Билет № 22. Учение Спинозы о субстанции, ее атрибутах и модусах
Наряду с проблемой метода одной из важнейших проблем философии 17 века была проблема субстанции. Если проблема субстанции у Декарта решалась с позиций дуализма и соответственно не могла быть решена непротиворечиво, то у Спинозы, находящегося на позициях монизма (признание одного начала), она получает достаточно определенное решение.
Основные положения своей философии Спиноза детально разрабатывает в своем главном философском произведении "Этика, доказанная в геометрическом порядке". Как явствует из названия данного произведения, форма изложения и способ доказательства в нем производятся в соответствии с требованиями геометрического дедуктивно-аксиоматического метода. Так в "Этике" даются сначала определения, затем формулируются аксиомы и постулаты, а далее следуют теоремы и их доказательства. Подобный метод, как заметил Гегель, отличается ограниченностью, хотя и делает философию Спинозы простой и легко понятной.
Свое главное сочинение Спиноза начинает с учения о боге, ибо считает бога единственно существующей субстанцией и соединяет в ней обе субстанции Декарта – протяженную и мыслящую. Принимая положение Декарта о субстанции как о существе, которое не нуждается ни в чем другом для своего существования, он формулирует свой взгляд на субстанцию как "causa sui" ("причину самой себя"). "Под причиной самого себя (causa sui) я разумею то, - пишет Спиноза, - сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может быть представляема не иначе как существующей". Субстанция (или, что одно и то же – бог) как "causa sui" обладает "бесконечной способностью существования", которая вытекает из самой ее сущности. Иначе говоря, в самой субстанции сущность и существование оказывается совпадающими между собой и потому субстанция не нуждается в чем-то, существующем вне ее, чтобы существовать.
Отправляясь от данного базисного положения, Спиноза выводит важнейшие характеристики субстанции, такие как абсолютность (единственность), вечность, бесконечность, неделимость, необходимость и ряд других. Далее он конкретизирует свое понимание субстанции в учении об атрибутах. Атрибут представляет собой, согласно его точке зрения, то, что составляет или выражает сущность субстанции. Атрибуты имеют те же важнейшие характеристики, что и сама субстанция. Они, как и субстанция абсолютны, вечны, бесконечны по своему количеству, необходимы и т.д., ибо они составляют или выражают субстанцию.
Установить или хотя бы перечислить все атрибуты в виду их бесконечного числа просто невозможно, да это и не нужно в плане познания, поскольку субстанция вполне может быть постигнута с помощью раскрытия и понимания одного или нескольких атрибутов. Это возможно потому, что истинное познание, согласно Спинозе, это познание причин, познание причинной связи. Он подчеркивает, что независимо от того, под каким атрибутом мы будем представлять природу, ибо в любом случае "найдем один и тот же порядок, иными словами, одну и ту же связь причин". Исходя и этого, Спиноза ограничивается выделением двух атрибутов субстанции – мышление и протяженность. Таким образом, субстанция есть вещь мыслящая и протяженная.
От атрибутов (неотъемлемых свойств) субстанции Спиноза отличает ее модусы, т.е. ее случайные, преходящие состояния. "Под модусом, - пишет Спиноза, - я разумею состояние субстанции (Substantial affektio), иными словами то, что существует в другом и представляется через другое". Модус, таким образом, принципиально отличается от субстанции тем, что не является "causa sui". Он имеет свою причину не в самом себе, а в другом и поэтому он представляет собой нечто относительное, сотворенное, преходящее, конечное и т.д.
Модусы – это конкретные, реально существующие вещи и единичные явления. Они выражают то, что в современном философском языке называется многообразием мира, т.е. то, что в средневековой философии обозначали как природу порожденную, сотворенную (natura naturata). Между тем как субстанция и ее атрибуты выражают то, что называлось природой порождающей, творящей (natura naturans). Но в средневековой философии бог как природа порождающая, творящая стоял вне природы и над ней. Спиноза же заключает его в саму природу. Это означает, что он не делает никаких различий между богом, субстанцией и природой. Для него все это одно и то же. Таким образом, теоцентризму средневековой философии Спиноза противопоставляет пантеизм, растворяя бога в природе.
