигуру, которую лепим, если не умеем воскресить в себе формирующие эту фигуру, готовые выразиться в ней силы. Если же в качестве инструмента брать сам наш организм и творить все это душой, то правильное для внешнего мастерства здесь будет тем более правильным — тогда нет иного пути, кроме создания в душе того, что выльется во внешнее движение тела.

А теперь, будьте добры, исполните то же стихотворение, но на этот раз в виде гласных, сделайте эвритмический акцент только на гласных. М.Я. рецитирует, Э.В. исполняет.

То, что я говорил о физиологии эвритмии, имеет здесь свою специфику. Ибо, когда исполнение включает лишь гласные, только что охарактеризованные аспекты выражены лишь отчасти. То, что я характеризовал, правильно лишь для описанного случая, причем лишь тогда, когда под рецитацию поочередно исполняют жесты то гласных, то согласных. И тому, что только что представлено, сказанное соответствует не вполне, самим этим идеям нужно придать некую специфику. Ибо здесь были выполнены совершенно определенные дифференцированные движения, являющие собой те движения в эфирном теле, которые связаны преимущественно со всем, что заключено в ритмической системе как таковой. Значит, мы рассматриваем ту систему (как систему эфирную), которая особенно активна в речи. Рассмотрим эту систему. Если человек слушает гласные (разумеется, в столь специфической форме это присутствует лишь в эвритмии и потому должно быть подчеркнуто, ибо в эвритмии это очень важно для терапии), стало быть, если ему рецитируют последовательность только гласных либо предлагают делать только данные движения (он слушает и делает движения, выражающие формы гласных), то, как правило, у слушающего гласные описанным образом активизируются те движения эфирного тела, которые соответствуют ритмической системе. И затем с помощью эвритмических движений он проскальзывает физическим телом в движения, обычно выполняемые эфирным телом при слушании гласных. В этом заключается специфика. Но благодаря этому стимулируется деятельность дыхания и внутреннего пищеварения в органах, используемых ритмической системой/125/. Происходит укрепление этих органов: в них раздается призыв — у растущих детей к силам роста, а у взрослых к пластическим силам, ведь у них эти силы встретят сопротивление организма.

Пусть это послужит вам введением в физиологию эвритмии гласных. Применяя в терапевтических целях эвритмию, развитую из гласных, вы сможете весьма эффективно воздействовать на ритмические органы.

А теперь, г-жа Бауман, пожалуйста, повторите то же стихотворение, исполняя только согласные. С первого взгляда вы заметите коренное различие между образованием согласных и образованием гласных. Это различие действительно радикальное. И если мы хотим исследовать то, что увидели, надо ясно себе представлять, что было бы, когда при обычном восприятии мы слышали бы только согласные. Представитель образованного сословия с этим встречается редко, но менее цивилизованным народам, конечно, приходится слушать много согласных подряд. У менее культурных народов/126/ язык отличается большим богатством мира согласных, где преобладает переход от одного согласного к другому, не перебиваемый промежуточным гласным. Это вы найдете даже в Европе. Взгляните на слова, написанные по-чешски, — вы увидите скопления согласных. Разумеется, в речи в них слышны гласные, но они пронизывают эти скопления непрерывным, слабо нюансированным потоком. Послушав чешский, вы скажете: согласные тут слышишь совсем не так, как в языке, очень богатом гласными.

Значит, перед нами совсем другой процесс и характеризовать его лучше всего так. Этот процесс, обыкновенное слушание, есть энергичное возбуждение тех движений эфирного тела, которые выполнялись бы нами в случае физических движений. Теперь они задержаны. Поэтому, воспринимая согласные, человек живет в известном напряжении. Слыша согласные, он бессознательно стремится к внешней физической имитации, к подражанию, которое сам же сдерживает. Возникает напряжение. По существу, это состояние покоя, но вызванное искусственно, — остановленные силой «я» движения, требующие, собственно, осуществления. Итак, сформированная* в себе самой воля — вот что проявляется при слушании согласных. Поэтому вы убедитесь, что восприятие согласных придает много внутренней энергии, внутренней силы. И тот, у кого глаз наметан, безусловно, может изучить, чем отличаются души таких народов, как, например, чешский, чем отличается душа человека, несущего в себе эту напряженность, эту напористость. Это можно изучить, если знаешь, что все это возникло на основе консонантности языка, — непрестанное сдерживание того, что готово вылиться в физическое движение.

* gestaltetes, так в расшифровке Финк. Сверка дает, скорее, gestalhltes (закаленная), в предыдущих изданиях — gestautes (запруженная).

Речь, конечно, снова идет о выходе человека за пределы себя, о переходе в состояние сна, и этот выход, этот переход в сон крайне интересен. Знаете ли, посмотрим на человека схематически: голова, ритмическая система, система конечностей и обмена веществ.

Конечно, в слушание согласных главным образом вовлечена система конечностей и обмена веществ. Человек хочет двигать конечностями, хочет начать двигаться, но движение выливается в напряжение. Он некоторым образом погружается в такой сон, какой в других случаях, в общем, не наступает, потому что «я» и астральное тело, собственно, остаются — как при обычном сне*, — остаются в самом организме/127/. И тогда мы даже стремимся сообщить системе конечностей и обмена веществ род искусственного сна. И раз своей системой конечностей и обмена мы в известной мере погружаемся в сон, наблюдается сильная реакция. Она заключается в том, что мы грезим. С другой стороны, сознание совсем не готово грезить. Тогда, так сказать, рядом с нами возникают сны, сверкающие вокруг нас

Оранжевый Оранжевый

Человек влияет на внешние астральные силы и на внешний эфир. Те, кто слушает согласные, делают ауру своего непосредственного окружения интенсивней, и, по принципу полярности, эта интенсификация проявляется в том, что оставшееся подсознательным сверкает вокруг организма головы в виде [своего] полярного содержания, в виде фактора волевых чувств, и погружается в организм головы фиолетовый.

* wie im gewohnlichen Schlafe. Чтение стенограммы ненадежно. Возможно, ее следует читать beim gewöhnlichen Slafe (во время обычного сна). См. прим. в конце книги

Поэтому у людей, привычных к согласным, наблюдается рост своеволия, упрямства. Ставшие волей сны сверкают по всему организму головы, ставшие волей сны.

Что же это такое, с истинно физиологических позиций, — «ставшие волей сны»? Их эфирно-физическим коррелятом будет в основном то, что при этом пластически действует в организме головы/128/. Значит, перед нами преимущественно пластическое воздействие на головной организм, поэтому так можно стимулировать отставший в своем развитии организм головы. И если заниматься консонантной эвритмией с умственно отсталым или с тем, у кого можно наблюдать, в физическом отношении наблюдать нарушения со стороны организма головы, то мы воспользуемся той силой, которая обычно как грезящая воля действует в остальном организме — в организме конечностей и обмена веществ, поддерживая здесь активность. Так у пациента с умственной отсталостью или с задержкой развития организма головы активизируется деятельность головы. Поэтому данный вид эвритмии можно использовать, чтобы вызвать те силы, которые исцеляют организм головы/129/. В особенности если интенсивно проводить то, с чем за последние дни мы ознакомились как с усиленной разновидностью, с усиленным метаморфозом согласных в эвритмии/130/.

Само собой разумеется, что, желая рассмотреть физиологию эвритмии, следует обратить взор на подвижного, на активного человека, — значит, в самом деле заняться физиологией. Ведь, собственно, в обычной физиологии заняты вовсе не физиологией. И даже в опытах на живом, в сущности, исходят из мира машин, а то и вовсе изучают труп — и делают физиологические выводы. Значит, это умозаключения. Но то, что в иных случаях получено умозрительно, нужно наблюдать у человека в состоянии активности, нужно, если угодно, дать физиологию этого процесса; и тогда станет очевидно, что такое изучение может постепенно вернуть к жизни всю физиологию. Ибо подумайте о следующем: что же такое — если мы теперь говорим о живом человеке — пищеварительная деятельность? Это метаболическая деятельность, которая устремляется в сферу ритма, развивается в сторону ритма. Пищеварение — это обмен веществ, так сказать, подхваченный ритмом органов кровообращения. Мы знаем, что постоянно идет процесс, который представляет собой композицию из метаболической деятельности в тканевой жидкости. И под влиянием волн ритма/131/ этот идущий в тканевой жидкости обмен захватывается ритмом органов кровообращения, так что эта, скорее хаотичная, деятельность, этот хаос в движениях тканевой жидкости преобразуется в ритм системы кровообращения. Но именно в таких вещах, где хаос тканевой жидкости преобразуется в ритмичную работу системы кровообращения, и проявляется физически деятельность человеческой воли. Деятельность воли (а здесь ее нужно строго отличать от внешних действий, хоть она и выливается в них) — эта деятельность состоит в том, что происходит постоянный переход от хаотичной активности в тканевой жидкости к ритмично размеренной и даже гармонизующей деятельности в кровообращении. Благодаря этому внутренний мир человека, то есть то, что ограничено нашей кожей, согласуется с внешней сущностью человека. Умаляя собственную сущность/132/, человек в какой-то мере включает себя в сущность внешнего мира/133/. Поэтому, влияя на эту деятельность эвритмически, что мы и видели в случае согласных, мы боремся с ростом у человека упрямства, эгоизма, причем с ростом эгоизма даже в органическом отношении. Ведь что, строго говоря, означает рост эгоистичности человека? Видите ли, с органической точки зрения это означает, что пластическая способность органов понижается/134/, а их упрямая кристаллизуемость

растет. До какой-то степени они отказываются от роли скульптора и стремятся к состоянию кристаллизации. Этому можно помешать с помощью эвритмии согласных.

