«Поэтика» Аристотеля.

Важная часть аристотелевской философии, к которой обращаются и современные авторы и которая до сих пор вызывает живой интерес.

«Поэтика» не является основополагающей философской дисциплиной, но тем не менее философское искусство. Затем это проходит через труды разных других авторов (Шеллинг), все ссылаются, в конечном счете, на Аристотеля.

Есть несколько утверждений, моментов, связанных с пониманием искусства у Аристотеля, которые до сих пор черпаются у него.

2 знаменитых понятия, которые ввел Аристотель:

1. Суть искусства - мимезис (подражание)

2. Цель искусства - катарсис

Эти понятия являются основополагающими, по поводу которых необходимо высказываться, если вы хотите говорить об искусстве.

Катарсис – буквально «пристань», переносно - очищение

Оба термина употребляются в знаменитом определении трагедии у Аристотеля:

Высшим родом искусства является трагедия (эта традиция жива до сих пор).

Трагедия - подражание действию (мимезис), важному и законченному, т.е. имеющему определенный объем – подражание, производимое речью, причем речью услажденной, т.е. имеющей определенный ритм и напев, речью в действии и производимой посредством страха и сострадания катарсис(очищение) подобных страстей. Итог: через страх и сострадание зритель должен пережить катарсис – в этом смысл и цель.

В этом смысле законченность трагедии как особого объекта двояка:

1) законченность самого мифа, сказания, точка, которую ставит автор

2) целостность трагедии – то, что происходит в голове или в душе зрителя – только тогда, когда катарсис произведен, трагедия считается завершенной.

В этом смысле трагедия – это не просто что-то написанное, а именно зрелище и это некое конечное единовременное событие, завершение и целостность, границы которого связаны в частности с работой зрителя по производству катарсиса.

Элементы трагедии:

1. мифос

буквально – слово, сказание, интрига

Французская традиция интерпретации Аристотеля предлагает такой перевод в данном случае: мифос по отношению к трагедии – то, что отображает сюжетность действия, интрига.

2. персоналии

важен выбор персонажа: кто может быть персонажем трагедии, кто не может

3. мысль

4. речь

речь должна быть искусной

5. зрелище

важна постановка – как трагедия будет представлена, преподнесена зрителю.

6. музыка

неотъемлемым элементом греческой трагедии всегда был горн

У Аристотеля суть интриги – некое случайное событие, а именно переход от счастья к несчастью через случайное событие.

Если переход от несчастья к счастью – это может быть комедия или еще что-нибудь, но не трагедия. Событие случайно: не через то, что герой долго задумывал какое-то преступление и потом его совершил, а через то, что это как-то произошло, произошло какое-то ошибочное действие (не хотел, но сделал – типа судьбы Эдипа: убил отца, не зная, что это отец, женился на матери, не зная, что это мать, и не желая этого).

Итак, суть интриги – это временный момент, некий слом ситуации, переход от счастья к несчастью, причем переход, который должен эмоционально воздействовать на зрителя и вызывать, как мы бы сказали, сопереживание. И в этом смысле очень важен выбор персонажей. Аристотель: персонаж трагедии не может быть негодяем, потому что тогда любое несчастье, которое происходит с негодяем, вызывает у нас положительные эмоции – «так ему и надо». С другой стороны, персонаж трагедии не может быть абсолютно добродетельным человеком, потому что несчастье, которое происходит с безупречным человеком, просто внушает ужас: если уж с таким человеком происходит, то можно только развести руками. Персонаж трагедии должен быть человеком, безусловно, выдающимся, чтобы его личность вызывала некое восхищение, но, будучи выдающейся по каким-то своим достоинствам, качествам и т.д., эта личность тем не менее не должна быть абсолютно нравственной, не должна быть абсолютно добродетельной, по своим добродетельным качествам этот человек должен быть подобен нам. Аристотель до этого пишет, что герой комедии – человек, подобный зрителю, зритель находится на сцене, зритель видит себя, а герой трагедии – нечто более высокое, зритель кого-то кто лучше нас, но лучше нас не в плане добродетели, а в плане каких-то других качеств (волевых достоинств, способностей и т.д.). Итак, суть персонажа должна быть именно такая – и тогда получается трагическое действие способно произвести катарсис.

Современные исследователи: понятие мимезиса и суть трагедии по Аристотелю довольно сложная.

3 вида мимезиса

Для того чтобы трагическое действие, как представление, воздействующее на зрителя, состоялось, должно быть 3 вида миметического.

С одной стороны, люди в своей реальной жизни ориентированы на этические образцы и понимают различие между добром и злом (предполагается, что люди, зрители понимают, что есть преступления, есть героические поступки).

1) мимезис как подражание образцам в этическом смысле

Это подражание никогда не заводит особенно далеко в реальной жизни, мы всегда идем на какие-то компромиссы.

2) подражание, которое связано с вымыслом – то подражание, которое имеет место в голове автора.

Автор в своей трагедии подражает какой-то реальной жизненной ситуации, должен воспроизвести какую-то жизнеподобную интригу (чтобы было понятно, что это люди действуют, а не кто-то другой).

3) связанный уже с читателем, зрителем мимезис

Это способность идентифицировать себя с персонажем – в некотором смысле некое возвратное действие.

Трагедия дает нам новый тип образца, более сложный, но более гибкий, чем те этические образцы, которые мы получаем исходя из некоего господствующего этоса и моральных представлений. Этос идет от традиции, как нужно поступать. Но жизнь меняется. Как поступать в новой жизненной ситуации? Искусство, помысли Аристотеля, должно дать образцы для подражания современному человеку. Эти образцы не будут чисто этическими, но будут в то же время действенными и человек способен проживать новую жизненную ситуацию исходя из ответа, который получает как зритель трагедии.

В этом смысле имеет место обратная связь через тройной момент подражательности. Модели, которые в начале складываются в голове автора, затем, если они удачны, и способны произвести катарсис в душе зрителя, способны быть перенесены в реальную жизнь этим зрителем, они открывают нам новый ракурс, новый аспект реального, т.е. не то, чему мы буквально должны следовать, но мы получаем способность по-новому переживать жизненные обстоятельства.

Аристотель оригинален во всех своих начинаниях, в этом смысле это беспрецедентный философ. Тысячу лет люди учили философию, размышляя над тем, что писал Аристотель, чтобы он мог написать (в частности, в исламской традиции).

Любопытно, что греческая в целом философия и аристотелевская философия как ее некая квинтэссенция пережила такую культурную трансформацию, как изменение религиозного мировоззрения – пережила переход от языческой античности к христианскому средневековью в западной традиции и к исламскому – в странах Ливанта и Ближнего Востока. Это очень сложный момент: мысль нельзя оторвать от того способа жизни, который ее породил.

И сейчас пишутся работы, и люди, которые занимаются античностью, говорят о том, что философия там не была просто неким знанием, что это была специфическая духовная практика, имманентная именно этому способу жизни. Христианство все поменяло, но тем не менее философия осталась.

Чтобы понять этот сложный момент, немножко приблизиться к более содержательному взгляду, отметим 2 фигуры переходного периода – люди, которые по образованию, безусловно, принадлежали эллинистической культуре, но уже по духу принадлежали культуре христианства, которое пыталась свою эллинистическую образованность использовать для новых духовных целей:

1. Августин Блаженный (4 век н.э., умер в 430 г.)

Епископ Гипона (умер во время его осады)

2. Ониций Боэций

Последний римлян, казнен в 524(526) году по приказу Теодорика

Философ и переводчик, перевел основные латинские термины философии, которые являлись калькой греческих терминов.