Идея менталитета в русской философии золотого века - Полежаев Д.В

ного поведения в рамках национального менталитета? Для русского народа это влияние обозначено, полагаем, достаточно четко. Можно вспомнить бердяевское замечание о влиянии пространств России на русскую государственность, общественное устройство и индивидуальное сознание, о том, что русская душа «ушиблена ширью». Известны и признаны многими широта русской души, ее устремленность в бесконечность, космичность сознания русского народа, присущие всем его представителям вне зависимости от социального или имущественного положения, происхождения, возраста и т. п. Можно утверждать, что эти (здесь дискретно представленные) свойства имеют в своем основании, своем изначальном истоке природные условия, бескрайние пространства или, по своего рода знаковому выражению Л.Н. Гумилева, «великую степь». Возможно, именно отсюда рождена наша зачастую скрывающаяся, но неизбывная свобода, духовный простор, удаль, авантюризм и безнаказанность — в мыслях, словах и поступках как на индивидуальном уровне, так и на уровне социальном.

Однако не следует упускать из виду и то, что сформированный в тех или иных условиях менталитет общества в дальнейшем выстраивает свою собственную систему становления индивида (в рамках социума) и общества, социальных традиций, норм и правил (как выше отмечалось, не только поведенческого характера). Данная ментальная система установок может не только не соответствовать изначальным установкам природного окружения, но и противоречить им. Возникающий в этом случае конфликт, полагаем, не может быть исчерпан до исключения из него одной из противоборствующих сторон. Он приобретает характерные черты противостояния, особенно в рамках классической дилеммы «природа и цивилизация» (понятие «цивилизация» здесь применяется в известном и характерном для западноевропейской науки понимании — как интенсивное развитие техники, производства и т. д.).

Ментальные установки народа в изначальном смысле суть духовные его опоры, в соответствии с которыми складывается внутренняя его структура, а в дальнейшем выделяются и определенные сущностные черты, в какой-то степени отличные от черт других подобных социальных образований. Подробное исследование ментальных феноменов приводит к мысли о нали-

– 141 –

чии некоторого общего набора черт национального характера, которые становятся типическими в зависимости от их чрезмерной развитости или недоразвитости, а также в совокупности с другими чертами, в их комплексе, то есть, можно сказать, строении гармоничной социальной структуры.

Природа оказывает определенное влияние на национальный или социальный менталитет, а также на формирование в каком-то смысле соответствующего ей общества и государства. В последующем проявляющиеся в виде традиций и тому подобного ментальные установки становятся духовными, глу- бинно-психологическими «соперниками» первоначальному, природному влиянию; оба вектора существуют и действуют параллельно. Характер их взаимоотношений многогранен и неоднозначен. Рассматриваемая проблема заслуживает самого пристального внимания и подробного исследования.

Замечательно приметил однажды Н.А. Бердяев зависимость русской души (с определенным допущением — русского менталитета) от окружающей народ природы. Вообще, следует сказать, подобного рода зависимость довольно тесная. Ведь и способ хозяйствования, и особенности общественного мироустройства, и характер государственности часто определяются (особенно на ранних этапах истории) сопутствующими климати- ческими условиями. Известно, Россия — не экваториальная Африка, у нас не собирают по три урожая в год, а выражение «зона рискованного земледелия» — это отнюдь не образное выражение или, может быть, не только образное, но оно имеет в своей основе совершенно реальные осязаемые основания. И если сегодня этот риск не является чрезмерно опасным, то раньше его ценой могли стать многие человеческие жизни. Суровость русского национального характера, которую часто отмечают особенно западные исследователи, может иметь в том числе эти корни.

Развернутость, безграничность русского сознания может быть справедливо отождествлена в какой-то мере с русской природой. Действительно, одной из форм отражения человеком действительности (в том числе окружающей среды) является географическое знание. В абстрактно-целостных философских построениях оно играет роль важного содержательного компонента, развиваясь в лоне космографии как единой по-

– 142 –

знавательной системы, охватывающей знание о космосе, Земле и физических явлениях.

Вплоть до ХIХ в. географическая область философско-ис- торических, социальных и политических размышлений русских ученых не имела специального, самоценного воплощения, хотя географическое знание находило в русской научной мысли своих последователей и критиков. В первую очередь это русское тече- ние географического детерминизма, основателем которого принято считать Л.И. Мечникова, теория социального прогресса которого основана на выделении гидрологического фактора — рек, морей и океанов. К этому направлению относятся также такие русские мыслители, как К.М. Бер, С.М. Соловьев, А.П. Щапов и другие 1.