Так, собственно, вы заглянете прямо в недра организма человека. Эгоисты — это, в общем, всегда те, у кого желудок, печень и легкие угрожают принять действительно клиновидную форму: они стремятся обратиться в клин, стать кристаллообразными. А у людей патологически самоотверженных эти органы «растекаются»: они лишены сил кристаллизации, но имеют пластические силы, они округляются. Что, конечно, тоже состояние патологическое. Ведь маятник всегда отклоняется в ту или в другую сторону — вот на что надо смотреть.

Теперь давайте посмотрим на саму деятельность, в данном случае умственную, следующим образом. Человек думает и из сферы мысли ощущает все то, что является работой, называемой в обиходе духовной/135/. Эту работу выполняет наиболее физический (то есть головной) организм/136/. И именно поэтому она представляет собой сублимирующую духовную деятельность: с одной стороны, фактор индивидуализации, а с другой — процесс, ощущаемый абстрактно. Что же происходит, когда выполняется эта деятельность? Видите ли, тогда человек экстрагирует из организма силу, позволяющую ему превращаться в звено внешнего мира. Он также экстрагирует из своего организма силу, которая патологически искушает его «растечься». Занимаясь умственным трудом, он буквально превращается в кристаллизатор. Некоторые, я полагаю преимущественно северные, народы прониклись глубоким инстинктивным сознанием этих вещей. Правда, пока они не питают склонности приспособить к этому инстинктивному сознанию эвритмию, а обращаются к вещам, скорее, внешним, физиологическим — к шведской гимнастике/137/ и другим. И все же они используют особую взаимосвязь разных видов деятельности: школьные занятия наукой, на которых ребенок думает и т.д., чередуют с тем, что связано с движением. Более того, они требуют, чтобы каждый учитель был, в общем, учителем гимнастики, а от учителя гимнастики ждут, что духовно он будет на высоте и в вопросе воспитания ребенка. Ведь передовая цивилизация должна уделять непременное внимание таким вещам, и можно сделать замечание, которое хотя и выглядит язвительным, но является просто пояснением: для инстинктивного внимания к этим вещам нужно время. Значит, вот что предстоит сделать тем народам, которые обыкновенно не так уж захвачены процессом цивилизации, а ведут более замкнутую жизнь, живут сами по себе и поэтому имеют возможность понемногу инстинктивно развивать то, что касается ритмической смены умственной и физической деятельности. Например, шведы и норвежцы, живущие столь обособленно, прекрасно умеют проводить подобные представления в жизнь инстинктивно. Другим же народам остается проводить это в жизнь сознательно, раз они больше заняты общим историческим процессом (например, были вынуждены еще недавно воевать и т.д.), — тем большая тут нужна обдуманность. А вот народам, стоящим в гуще мировых событий, надлежит окунуться в это с головой, ибо мир в каком-то смысле вращается вокруг них. Им, конечно, предстоит увидеть, что именно они упустят, если не обратятся к таким вещам сознательно: они увидят свою постепенную деградацию. Это в особенности должна себе сказать Швейцария.

Итак, подобные вещи включаются в анализ общей ситуации в мире. Ведь, не правда ли, любезные друзья, в конечном счете общая ситуация, которую мы имеем в мире, следует из деятельности людей и в значительной мере все еще следует из деятельности бессознательной, а не сознательной. Но задача и состоит в том, чтобы бессознательную деятельность людей постепенно превратить в сознательную.

Как же влияет на людей эта самая умственная деятельность? Она пробуждает силы кристаллизации. Поэтому у людей слабого «я» она укрепляет ego 6, делает их эгоистичней. Но у тех, чье органическое «растекание» будет следствием дефицита эгоистичности, нам нужно стимулировать силы эгоизма — не в плане души, а в плане организма. Эти силы можно стимулировать и внешним лекарством, и людям с органическим «растеканием» можно, разумеется, рекомендовать прием сахаристых веществ /138/. Однако нередко у них бывает к этому настоящая антипатия, что служит только подтверждением данного факта.

Впрочем, не в этом теперь состоит предмет нашего интереса. Теперь нас интересует открывшаяся возможность особенно сильно влиять в данном направлении с помощью эвритмии гласных и то, что, занимаясь ею, можно до известной степени привести человека к самому себе — органически. Можно вызвать такие силы, которые, действуя на органы, приведут человека «в себя». Известной категории людей это совершенно необходимо, в том числе, например, людям сонным. А чередование обоих [воздействий] — эвритмических гласных и согласных — окажется полезным, ибо у человека устанавливается живой ритм, надлежащий ритм отдачи себя миру и отступления в самого себя. Вот что дает смена эвритмии согласных и гласных. Разумеется, применение эвритмии в лечебных целях предполагает обязательное, так сказать физиолого-психологическое, понимание того, что, собственно, происходит. И нужно хорошо знать: выполняя эвритмию согласных, человек склонен вызывать вокруг себя род ауры, которая затем воздействует на него, выводя из пустого слияния с миром/139/. У человека же, выполняющего эвритмию гласных, в какой-то мере стягивается, внутренне уплотняется его собственная аура (что, конечно, всегда происходит и при умственной деятельности), и благодаря этому его внутренние органы побуждаются к деятельности, приводящей его «в себя».

В педагогико-дидактическом отношении следует знать, что путем чередования занятий, проводимых утром и отданных более интеллектуальной деятельности, с занятиями, связанными с движением, на которых, следовательно, много времени уделялось бы также эвритмии, ребенку будет задан исключительно полезный ритм, — ибо любой ущерб, наносимый чрезмерным умственным напряжением, будет восполнен благодаря эвритмии. Вот почему наличие эвритмии в учебной программе крайне благотворно.

То, что мне нужно сказать об эвритмии именно врачам, я расскажу в рамках читаемых им докладов. Собственно, эвритмические рассуждения на этом заканчиваются, а завтра нам предстоят два занятия с врачами, на которые эвритмисты уже не приглашаются, — в полдевятого и без четверти десять, после перерыва.

ЭВРИТМИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ И КОСМИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ОРГАНОВ

Лекция из Второго курса для врачей и студентов-медиков.

Конкретное понимание того, что сегодня мне предстоит сказать об эвритмии, потребует привлечения ваших, уважаемые друзья, знаний по физиологии и другим дисциплинам. Как именно ими воспользоваться, вы будете понимать как бы естественно. Но раз мы бросаем взгляд на духовно-телесный процесс, подобный тому, который бывает при эвритмии, то единственно верный для нас путь — показать и более глубокую, духовно-физическую связь вещей. Поэтому я бы хотел обратить ваше внимание на следующее.

Прежде всего нужно направить наш мысленный взор на тот протекающий вне человека вселенский процесс, который обычно рассматривают с точки зрения его частностей, но не того, что в нем, собственно, внутренне действует. Вдумайтесь в то, что в действительности формирование Земли означает следующее: из сферы планет и из области за пределами сферы планет вносится формирующая тенденция, в Землю вносится формирующий процесс, —

излучаясь, на Землю непрерывно льются космические силы, явленные в одиночных динамических сущностях космические силы.