Из сказанного вытекает, и положение Спинозы о том, что в природе царит строгий порядок и действует неумолимая необходимость, исключающая всякую случайность. В результате этого причинная связь явлений действительности приобретает жесткий однозначный характер. "В природе вещей нет ничего случайного, - подчеркивает Спиноза, - но все определено к существованию и действию по известному образу из необходимости божественной природы". Случайность, таким образом, теряет свое объективное содержание и превращается в сугубо субъективное понятие. Будучи лишенной онтологического статуса, она становится простой характеристикой нашего знания или, точнее сказать, простым выражением нашего незнания. Спиноза, по сути, воспроизводит уже традиционную точку зрения на случайность, согласно которой случайным называется то, причины чего мы не знаем.
Исключение из природы случайности, отрицание ее онтологического статуса в качестве формы существования самих вещей придает детерминизму Спинозы определенный фаталистический оттенок. Это означает, что все в природе происходит с необходимостью и как бы по заранее установленному плану. Однако как это парадоксально не звучит, Спиноза выступает против подобного телеологизма. Природа, как он полагает, не действует разумно или целенаправленно, она не преследует никаких целей, ибо "как природа существует не ради какой-либо цели, так и действует не ради какой-либо цели; но как для своего существования, так и для своего действия не имеет никакого принципа и цели. Причина же, называемая конечной, есть ни что иное, как самое человеческое влечение, поскольку оно рассматривается как принцип или первоначальная причина какой-либо вещи". Следовательно, именно люди придумали, что все, что их окружает, существует ради них самих или же ради какой-либо другой цели. Они приписывают природе то, чем они сами обладают: разум, волю, желание, целенаправленную активность и т.п. "Все предрассудки, на которые я хочу указать здесь, - пишет Спиноза, - имеют один источник, а именно тот, что люди предполагают вообще, что все естественные вещи действуют так же, как они сами, ради какой-либо цели", в то время как "природа не предназначает для себя никаких целей и что все конечные причины составляют только человеческие вымыслы".
Однако как все это согласуется с основоположением о том, что природа или бог являются субстанцией мыслящей? Как бы отвечая на этот вопрос, Спиноза подчеркивает, что атрибутом субстанции следует считать "абсолютное мышление", которое в качестве своих сущностных характеристик не обладает ни разумом, ни волей, ни желанием. Все это является лишь модусами "абсолютного мышления". Он пишет: "Под разумом (умом), само собой ясно, мы понимаем не абсолютное мышление, но только известный модус его, отличный от других таких же модусов, как, например, желание, любовь и т.д.".
Отрицание Спинозой объективного статуса случайности придает его философской системе односторонний метафизический характер. Метафизический характер его философии выражается и в отказе рассматривать движение (следовательно, и развитие) в качестве атрибута субстанции, ибо, как мы уже знаем, под атрибутом следует понимать лишь то, что может быть представлено лишь через само себя, а не чрез другое. Движение, по мнению Спинозы, не может быть представлено без наличия протяженности, которая является атрибутом субстанции, т.к. не нуждается ни в чем другом для своего существования и представления. Таким образом, движение может быть только модусом субстанции, хотя и бесконечным. Тем самым субстанция превращается в абсолютно неподвижную, неизменную сущность, а движение, это только удел конечных, единичных вещей. Явно видно, что движение в рассуждениях Спинозы понимается только как механическое движение, т.е. сводится только к простому пространственному перемещению. Это понимание движения, как мы уже отмечали, было свойственно в целом эпохе Нового времени, где безраздельно господствовал механицизм, как в естествознании, так и в философии.