Чаще всего под русским национальным менталитетом подразумевается система установок российского общества в границах государства, а отнюдь не в национальных или этнических границах. Говорить же о «русском менталитете» более чем сложно. Ко всем рассматриваемым собственно ментальным проблемам в данном случае добавляется еще и «национально-расовая» — изначально обреченная на неудачу попытка выделения этнически «чистой» группы русских на территории России. В настоящее время термин «российский» означает, скорее всего, не национальную, а государственную принадлежность. По-видимому, то, что проблема русского менталитета взволновала умы ученых, имеет все необходимые для этого основания, важнейшее из которых — это беспокойство за дальнейшую судьбу великого народа. Принцип природного детерминизма должен быть учтен при осмыслении проблемы русского менталитета.

Несомненно, «замедление времени» в России в какой-то степени определяется огромными расстояниями государства, а также обычно недостаточно развитой инфраструктурой и, вслед-

__________

1 См.: Банных С.Г. Географический детерминизм как проблема русской философии // ХХI век: будущее России в философском измерении: Материалы Второго Рос. филос. конгр. (7—11 июня 1999 г.): В 4 т. Т. 4: Философия духовности, образования, религии. Ч. 1. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. С. 148; Полежаев Д.В. К вопросу о природном детерминизме в функционировании социального менталитета // История взаимодействия природы и общества: Материалы науч. конф. Ч. III. М.: ИИЕТ РАН, 2001. (Приложение к Вестнику Российского философского общества РАН). С. 14—18.

– 143 –

основателей евразийского движения в 20—30-е гг. в русском зарубежье). Многие талантливые ученые — философы, литераторы, экономисты и географы — относили себя к евразийству как к течению русской общественной мысли. Геософия в лице ее представителей зафиксировала существование взаимосвязи природы и человека. Основные положения геософии оригинально трансформировались позже в теорию этногенеза и пассионарности Л.Н. Гумилева (о связи характера, обычаев и культуры народа с ландшафтами, психологии этноса с биосферой), явившись продолжением евразийского учения (см. об этом подробнее далее).

Менталитет как сложный социально-исторический и глу- бинно-психический феномен играет важную роль в осуществлении деятельности больших социальных групп. Мы традиционно говорим о менталитете народа, общества, однако представляется также вполне возможным вычленять ментальные особенности социально-группового, профессионального и других планов. Налицо углубленное исследование ментальных феноменов учеными различных направлений наук об обществе и человеке. Весьма заметен интерес к ним со стороны социологических и политологических лабораторий и центров. Известна также некоторая терминологическая «какофония» на уровне обыденного, межличностного общения (здесь имеется в виду довольно свободное обращение с термином «менталитет» российских граждан, как официальных, так и частных лиц). Все это только подтверждает актуальность и практическую значи- мость данного глубинно-психического (на протяжении истории) механизма передачи и воспроизведения социально и исторически значимой информации.

В чем же его значимость? Нам она представляется, по меньшей мере, в нижеследующем. Во-первых, это передача истори- чески существенной информации на своего рода «социальногенетическом» уровне. Во-вторых, это коррекция передающейся информации в соответствии с изменяющимися социальными, политическими, военными, природными и другими условиями. К этому же уровню исторической значимости мы относим процесс вычленения неизменных (особенно важных в этнопсихологическом плане) основ. И в-третьих, функциональная значимость феномена менталитета социума проявляется

– 145 –

также в наращивании и поддержании социальных автоматизмов, связанных с психическими особенностями социальной установки. Это, как подчеркивалось выше, способность представителей данного общества на внесознательном (то есть не активизирующем в полной мере социальное сознание) уровне: а) воспринимать окружающие события, явления и факты, б) оценивать их определенным (характерным для данного конкретного общества) образом и в) действовать в соответствии с устойчивыми во «времени большой длительности» глубинными социально-психическими установками.

Проблема менталитета, надо отметить, актуальна не только для отечественных наук об обществе и человеке, но и для западного (во всяком случае — европейского) социально-гума- нитарного знания. Актуальность его, думается, обеспечивается, прежде всего, практической значимостью исследования ментальных феноменов, особенно в плане мировоззренческой самоидентификации (как личностной, так и коллективной).