В данной связи эти космические силы можно представить — что бы в них ни заключалось из сказанного о лучах до этого¹⁴⁰, — их можно себе представить действующими в сторону центра и извне формирующими то, что есть на Земле и в Земле. Дело в том, что, к примеру, стихия металла, все металлы Земли в основном создаются не какими-либо силами земных недр, но внедряются в Землю из космоса. Эти действующие в эфире силы — они действуют совсем не из планет, иначе они опять-таки будут центральными, планеты призваны их модифицировать, ибо это сфера планет, — эти силы можно назвать силами формирования, действующими сюда извне силами формирования. Именно в этой связи я прошу понимать эти силы — силы формирования. В человеке и в Земле им противостоят другие силы: силы, принимающие и закрепляющие силы формирования, собирающие их вокруг некоего центра, — так возникает Земля. Значит, силы, благодаря которым происходит такое закрепление, можно назвать силами закрепления.

Слева, сверху вниз. «Силы формирования. Процессы выделения. [Силы] закрепления» (нем.). Справа, снизу вверх; «Восприятия. Имагинация. Инспиративная деятельность. Интуиции» (нем.)

Надписи:

Слева, сверху вниз. «Силы формирования. Процессы выделения. [Силы] закрепления» (нем.).

Справа, снизу вверх; «Восприятия. Имагинация. Инспиративная деятельность. Интуиции» (нем.)

В человеке они есть в виде сил, пластически создающих органы, а другие силы, формирующие, скорее, вталкивают органы из духовно-эфирного мира в физический. Именно этот процесс предстает совершенно ясно в антагонизме толкающих сил магния и округляющих сил фтора/143/. Но, конечно, этот процесс развивается во всех направлениях: когда режутся зубы, он распространяется снизу вверх и наверху округляется; но и спереди назад, сзади вперед, сверху вниз — округляясь книзу. Он развивается во всех направлениях. И снова этот процесс можно сделать наглядным, например представив, что под действием тенденции, толкающей шаровидное вперед, [толкающей его] извне внутрь, нечто создается, и это сдерживается процессом шарового формирования, направленным снизу вверх.

Между этими двумя процессами находится то, что служит связующим звеном: выделительные процессы, затем принятие другими процессами того, что было выделено, и т.д., что в широком смысле слова можно также назвать процессами выделения, ибо в конечном счете и принятие обусловлено выделением во внутреннюю среду, так как поглощается внутренний секрет. Итак, в середине снова то, что лучше всего назвать процессами выделения.

Такой выделительный процесс можно сделать опять наглядным, представив по одну сторону то, что стремится постоянно выделять углерод а по другую то, что затем включает его в синтез углекислоты посредством дыхания, спереди.

Затем такой выделительный процесс получает продолжение сзади/146/. А спустившись дальше в процесс, идущий в обмене веществ и в конечностях, вы подойдете к тому, что по праву можно назвать процессом закрепления. Вместе с тем этот процесс закрепления встречается и в другом направлении. Что можно, опять же наглядно, проследить на примере глаза. Уже из эмбриологии видно, что он формируется извне внутрь, но закрепление его [формы] происходит изнутри. Его формирование погружается внутрь. На этом основано развитие глаза. Формирование погружается внутрь.

Итак, дойдя до духовно-душевной сферы в человеке, то есть до органов его духовно-душевной сферы, до органов чувств, мы получили одухотворение процесса закрепления: он действительно одушевляется, одухотворяется в сфере восприятия. Нисходящий процесс — вот что ведет к формированию органов <см.рис.>. В самом низу — процесс восприятия, предметное восприятие. Если это вырабатывается дальше, развивается таким образом дальше, то при направленности на закрепление, сознавая закрепление, восприятие переходит в имагинацию/147/. Развиваясь дальше и сознавая выделительный процесс, имагинация переходит в деятельность инспирации. Развиваясь затем в направлении процесса формирования и сознательно

с ним сталкиваясь, значит, ясно постигая формирование, она переходит в деятельность интуиции. Эти формы душевной жизни можно развить: от ступени предметного восприятия к имагинативной, инспиративной, интуитивной деятельностям.

Но в основе этого душевного развития лежит указанный процесс становления. Да, как видите, такое развитие и представляет собой обращение этого процесса. Мы преодолеваем ставшее и восходим опять к становлению, уже в другом направлении. Формирование — процесс нисходящий. А восходим мы в обратном направлении, то есть идем к становлению. Поэтому все перцептивные и познавательные силы, развиваемые в сфере имагинации, инспирации и интуиции, всегда вызывают реакцию в сфере созидательных сил, выступающих как формирующие силы, как процессы выделения и закрепления.

Из этого следует, что в ходе созидания, в ходе становления в организме в обратном направлении действует то, во что мы проникаем, взмывая вверх на крыльях познания. Отсюда вы можете видеть, что то, чего мы достигаем в сфере имагинации, суть поистине те же силы, которые без нашего ведома сказываются в явлениях роста, в пластических явлениях роста. А восходя к инспирации, мы подступаем к силам, которые извне инспирируют людей при дыхании, пронизывают организм при дыхании: они включаются в пластические силы как прорабатывающий их фактор. И, восходя к интуитивной деятельности, мы, по сути, восходим к тому агенту, который из внешнего мира вступает в наши пластические формы — как субстанциальная сущность.

Итак, тут мы постигаем человека в его образовании из вселенной/148/. Значит, применив свое знание анатомии и физиологии и прочтя его в свете всего, что получено нами здесь, мы начнем понимать органы и их функции. Таким образом, перед нами руководство к пониманию органов и их функций. Ведь то, что непрестанно действует в человеке пластически, что в норме, я бы сказал, формирует его насквозь, — это, с другой стороны (вспомним вчерашнюю лекцию), живет в консонантных движениях, пробуждающих несознаваемые имагинативные силы, то есть своего рода снящийся организму сон/149/. Как видите, используя те формирующие силы, те пластические силы/150/, которых недостает человеку, консонантная эвритмия превращает их в правильную пластическую активность.

Скажем, перед нами ребенок с неправильной пластической активностью. Наблюдается ее буйный рост. Что имеется в виду под буйным ростом пластической активности? Имеется в виду, что она действует центробежно, увеличивая таким образом голову и препятствуя ей, ибо она велика, правильно проникнуться силами имагинации. Их следует подвести. Поэтому с ребенком нужно проводить эвритмию согласных.

ВОПРОС. Ребенок двух лет, с большой головой, но гидроцефалией не страдает, а в остальном, кажется, здоровый мальчик.

Эвритмия согласных, при правильном ее применении, будет подходящим средством, чтобы справиться с этой проблемой. Перед нами тот самый случай, где серьезное наблюдение морфологии, углубленной морфологии, прямо указывает на эвритмическое лечение. Другой пример:

Мальчику двенадцать лет и девять месяцев. Он заметно отстает в росте, органического диагноза нет, однако наблюдается гельминтоз <пробел в записи>, смышленый, но от умственной деятельности быстро устает.

Крайне интересный комплекс симптомов. Все указывает на нехватку имагинативных сил, на чрезмерный рост пластических сил органов из-за нехватки внутренних пластических сил, ваятельных сил души. Ведь пластические силы души относятся к силам, уничтожающим паразитов. Что же удивительного, что при их недостатке у мальчика наблюдается гельминтоз. Значит, назначив эвритмию согласных, вы употребите верное средство. Такие вещи прямо указывают вам, где нужно применить эвритмию. Ибо если такие явления, я сказал бы, носят частично завуалированный характер, то и в этих латентных случаях действие эвритмии очень благотворно; особенно если его усилить материальной формой терапии.

Кстати, мне был предложен интересный вопрос. Понятно, что на него можно дать лишь принципиальный ответ, а при тех или иных затруднениях с ними надо будет считаться в зависимости от конкретного случая, и хотя может понадобиться сочетание с другими методами, все же с известной стороны суть дела характеризована ниже.

Мой пациент, ребенок пяти лет, во время беспорядков/151/ получил огнестрельное ранение и потерял много крови. Два года назад у него началась деформация суставов. "Что позже у взрослых приводит к малокровию и сходным вещам"./152/.  Какую можно рекомендовать терапию?

Итак, деформация суставов. Это уже направленное вовне действие тех пластических сил, которые не могут оставаться внутри, которые, стало быть, излучаются вовне и покидают человека вместо того, чтобы действовать внутри. С помощью консонантной эвритмии они превосходно отражаются обратно, так как эвритмией согласных вы вызываете действенные, действующие объективно имагинации, которые выправляют деформацию. В будущем — на что справедливо указано в постановке вопроса — люди будут вообще склонны к самым разным деформациям, ибо уже не смогут строить нормализующую форму на основе сил/153/, действующих непроизвольно. Человек получит свободу, мало-помалу он получит свободу даже в построении собственной формы, но тогда ему предстоит что-то делать с этой свободой. Cлeдoвaтeльно, дорогие друзья, он должен перейти к созданию имагинаций, постоянно устраняющих деформацию.

