Власть в земледельческой общине

Рассматриваемая нами общинная форма труда была самодостаточ­ным замкнутым контуром, в котором актуальная потребность (мотив) по­буждала к целесообразному поведению (т. е. деятельности по созданию предмета потребности), обеспечивающему удовлетворение потребности. Цель не привносилась в общинное поведение извне, а формировалась са­мой общиной, «произрастая» из ее мотивационно-потребностной сферы. Процесс реализации деятельности развивался по кругу; сформированный вектор «мотив — цель» реализовывался в деятельности; осуществленная деятельность (достигнутая цель) создавала возможность удовлетворе­ния потребности; удовлетворенная потребность сопровождалась пе­реживаниями удовольствия. Затем, по-видимому, наступала так назы­ваемая депрессивная фаза, когда для поведения общины были характерны общие пассивность и умиротворенность, а вектор «мо­тив— цель» в значительной степени терял свою направленность. Ины­ми словами, после того, как потребность удовлетворялась, поведение теряло свою целенаправленность до тех пор, пока потребность не становилась актуальной вновь.

Таким образом, целесообразное поведение (труд) и потребность находились в адаптивной зависимости, взаимоопределяя друг друга и образуя замкнутый круг «актуальная потребность —> труд —> удовлетво­ренная потребность —> актуальная потребность», вполне достаточный для выживания как общины в целом, так и каждого ее члена. При этом мотивы и цели отдельных членов общины, у которых не было никакой возможности выжить в одиночку, не просто полностью совпадали с об­щей целью общины. Они вообще не имели какой-либо индивидуальной оформленности.

Для психологического анализа важно еще раз особо подчеркнуть, что мотив—цель каждого члена общины как бы растворялись в «мотиве — цели» общины. Таким образом, имеются все основания считать, что поведению общины как общности, обеспечивавшей групповое выжива­ние первобытных людей, была генетически свойственна только общая цель, а индивидуальные цели отсутствовали вообще. Иными словами, индивидуальная цель в исторической перспективе вторична и может быть понята лишь как выделившаяся или отклонившаяся от общей общинной цели.

В связи с тем, что цели каждого члена общины не просто полностью совпадали, а в принципе не отделялись от общей цели, задачи согласо­вания индивидуальных поведений вообще не существовало и, разумеет­ся, не требовалось никакого специального общинного механизма (наси­лия или принуждения) для обеспечения согласованных действий.

Иными словами власть как возможность или способность «влиять на поведение людей, побуждая их делать то, что они бы не стали бы делать добровольно», в общине была просто излишней.

Основным регулятором поведения людей была общая цель выживания и общинная мораль, подчиненная этой цели и закрепленная в обычаях и тра­дициях. Таким образом, можно лишь условно говорить об отношениях власти в общинной жизни, подразумевая под последними исключительно общинно-патриархальные отношения, обеспечивавшие пре­емственность практических знаний, традиций и правил общинной жизни.

Разумеется, отдельные люди могли пользоваться значительным влиянием, но оно основывалось исключительно на их опыте, знаниях и уважении со стороны других членов общины. Это влияние вполне можно охарактеризовать как групповое лидерство, в котором лидер, прежде всего, ассоциируется с общей групповой целью, в которой заинтересован и к которой исходно стремится каждый член группы. В условиях незначительной продолжительности жизни, функцию глав­ных авторитетов во всех общинных делах выполняли старшие члены общины, или старейшины, обладавшие наибольшим опытом и знани­ями. При этом преимущество отдельных индивидов в физической силе не давало им никаких привилегий и преимуществ в распределении ресурсов и отношениях с другими членами общины, так как индивидуальное поведение направлялось общиной исключительно в направлении общих задач.