Формирование менталитета как системы особых глубин- но-психических установок (социального и личностного плана — они в определенном смысле взаимозаменяемы, «взаимопереходимы») происходит, повторим, за исторически длительный период. Отличия одной нации от другой (памятуя, согласно теории индоевропейского расселения народов, о единых корнях большинства европейцев, по меньшей мере) социальными исследователями традиционно увязываются с конкретноисторическими условиями формирования собственного национального организма и — ýже — конкретными природными условиями, которые не могут не накладывать на характер народа своего отпечатка. Несколько забегая вперед, отметим, что Л.Н. Гумилев в качестве обоснования одного из положений своей теории выделяет природно-географический фактор. Он отметил, что «неравномерность распределения биохимической энергии живого вещества биосферы за длительное историческое время должна была отразиться на поведении этнических коллективов в разные эпохи и в разных регионах»1.

Проблема природной детерминации менталитета народа представляется не вполне бесспорной, не решаемой однознач-

__________

1 Гумилев Л.Н. Субэтносы // Диалог. 1991. ¹ 17. С. 69.

– 146 –

системы, в том числе и биоценозы). «Этнос в историческом развитии динамичен,— пишет он,— следовательно, как любой долгоидущий природный процесс, выбирает посильные решения чтобы поддержать свое существование. Прочие отсекаются отбором и затухают. Все живые системы сопротивляются уничтожению, т. е. они антиэнтропийны и приспосабливаются к внешним условиям, насколько это возможно»1. Это напоминает идею Д.Н. Узнадзе о фиксировании ряда актуализированных установок и «затухании» установок, невостребованных в настоящее время.

Можно утверждать, что установки социального и индивидуального сознания (и внесознательной сферы), формирующиеся в конкретно-исторических условиях (в том числе и природногеографических), через определенное время, после проверки собственной устойчивости, способствуют формированию особенного (характерного, например, для данной местности) восприятия и оценивания определенных явлений и процессов индивидом и обществом (на основе соответствующей ориентировки или преориентации). Можно уверенно утверждать, что последние феномены являются в чистом виде социально-психическими.

Таким образом, не вызывает сомнений, что природная среда играет некоторую (и немаловажную) роль в подготовке и утверждении социально-психического пространства, в котором осуществляет свое становление и деятельность менталитет общества. Личностные ментальности в определенном смысле выступают как производные, хотя характер взаимодействия «части» и «целого» здесь весьма неоднозначен.

Значительную роль в обозначении природной среды как важного фактора социальной эволюции многими современными исследователями в области общественных и гуманитарных наук отводится творчеству Л.Н. Гумилева. Вместе с тем не следует упускать из виду, что автор не возводил природно-геогра- фический фактор в ранг абсолюта, хотя и весьма подробно исследовал его, описывая специфические «менталитетные ситуации» в истории человечества. Как известно, красной нитью проходит в его творчестве идея пассионарности, а данный феномен, по утверждению самого Л. Гумилева, не есть чисто природный феномен.

__________

1 Гумилев Л.Н. Субэтносы…. С. 70.

– 148 –

Весьма интересно в исследовательском плане творчество Л.Н. Гумилева для тех, кто интересуется общими проблемами и отдельными вопросами отечественной истории, поскольку большинство своих работ он выстраивал на русском истори- ческом материале. Именно поэтому проблема менталитета в контексте его творчества может также рассматриваться несколько эже — как проблема русского менталитета. Особенно если учесть, что речь в его работах идет о глубокой, точнее, глубинной истории русского этноса (его духовной истории) в его взаимосвязи с другими большими этносами, «заметными» в истории человеческой цивилизации.

«Психическое» содержание истории довольно убедительно выделяется в творчестве Л.Н. Гумилева. Даже сама его основная категория «пассионарность» в качестве выражения некоей соци- ально-индивидуальной «страсти» не может рассматриваться ина- че, чем как относящаяся к сфере психологии (социальной, исторической или этнической). «Пассионарность,— определяет Л. Гумилев,— это характерологическая доминанта, непреоборимое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и соплеменников»1.

Внешним проявлением пассионарности отдельного индивида или социальной группы выступает асоциальное, противонаправленное общественным устоям, «девиантное» поведение. Это связывается с резким изменением доминанты мотивации поступков людей, стереотипов поведения, кардинальной перестройкой отношений между индивидами, социальными группами, этносами, нациями. Чаще всего причиной «пассионарного толчка» является религиозная идея, что свидетельствует о глубинно-духовных основаниях феномена пассионарности. История природы, история людей и история религий оказываются накрепко завязанными в развитии этноса.

Толчком человеческой деятельности вообще и «пассионарной» деятельности в частности, являются, по Л.Н. Гумилеву,

__________

1 Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л.: Наука, 1990. С. 33.

– 149 –