Теперь другое. Видите ли, здесь перед нами нарушения объективной имагинации, но могут иметь место и нарушения объективной инспирации, и это отзовется, если так можно сказать, деформацией ритмической системы. Такая деформация ярко проявляется в том, что объективная инспирация, а она погружается внутрь, не оказывает должного противодействия ритму кровообращения/154/. В этом случае нормализующее действие окажет эвритмия гласных. Она действует на те внутренние нарушения, которые не сопровождаются морфологическим изменением, точно так же, как эвритмия согласных действует на деформации и на предрасположенность к таковым.

Я уже говорил, что при крайних проявлениях недуга, например при рассмотренной нами деформации суставов, может потребоваться дополнительная помощь. Тогда эвритмию согласных нужно терапевтически дополнить. С помощью имагинации такая эвритмия особенно стимулирует внутреннее дыхание расположенных [на пути] снаружи внутрь, лежащих за стенкой кишечника, органов: легких, почек, печени и других, — эту эвритмию надо дополнить. Видите ли, при выполнении эвритмии согласных загорается искрометный блеск, особенно в затылке, легких, печени и почках, что фактически указывает на определенную реакцию — духовно-душевную реакцию на внешние движения при эвритмии согласных. Искры в этих органах превращают всего человека в светильник, так что исполняемым движениям все время противостоит сияние движений внутри. Особенно при некоторых консонантных движениях образуется, я бы сказал, целое световое подобие выделительного процесса в почках. Процесс свечения, вызванный эвритмией согласных, служит некоей картиной всего секреторного процесса в почках. И затем это оказывает влияние на несознаваемые имагинации/155/, а весь процесс, при котором вспыхивает свечение этой части тела, есть то же самое, что применительно к частному случаю я описал как процесс, подчиненный меди, это тот же самый процесс. Здесь вполне уместно обратить внимание врача на то, что существуют люди, у которых наблюдаются определенные формы заболеваний. Вчера после вечерней лекции эти формы заболеваний уже в который раз мне были, что называется, преподнесены в виде просто поразительных, по крайней мере в чем-то, рисунков, цветных рисунков. И меня спросили, не являются ли они необыкновенно оккультными. В каком-то смысле они, конечно, оккультны, но таким людям крайне трудно объяснить эти вещи, ибо здесь мы имеем запечатленное объективно свечение почек, запечатленную объективно задержку мочеотделения. Такой процесс превращается... когда у известной категории людей, предрасположенных к болезни, он ненормально превращается в световой, стало быть, при известной остановке мочеотделения, болезни чисто обменного характера, — тогда почки начинают светиться. И если при этом открывается то самое, обращенное внутрь, ясновидение, люди начинают безудержно рисовать. Это всегда красиво, внешне, в формальном смысле, это всегда красиво. По цвету это всегда красиво. Понятно, что мало кому понравится, когда ему говорят: у тебя вышла прекрасная вещь, только это картина блокады твоего мочеотделения. Уверяю вас, что блокаду мочеотделения и подавленные половые страсти, которые ведь могут дойти до нарушений обмена веществ, сугубо мистические натуры преподносят как глубоко мистические рисунки и живопись и что во многих подобных работах, существующих на белом свете, следует видеть симптомы более или менее допустимых патологических аномалий.

Как видите, ориентированное на антропософию духовное знание не является мистикой в том смысле, как ее понимают многие, — в отношении подобного рода вещей оно не питает каких-либо иллюзий. Эти вещи оно, напротив, исследует. Но на иных за это обижаются. И обиделись даже за то, что, к примеру, в публичной лекции (речь шла не о живописи, а о поэзии) я зашел так далеко, что указал, что поэтичные стихи Мехтильды Магдебургской/156/ или св. Терезы/157/ суть образы, следовательно, инспиративные отражения процессов, порождаемых сдерживаемой сексуальностью. Людям, понятно, неприятно, когда о Мехтильде Магдебургской или св. Терезе им говорят: что же делать, это были натуры с повышенной сексуальностью, и раз для них она была чрезмерной, ее приходилось сдерживать. Это вызывало известные процессы обмена и кровообращения, и реакции на эти процессы выступали в такой форме, что затем их можно было воплотить в прекрасных стихах. Да, этот феномен, понятый в высшем смысле, вводит в глубочайшие тайны бытия. Только нужны силы, чтобы подняться на высоты такого понимания. И нужно что-то хотя бы предчувствовать из тех своеобразных процессов, внутренних процессов, которые вспыхивают при внешних эвритмических движениях, особенно когда то, что внутренне привнесено в поэзию, внешне выражается эвритмией так, как я вчера показал: когда читают красивое стихотворение, а затем соответствующим образом выполняется эвритмия — только согласные или только гласные, как мы видели вчера. Тогда с этим перекрещивается другое: к тому, что внешне выполняется в движении, — даже у тех, кто делает эвритмию, — добавляется безмолвная внутренняя речь. И если данный процесс не изливает себя в жаре чувственных стихов, а служит сопровождением, эвритмическим аккомпанементом красивой поэзии, то происходящее в человеке будет не указанной фиксацией чего-то мистического, но чисто оздоровительным процессом. Значит, можно сказать, что постоянным подчеркиванием на занятии: слушай внимательно, четко сознавай услышанный звук, услышанный строй выполняемой тобой фразы — вы поможете пациенту подняться прямо к внешним силам формирования, силам, объективно заполняющим [организм] интуицией. Поэтому, когда мы хотим воздействовать на следствия процессов, которые уже не идут в период от рождения до смерти, на следствия, которые материализм называет наследованием/158/ (но значительная часть которых принесена из доземной, духовно-душевной жизни), — значит, когда посредством эвритмии мы хотим воздействовать на все, что можно назвать врожденным пороком, дефектом и т.д., очень полезно регулярно напоминать, особенно юным пациентам: «Хорошенько себе уясни, что именно ты слышишь вовне!» Так искореняются все тенденции к внутренней фиксации процесса, готового стать чем-то вроде мистической живописи и мистической поэзии. Тогда он обращается на красоту стихов, звучащих вовне. Мы обращаем процесс. Подлинный мистик знает: отражая в мире прекрасного то, что является аномалией, мы всегда творим нечто сомнительное. И обратно: если то, что во внешнем мире красиво, прожить изнутри, мы не скажем, что получилось что-то величаво-прекрасное, напротив, оно станет схематичным, абстрактным — и будет абстрактным подобно рисунку, как абстрактен рисунок. Но это и значит здоровый подход, это и значит — прочувствовать/159/. И пусть в истории все было не так красиво, но если бы, к примеру, Мехтильда Магдебургская делала эвритмию под хорошие стихи, она была бы избавлена от всей своей мистической судьбы. В этом пункте рассуждений можно, естественно, сказать: здесь мы приходим туда, где в известном смысле прекращаются добро и зло. Здесь сфера ницшеанского аморализма — «за пределами добра и зла» /160/. И хотя нельзя быть таким филистером, чтобы говорить, что лучше всего искоренить всех этих Мехтильд Магдебургских, но, с другой стороны, можно не сомневаться, что мир духа позаботится о том, чтобы тот, кто не дает таким вещам разрастись, сохранил бы должную связь со сверхчувственным миром.

Я хотел бы коснуться еще ряда вещей, способных кое-что вам объяснить, хотя наше время почти истекло. И начну с ответа на вопрос:

Нельзя ли усилить эвритмическую терапию целесообразными дыхательными упражнениями? Ведь не обязательно брать хатха-йогу/161/.

На это надо сказать следующее. В наше время — когда природа человека неуклонно развивается в уже взятом направлении — к целесообразным дыхательным упражнениям (дополняющим упражнения эвритмические) можно подойти лишь так. Наблюдение покажет, что в особенности под влиянием эвритмии гласных возникает естественная тенденция к изменению ритма дыхания. Это покажет наблюдение. Но мы столкнемся с тем неудобством, что тут нельзя думать по шаблону, нельзя формулировать что — то обобщенное. Придется наблюдать и лишь потом делать. В каждом индивидуальном случае придется прослеживать, как дышит тот, кого в связи с другими показаниями мы хотим лечить эвритмией гласных, — прослеживать изменения в дыхании, а затем побудить пациента к тому, чтобы эту тенденцию к изменению он подхватил сознательно. Ибо мы уже не похожи на жителей Древнего Востока, которые могли поступать наоборот: назначая какой-либо способ дыхания, они, в свою очередь, влияли и на человека в целом. Это при всех обстоятельствах (поскольку хочешь не хочешь, а как тебе дышать — назначено) приведет к душевному шоку, и этого, строго говоря, надо избегать. Нам же предстоит, нам нужно — учиться: извлекать наглядные уроки, которые своим влиянием на процесс дыхания нам дает эвритмия, а именно эвритмия гласных. Тогда в каждом конкретном случае мы сможем сознательно подхватить тенденцию, которая выявляется эвритмически. Вы убедитесь, что этот процесс, процесс дыхания, получит в каком-то смысле индивидуальное — значит, у разных людей разное — продолжение.

Вот, уважаемые друзья, примерно тот круг вопросов, который можно было осветить. Ограниченное время просто не позволяет остановиться на прочих проблемах, а они у нас еще есть. В заключение, дорогие друзья, я хотел бы вкратце сказать о том, к чему вы должны быть готовы. Ваши коллеги-медики совсем не ослабят борьбы, когда ясно распознают эффективность чего-либо, основанного на наших методах, и, чтобы сломить их сопротивление, вам потребуется железная сила убеждения. Встретив такое сопротивление, конечно, нельзя опускать руки, но не следует питать ни малейших иллюзий насчет вызываемых нами антагонистических сил.

В заключение этого курса я хотел бы снова сказать следующее: чтобы сделать возможным то движение, которое пора начать в сфере медицины, я строго придерживаюсь правила: избегать всякого прямого вмешательства в процесс лечения пациентов и участвовать лишь в обсуждениях, дискуссиях и советах исключительно в кругу врачей. Так что вы всегда можете отвергать любые заявления о том, будто я вмешиваюсь в терапию — без всякого на то права. То же самое я говорил и в конце предыдущего курса. И конечно, нельзя умолчать, что все это крайне затрудняет именно антропософская среда, люди ведь, понятно, приходят с самыми разными требованиями о помощи в этих вещах. Кроме того, антропософам в числе прочего свойственна тенденция не преодолевать эгоизм, но подчас — делаться эгоистичней обычных людей. И кому-то бывает совсем неважно, действительно неважно, в чем же состоит благо движения, что это благо строится не на том, чтобы от случая к случаю заниматься тем, что мир зовет знахарством, но на том, что должно идти оздоровление медицины в целом, чему не надо чинить помех, выдвигая порой претенциозные и чисто личные требования. Иному это будет обидно, но поступать нужно в таком духе: ведь с этой задачей мы справимся лишь тогда, когда сможем возразить широкой публике (как в иных случаях и бывает в нашем антропософском движении, когда в нем работают с умом, а не улучшают все плачевно недомыслием), — просто, зная о том, что происходит в антропософском движении, надо иметь возможность сказать: эти слухи — чистая неправда, они — чистая выдумка. В ряде случаев нужно располагать такой возможностью. Но так можно сказать лишь тогда, когда мы внутренне, так сказать, посвящены в те подробности, которые я подчеркнул: я не вмешиваюсь в сам процесс лечения, ибо за лечение пациентов отвечают работающие в антропософском движении врачи.

И раз пришлось это высказать, я хотел бы добавить лишь одно: друзья мои, пусть все предложенное (в этом курсе за недостатком времени оно нередко оставалось намеком), — пусть предложенное получит осмысление уже в вас самих и верным образом пойдет на благо человеку. Я надеюсь, нам представится возможность как-то продолжить уже дважды начатое, во всяком случае, давайте приложим все силы к тому, чтобы как-то все это продолжить. Этим пожеланием, дорогие друзья, я завершу наши рассуждения и с надеждой скажу: пусть во всех этих направлениях наши дела отвечают нашим стремлениям. Возможность видеть вас здесь принесла мне глубокое удовлетворение. С этим чувством я буду помнить об этих днях, которые вы решили провести здесь ради обогащения медицинской науки. И пусть сплачивающие нас идеи будут с вами, друзья, на путях, которыми вы пойдете, дабы претворить в жизнь то, что мы постарались предложить, начертав это сначала идейно.

О ЛЕЧЕБНОЙ ЭВРИТМИИ

Доклад на Неделе антропософской медицины.

Уважаемые слушатели, было высказано пожелание, чтобы я сделал добавление, касающееся нашей лечебной эвритмии. В сущности, эмпирический материал для нее был изложен и рассмотрен мною в последнем курсе для врачей, прошедшем в Дорнахе/162/, и вряд ли есть необходимость выходить за рамки данного тогда/163/. Ибо, получив надлежащее применение, оно может привести к действительно важным последствиям. И сегодня я хотел бы говорить, скорее, об общем смысле и значении этой дисциплины.

Не правда ли, некоторым образом она выделяется из чисто художественной деятельности, из того, что сначала развивалось именно в сфере искусства; и в известном смысле артистическая эвритмия должна служить некой основой для верного понимания эвритмии лечебной. И наверно, мое изложение будет намного понятнее, если я начну с различия между эвритмией художественной и эвритмией лечебной. В целом эвритмия основана на возможности в нужном направлении метаморфизовать то, что происходит в организме во время речи. Поэтому она действительно является, прежде всего эстетически, своего рода видимой речью. При этом нужно понять, что в речи действуют вместе два компонента. Первый происходит от особого использования формообразовательного аппарата человека/164/ — опираясь на прошлые лекции, я могу о нем говорить, — происходит от более, так сказать, глубокого слоя нервной системы. Здесь действует фактор представления. В сущности, [сфера] аппарата представления распространяется — правда, довольно сложным способом, вплоть до структуры нервной системы, — на речевой аппарат. И в своем дальнейшем, так сказать, излучении это и дает один из двух компонентов, активных в речи. А другой ее компонент, сущности, поднимается из организма обмена веществ. И в некотором смысле перед нами встреча одного динамического принципа, идущего из обмена веществ, с другим — идущим из нервной системы. Они встречаются таким образом, что сначала система обмена веществ проходит метаморфоз в процессах кровообращения, а фактор представления — то, что приходит из системы нервов и органов чувств, — проходит метаморфоз в дыхательной системе. Затем эти динамические системы сталкиваются в дыхательной системе и системе кровообращения. И поскольку речевой организм передает все это воздуху, то в возникающие здесь движения воздуха может излиться астральный организм человека. Рассматривая самую внешнюю периферию организма, мы найдем, что речь звучит тогда, когда воплощается, с одной стороны, мыслительный, а с другой — метаболический фактор, причем в душевной форме это фактор волевой. Таким образом, мы имеем дело с тем, что душевно выражено в деятельности воли (а телесно — в системе обмена веществ) —- в той мере, в какой нервная система участвует в деятельности волн. А она участвует в ней в той мере, в какой в нервной системе протекает обмен веществ, и не участвует как нервно-перцептивная функция. Итак, волевой фактор, выраженный телесно в системе обмена веществ, и фактор представления, выраженный телесно, я сказал бы, в секции, в слое нервной и перцептивной деятельности, объединяются, так сказать, в результирующую. А затем они физически выражаются в том, что звучит в пении и в речи. Б случае пения есть известное отличие, но в общем можно говорить о сходстве. Что же касается эвритмии, то дело в том, чтобы максимально исключить чисто мыслительный фактор и активизировать фактор волевой. Благодаря этому обычная звуковая речь превращается в движения всего организма, поэтому один из компонентов — волевой, соответственно, метаболический — мы усиливаем, а мыслительный, соответственно, нервный и перцептивный — ослабляем и получаем эвритмию. Так открывается возможность создавать в мире движения настоящие корреляты к каждому отдельному звуку, будь то гласный или согласный. И как определенный воздушный жест, определенное движение воздуха соответствует a или L, так видимая внешне форма движения может соответствовать A или L. Здесь перед нами движение, или лучше — подвижная структура, которая путем чувственно-сверхчувственного созерцания почерпнута из организма человека. Эта структура следует из организма столь же закономерно, сколь и звуковая речь, но представляет собой тот метаморфоз речи, который ориентирован, скорее, на волевой фактор. Значит, такой зримый язык может составить целый алфавит, значит, все, что относится к языку, можно выразить этой эвритмией. Но при художественном исполнении эвритмии наше внимание (а вместе с ним все процессы в физическом, эфирном и астральном организме, служащие носителями внимания) приковано к данному звуку или найденному слову, к архитектонике фразы или метру, к поэтической форме и т.д. Занимаясь этим искусством, мы в каком-то смысле целиком отдаемся эстетике звуковой формы. А раз в артистической эвритмии мы следуем структуре звучащей речи, значит, занимаясь такой эвритмией, мы отдаем себя внешнему миру. И как в слове мы не задерживаемся на каждом a или L, но их минуем, так и в этой эвритмии мы имеем дело лишь с тем, что происходит в организме, который функционирует нормально. Поэтому единственным физиологическим следствием обычной художественной эвритмии будет энергичная внутренняя гармонизация функций организма в той мере, в какой они образуют стройное целое.

Отсюда следует, что при надлежащем ограничении всякой чрезмерности эвритмическое творчество даст общеоздоровительный эффект. Но при чрезмерном применении все оздоровительное может стать болезнетворным. И как творческая деятельность эвритмия также не защищена от чрезмерности. Будучи противником антиалкогольного движения, известный специалист по криминальной психологии профессор Бенедикт/165/ не уставал повторять, что от воды гибнет куда больше людей, чем от спиртного. Можно даже статистически показать, что неумеренное потребление воды служит причиной множества болезненных явлений. Итак, эвритмия — конечно, если ею заниматься в меру (что эстетически все равно вызовет в организме состояние удовлетворенности или неудовлетворенности) — в целом способна дать только общеоздоровительный эффект.

Что же касается эвритмии лечебной, то все, что при художественном исполнении живет в отдаче себя архитектонике звука, слова и фразы, здесь, так сказать, отражено внутрь. Отражено внутрь уже потому, что звук — предположим а — нам приходится повторять много раз подряд. В силу этого тут происходит что-то совсем другое, чем при выступлении, где от а я перехожу к звуку i и т.п. Теперь надо заглянуть в сам лечебный процесс, возможный благодаря эвритмии. И я не премину высказать известное опасение — здесь оно просто напрашивается. Такими вещами легко завладевают профаны и дилетанты. Но я с самого начала подчеркнул, что, строго говоря, лечебной эвритмией должен заниматься сам врач, во всяком случае, ее можно практиковать лишь при полном взаимопонимании с врачом/166/. Причем по той простой причине, что к подобным, так сказать, дочерним разделам того, к чему мы хотим прийти в сфере медицины, и подходить нужно в соответствии с общей позицией духовной науки в отношении медицины в целом.

А в сфере медицины духовное знание добивается совсем не того, с чем я столкнулся двадцать лет назад. Тогда на антропософских встречах167 бывали люди, звавшие себя «натуропаты». Как-то раз они вручили мне статью, где на разные лады повторялось лишь одно: всякое лечение основано на гармонизации дисгармонии в организме. Вариации тезиса о восстановлении нарушенной гармонии заполняли шесть страниц текста. Возразить тут нечего — вопрос лишь в том, что в каждом случае нужен свой конкретный подход. Это и не нравится тем, кто разделяет взгляды, сформулированные в выводе той статьи: все сказанное указывает на то, что можно отказаться от крайне сложной медицины и ограничиться гармонизацией дисгармонии, чего можно достигнуть, повторяю буквально, «с упоительной простотой». Ничего похожего на упоительную простоту я вам предложить не могу. Дело, конечно же, обстоит так, что в свете духовной науки медицину нужно не упоительно упрощать, но, в общем-то, усложнять — в этом вы уже могли убедиться на многочисленных примерах. Так что благодаря духовному знанию вам придется учиться не меньше, а больше, ибо неученье тьма, — другое дело, что все будет становиться более обозримым и стройным, а ученье из-за этого интересней. Кто рассчитывает, что благодаря духовной науке можно будет лечить с комфортом, уже из моих теперешних рассмотрений увидел, что это не так.

Это прямо относится и к лечебной эвритмии. Ее нельзя применять без здравого диагноза. Дело в том, что ее нужно практиковать в строгом соответствии с медицинской наукой, со знанием профессионалов. Ибо речь идет о применении очень тонкого знания организма человека.

Уже при самой обычной речи в организме сталкиваются: деятельность обмена веществ и пластическая деятельность, идущая из системы нервов и органов чувств. И это соединение, эта результирующая разрешается движением воздуха, происходящим довольно обособленно от организма, — речь отделяется от организма. А все образуемое лечебной эвритмией отбрасывается обратно в организм; так что имеет место следующее. Представьте себе, что движение а вы объединили с движением L. Значит, во-первых, они должны повторяться, чтобы происходило не разрешение вовне, но повторение вливалось бы во внутренние процессы организма. И, вызвав совместное действие гласных и согласных, скажем, при движениях а и L, вы заставите организм функционировать неким способом, означающим совместное действие «человека обмена веществ» и «человека нервной системы и органов чувств». Конечно, деятельность системы нервов и органов чувств в эвритмии в общем ослаблена, но даже при этой особой пропорции двух компонентов — ослабленной эвритмией нервной и перцептивной деятельности и усиленной ею метаболической деятельности — оба компонента действуют все же сообща. И, повторяя, допустим, L, мы просто получим пульсирующее воздействие системы обмена веществ на систему нервов и органов чувств — при соединении движения L с формой а. Значит, можно сказать: это возбуждение нужных форм и движений может увлечь за собой все функционирование организма. Так, если делать с пациентом консонантное движение, оно подействует прежде всего так, что едва ли не всю свою силу, свою внутреннюю динамическую природу оно внесет в процесс вдоха, и поэтому, в сущности, вы овладеете всем процессом вдоха. В зависимости от выбора согласных, которые мы возбуждаем, мы овладеваем вдохом. Все виды консонантной деятельности усиливают процесс вдоха.

Из моих докладов по лечебной эвритмии вы, должно быть, уже вынесли представление о том, что ее движения модифицированы по сравнению с тем, как они выступают в артистической эвритмии. Поэтому можно сказать: если делать движение а или L, то оно непременно вызовет усиление или ослабление толчка, производимого во время вдоха. Не забудьте, что вдох здесь нужно понимать во всем его целом. Конечно, изучая вдох, мы сначала видим его путь по средней части организма, но затем он распространяется по центральному, спинномозговому, каналу — в мозг. Так что, в сущности, деятельность мозга является созвучием дыхательной деятельности, утончающейся в мозге, и деятельности нервно-перцептивной. Не существует такой деятельности мозга, которую можно понимать саму по себе, — это всегда результирующая собственно нервно-перцептивной и дыхательной деятельностей.

Все внутримозговые процессы нужно изучать также в свете процессов дыхания. Таким образом, возбуждая определенные согласные, различные согласные, вы в обход, через дыхание, действительно окажете поразительное влияние на пластическую, формообразующую деятельность организма. Вам достаточно просто узнать (понимая организм в каком-то смысле художественно), скажем, когда у ребенка режутся вторичные зубы/168/, верхние зубы, как они формируются из идущей сверху вниз пластической деятельности/169/. Они формируются так, что ее направленность преимущественно следующая: спереди назад. Как формируются нижние зубы? Когда режутся зубы нижней челюсти, направленность пластической деятельности такова: сзади вперед. Так что, схематизируя деятельность при выходе зубов, мы получим следующее. Верхние зубы формируются спереди назад, значит, задние поверхности формируются, передние — отступают. Нижние зубы формируются сзади вперед. Таково сочетание сил.

И если вы заметили, что организм ребенка плохо справляется с прорезыванием зубов, то в верхней челюсти вы сможете стимулировать этот процесс, скажем, движением а, а в нижней — движением о. Через определенные воздействия вы фактически начинаете контролировать формообразующие силы. Но чтобы эта формообразующая деятельность вообще получила пищу, основное внимание нужно уделить усилению толчка при вдохе, стало быть, к формообразующей деятельности движений а и о вы должны добавить то, что для вас следует из общей конституции пациента. Предположим, перед вами человек со слабой перистальтикой, склонный к легким запорам. В период прорезывания зубов с их развитием тесно связана, в частности, деятельность кишечника, поэтому внимание нужно направить на источник нарушений в прорезывании зубов. Если вам нужно усилить дыхательный импульс, поступающий по спинномозговому каналу в мозг и уже оттуда возбуждающий те пластические силы, которые можно контролировать с помощью гласных, то в данном случае вы этого добьетесь, занимаясь с ребенком движением В [силу особенностей] лечебной эвритмии — просто ее нужно изучать — применение упражнений вытекает из самого диагноза. Но без диагноза её применять не следует, иначе есть опасность сделать все ровно наоборот. Кроме того, фактически надо в себе пробудить чувство эстетической стороны динамической конфигурации человека в целом. Здесь требуется развить остроту интуитивного зрения. Пусть, например, в тот момент, когда начинают резаться зубы, у ребенка возникают осложнения — болезненные либо иные состояния, которых не должно было бы быть. И допустим, окажется, что двигательная активность кишечника нерегулярна и пониженна. Тогда сначала проводится подготовка при помощи движения L. А после этапа выполнения L то, что уже направлено в формообразующий центр, мы подхватываем встречным воздействием движений а или о, ибо вокальные движения влияют на выдох. И их действие начинается уже в мозге. Поток дыхания действует в мозге. Напротив, все, что связано с вдохом в самом широком, всеобъемлющем смысле этого слова, проявляется в принципе согласных. Подкрепляющее и стимулирующее действие здесь окажет эвритмия согласных. Все, что связано с выдохом, можно стимулировать эвритмией гласных. Но если вы назначите эвритмический гласный — количество повторений звука вы установите по требуемой силе воздействия, — то действие формообразующего элемента будет непосредственно сочетаться с действием элемента излучающего. Например, вы имеете дело с неким поражением почки/171/, оно находится на определенной, скажем на ранней, стадии. Предписав определенные движения, например, а/172/, я окажу почкам помощь на ранней стадии поражения. Если же поражение почки существует давно и это привело к переходу функциональной недостаточности в определенную деформацию органа, то сначала, чтобы подготовить почву, нужно заниматься эвритмией согласных и лишь затем обращаться к гласным, чтобы с помощью их воздействия на построение формы я мог бороться с возникшей деформацией. Короче говоря, все надо делать по возможности менее теоретично. Напротив, хорошо зная человеческий организм в состоянии здоровья и болезни, надо исследовать смысл того, что я изложил в виде правил, — они уже были объяснены в Дорнахе и переданы вам.

Допустим, речь идет об угнетенности сердечно-легочной функции и это, в свою очередь, отрицательно сказывается на почках, — тогда можно многого достичь, в особенности на ранних стадиях, занимаясь движениями b и p. Отсюда можно видеть, что нашему воздействию доступны все стороны работы [органа] и все зависит от того, чтобы понять, как в каждом конкретном органе реализуется некий центробежный динамический принцип, который пластически округляется другим динамическим принципом, проникающим в орган снаружи внутрь. Значит, этот принцип можно назвать не совсем центростремительным, но близким к центростремительному принципом. Вообще о развитии правильной физиологии речь может идти лишь тогда, когда каждый орган рассматривается в аспекте присущей ему полярности. Ибо в каждом человеческом органе заключена указанная полярность центробежного и центростремительного принципов/173/. Для всех формообразующих сил важную роль играет распределение, дифференциация в организме тепловых условий и упорядочение в нем условий воздушных. Для сил центробежных, лучистых, важную роль играет все, что, во-первых, попадает в организм из динамических принципов, присущих веществам вселенной, и [во-вторых] все, что в нем развивается при ликвидации витальности, присущей этим внешним для него сущностям. Два названных принципа должны точно уравнивать друг друга, и можно надеяться, что появятся лечащие эвритмисты с тонко развитым чувством того, что наблюдается в каждом конкретном случае. Конечно, многое и очень многое тут будет зависеть от эстетического настроя души.

Приняв в соображение то, что всю систему лечебной эвритмии можно усилить чисто терапевтическим подходом, вы получите действие сразу двух факторов. Пусть какой-то препарат имеет то или иное специфическое действие на сердце. И это действие специфически усиливается лечебно-эвритмическим упражнением — одно усиливает другое; и перед нами то, что имеет блестящую перспективу, поистине большое будущее. Только подумайте, какой эффект в некотором отношении дает массаж! Но что за малость это растирание поверхности тела (я не противник массажа и не критикую, я признаю его важную роль), что это за малость по сравнению с тем «массажем», который вы применяете, когда силами лечебной эвретмии вызываете иную внутреннюю подвижность всех систем органов, взаимодействующих при этом систем органов! Ибо это чисто внутреннее «массирование» всего организма, которое вызовет следствия уже в эфирном организме, в астральном организме, в организме «я». Значит, можно сказать следующее: то, что можно признать правильным в массаже, лечебная эвритмия делает воздействием бесконечно более внутренним. Да и лечебные свойства гимнастики можно, в сущности, понять лишь тогда, когда мы изучим сходство между вольными гимнастическими движениями и упражнениями в эвритмии. Так как то, что лечит в гимнастике, является вторичным явлением, аналогом того, что свою истинную ценность получает в лечении эвритмией. Я уже говорил в Дорнахе, что движение е (особая, показанная там, ритмичная последовательность е) может дать блестящий результат — может улучшить здоровье, придать желанных сил ребенку, который выглядит астеничным, ребенку с ослабленными телесными функциями. Но в таких вещах совершенно необходимо исходить из восприятия человека в целом. Я прекрасно знаю, что говорю банальность, ибо вы скажете: кто этого не знает! Конечно, но на деле постоянно выходит, что этого не делают. Зачастую приходится слышать: у пациента сердечная аритмия, ее нужно устранить. Да, но, учтя все в целом, придется сказать: слава Богу, что у него такое сердце, нормальной работы сердца не вынес бы подобный организм. Так же как бывает, что и, например, перелом носовой кости — это просто подарок судьбы: вдыхая воздух через правильно сформированные носовые ходы, данный организм не смог бы переработать такое количество воздуха. Всюду надо очень тщательно учитывать то, что обусловлено особенностями организма в целом.

Если применить особый вид движения то оно гармонизует связь правой и левой сторон организма. Движения i помогут при любой асимметрии в организме. Применяя их с осторожностью, можно добиться прекрасных результатов даже при косоглазии. Но в этом случае я бы рекомендовал работать со звуком иначе, чем, скажем, в случае асимметричной походки или чрезмерной функциональной асимметрии правой и левой руки. Я рекомендовал бы не обычные движения но движения только указательным пальцем и как можно чаще повторять их в течение дня. В возрасте, когда действуют силы роста, это может принести хороший результат, особенно если добавить движения делаемые большим пальцем ноги. Но наибольшего успеха мы добьемся тогда, когда убедим пациента выполнять их мизинцем ноги. Именно в случаях асимметрий, связанных со зрением, эти эвритмические упражнения, выполняемые на периферии, дадут прекрасный результат. И обратно, если нужно скорректировать ту или иную неловкость походки, можно получить хороший результат, занимаясь с пациентом (понятно, так, чтобы не навредить) движениями выполняемыми глазами. Они выполняются зрительной, визирной, линией. Здесь можно сформулировать своего рода закон: всякое отклонение от нормы в «нижнем человеке» нормализуется противовесом, создаваемым в «верхнем человеке», и наоборот.

Если у кого-то нет твердости в ногах при стоянии, что может иметь самые разные причины, очень важны формы (u или и-переписчику не ясно/.) . При этом нужно следить затем, чтобы форма (и или u не ясно) была выполнена до конца:

надо сомкнуть соответствующие конечности, одна должна чувствовать другую, — это очень важно. Лишь тогда форма (и или u не ясно) завершена.

В искусстве здесь довольно намека, но в лечении надо стараться, чтобы одна конечность примыкала к другой — как в стойке «смирно», когда ноги прижаты друг к другу. Это в высшей степени эвритмическое лечебное упражнение для людей с легким тиком в области головы.

Если назначать эвритмическую терапию детям, страдающим полнотой, особенно подойдут формы о. Но чтобы последовал терапевтический эффект, все формы должно сопровождать отчетливое ощущение соответствующей группы мышц. Простого выполнения формы о, как это делают многие эвритмисты, вполне достаточно для внешнего обозначения, но терапевтический эффект будет лишь тогда, когда, выполняя упражнение, вы действительно почувствуете мускулатуру всей руки. Рыхлая, разболтанная форма не окажет никакого воздействия, нужное терапевтическое действие окажет лишь ощущение всей этой системы мышц вплоть до деталей. И особенно важно следить за тем, чтобы наше эвритмическое упражнение было усилено благодаря его распространению на сферу сознания. Ибо, если вы делаете движение о так, как я показал, с этим связана сильная интроекция в сознание. Поэтому, когда вы занимаетесь этими формами с тучным пациентом, вы должны сказать: делая форму о, думай о своей полноте, о своей толщине, — так вы сконцентрируете его сознание на том, что нужно устранить. Тем самым вы поможете главным образом в том, что требуется, в том, как избежать недооценки роли фактора сознания как такового в лечебном процессе.

Я полагаю, что в связи с этим вопросом — когда такие методы заметят — нас еще ждут столкновения с ортопедами. Ведь пока что изо всех сил (и вопреки своим же прекрасным результатам!) они стоят за то лечение, при котором организм человека понимается как некий механизм, и стремятся именно к этому. Хотя, скажем, такие приспособления, которые закрепляют на теле для того, чтобы пациент всегда их чувствовал, то есть включал в содержание сознания (если я, например, считаю, что пациенту нужно держать плечи развернутыми и для этого надеваю на него бандаж, заставляющий сознавать, что их надо отводить назад, и он делает это не бессознательно), тогда такой бандаж, такое осознание бандажа служит действенным лечебным фактором. Тот же вывод будет вполне справедлив и для лечебной эвритмии. Как я уже сказал, мы доводим эти вещи до сознания и поэтому такая концентрация существенно усиливает лечебноэвритмическое воздействие.

И как особо важное обстоятельство я хотел бы добавить то, что все формы e осуществляют регуляцию влияния в основном тогда, когда астральный организм слишком сильно или слишком слабо влияет на эфирный. Значит, во всех случаях, когда можно сказать, что активность астрального организма повышена или понижена, при известных условиях можно весьма многого добиться с помощью форм е, повторения форм е. Они могут иметь лечебный эффект при обоих симптомокомплексах, разобранных мной на прошлой лекции/174/. Только что сказанное о формах е будет справедливо особенно тогда, когда астральный организм уступает влиянию эфирного, то есть в том случае, если он слабее, если из-за нарушений в астральном организме головы будет сильнее организм эфирный. Но возможен и обратный случай, при котором влияние астрального принципа превосходит влияние эфирного. Так будет, когда астральные силы резко проявляются в организме кишечника, — тогда при всяком испуге начинается диарея. Тут особенно благотворны формы е.

Вчера у нас возник вопрос, которого под конец я хочу кратко коснуться: можно ли применять некоторые лечебноэвритмические движения во время беременности и при болезнях нижнего отдела живота? Однако проверьте правила, данные в Дорнахе, и вы сможете руководствоваться тем, что, хотя беременным женщинам и людям с болезнями чревно-тазового отдела эту область нельзя беспокоить, тревожить лечебной эвритмией, но упражнения можно делать руками, сидя или лежа, при полном покое того, чему нужен покой, можно делать их головой. В уже данных объяснениях вы непременно найдете достаточно материала для того, чтобы во всех случаях прибегнуть к эвритмии.

И если пациент не способен двигаться, то, разумеется, наилучшим предписанием была бы эвритмия, например, при проявлениях паралича, — но что же делать, при известных обстоятельствах он не сможет ее выполнять. А она была бы полезнее всего. Не правда ли, эти проявления сводятся к аномальной деятельности астрального тела, которое не вторгается в эфирный и физический организм? И здесь можно многого достичь с помощью движений e. Одним из них, особенно благотворным в случае собственно нарушений в чревно-тазовой области, будет e в форме искусственного косоглазия, причем его нужно выполнять осторожно и не переусердствовать. Значит, те несколько декадентские йоги, которые упражняются в сведении взора на кончике носа и тем самым заботятся о большей гармонии процессов в своей чревно-тазовой области, по-своему правы. Ведь им отлично известна роль этих процессов в том, что они зовут духовной практикой. Итак, эти вещи таковы, что при необходимости многое, что сопровождается прыжком — когда нижний отдел живота здоров, — можно просто заменить облегченной лечебной эвритмией для рук, пальцев, даже глаз. Но беременным ни в коем случае нельзя предлагать лечебно-эвритмические прыжки, Так делать, конечно, нельзя!

Вы видите, что и здесь речь вовсе не о том, чтобы разработать что-то вроде метода-панацеи, доступного изучению за полдня; напротив, путь к овладению лечебной эвритмией лежит через серьезную работу и непременное обретение навыка, который «мастера ставит». Ибо едва ли не каждое скромное применение лечебно-эвритмических упражнений, подсказанное вашим инстинктом врачевания, обогатит вас новым умением. Именно в лечебной эвритмии освоение ее на практике позволяет продвинуться далеко вперед.

Мне хотелось поделиться этими, так сказать, более теоретическими, соображениями о лечебной эвритмии, поскольку скольку все прочее (в той мере, в какой она развита сегодня) уже было изложено в Дорнахе и предоставляется нашими друзьями-медиками (это всегда может быть в вашем распоряжении), и одновременно мне хотелось, чтобы вам стал понятен общий физиологический и терапевтический смысл лечебной эвритмии. Разумеется, такое явление, как лечебная эвритмия, опять-таки нельзя переоценивать. Во многих случаях она послужит крайне важным вспомогательным средством, но переоценивать ее не нужно. Следует хорошо понять, что упоительная простота никак не решает вопроса и что лечебная эвритмия столь же мало способна срастить сломанную руку или ногу, сколь мало способна «упоительная простота» методом «гармонизации дисгармонии» лечить рак. Надо ясно себе представлять: с помощью духовной науки нужно не умножать дилетантизм и знахарство профанов, а обогащать профессиональный арсенал медика. Простите, что я столь часто выделяю эту мысль, но, желая избежать недопонимания, я хотел бы еще и еще раз резко подчеркнуть: эти методы совсем не находятся в дилетантской оппозиции к официальной медицине (что встречается, и нередко, в тех течениях, которые отличаются фанатизмом), но во всем считаются с ее современным развитием и стремятся идти дальше в нужном направ-навсего то, что о нем говорит современная анатомия и физиология. Да, он таков, но представляет собой и нечто иное, его нужно также понять и с душевно-духовной стороны. Тогда исчезнут столь странные и пока что неискоренимые представления, будто бы, например, в мозге помещается нечто вроде телеграфного селекторного устройства, к которому идут так называемые чувствительные нервы, а исходят — волевые/176/. Вы видели из лекции, что это никак не отвечает действительности, что, напротив, мы имеем дело с системой нервов и органов чувств как совокупностью формообразующих сил, часть которых изымается, и уже к этой части приспособляется деятельность души. Значит, нужно чрезвычайно многое сделать, чтобы вернуть физиологии ту полноценность, которой она лишилась из-за ложного понимания физического организма как коррелята функций души. Да, во время земной, физической, жизни человека для каждой функции души дано нечто физическое. Но, с другой стороны, чем бы ни пользовалась душа, это физическое, взаимодействуя с другими органами, имеет гораздо большее значение для телесного организма как такового. Чем бы она ни пользовалась, это не служит органом исключительно души. Вся душевная и духовная часть нашего существа отнята у его телесной части, изъята из нее. Мы не можем признать существования специальных органов души. Но можем сказать лишь одно: душевные функции [организма] таковы, что они освобождены из-под власти органических влияний и специально приспособлены к деятельности души. Лишь начав разбираться в том, что же, в сущности, действует в физическом организме человека, и лишь отбросив ту внешнюю трактовку, при которой всю нервную систему мы считаем включением, обслуживающим только душевную жизнь, можно рассчитывать на то, что мы поймем организм человека. Но только такое понимание и может послужить основой для действующей в свете, а не впотьмах, не экспериментирующей вслепую физиологии и терапии! Вот что я думал добавить в заключение, чтобы вы не ушли отсюда с ложным пониманием и могли бы возражать все новым и новым ложным толкованиям.

Так, с «упоительной простотой» критиковали наше противораковое средство, что объясняется полным неведением того, на основе каких знаний оно получено. Тем не менее люди строят примитивные аналогии и считают, что раз можно разделаться с ними, то и сам предмет ничего не стоит. И непременное условие развития духовно-научного аспекта медицины заключается в том, что в какой-то степени надо препятствовать ошибочным толкам. И люди, конечно, обнаружат, что, если у них не будет возможности распространять ошибки, они смогут мало что сказать. Ведь главный метод противников — распространение ошибочных представлений об антропософии в целом. Попробуйте только установить, много ли противников [нашей медицины] высказывают хоть что-то, кроме ложных представлений о ней. Признаюсь, мне часто приходится читать враждебные ей книги и статьи, и, не будь в них моего имени, я бы подумал, что речь идет о чем-то другом. Они просто не относятся к тому, что мы здесь развиваем, автор занят чем-то другим. Я подчас просто диву давался и хотел понять, где же то, что он думает опровергнуть, — во всяком случае, не у нас. Тут и в медицине поступают так, как обращаются с богословием, где мы видим ту же манеру. Теологу, стоящему на уровне современной науки, можно, к примеру, сказать: то, что ты говоришь о Христе, говорим и мы, но еще нечто прибавляем! Но он недоволен тем, что то, что он говорит, говорят и другие и сверх того нечто прибавляют, он возражает: нельзя прибавлять ни йоты. Он критикует не то, что противоречит его утверждениям, а то, о чем сам не утверждает ничего. И критикует просто потому, что заговаривают о том, в чем он ровно ничего не смыслит. Он считает ошибкой — знать хоть что-то о том, о чем сам не имеет понятия. Медицина не должна впадать в эту ошибку. Нам нужно точно изучать факты, но и в этой сфере не спорить с ними, а добавлять к ним только различные результаты основательного знания здорового и больного человека.