tselishchev_v_v_rozov_n_s_lobovikov_v_o_intellektual_nye_tra

тельно, все действительное разумно», весьма ограничительно понимая «дей­ ствительное». С его точки зрения, существующее в некоторое время реаль­ ное положение дел никак не подпадает под категорию «действительного», которая является в некотором отношении, выражаясь современным языком, выражением необходимости в историческом процессе. Так что отдельные «выпадения» из этого процесса могут иметь, опять-таки прибегая к совре­ менному языку, контингентный характер.

Но есть еще более современное понимание того, почему тоталитарные режимы вряд ли могут быть сопутствующим фактором роста экономики, в це­ лом основанной на ценностях либеральной демократии. Говоря об истории, мы должны иметь в виду фундаментальную политическую концепцию. Такой концепцией, безусловно, является «Теория справедливости» Дж. Ролза155 Первой «теоремой» теории является положение, что никакие экономические выгоды не перевешивают ущемления первичных политических свобод. В этом смысле экономические успехи режимов, ущемляющих политические свободы, являются действительно контингентными. Конечно, «Теория спра­ ведливости» Ролза представляет собой универсалистское понимание исто­ рии, и ее принципы или «теоремы» имеют необходимый характер. Если же прибегнуть к такому пониманию истории, при котором важную роль играет культурный контекст, то как раз за счет этого контекста и возникают «контингентности» типа диктаторских успешных экономически режимов.

В пользу универсалистского взгляда на историю говорит тенденция гло­ бализации. Поскольку экономические успехи ведут к развитию политичес­ ких институтов либеральной демократии, а эти политические институты в свою очередь способствуют росту экономики, историю может ожидать ко­ нец в виде повсеместно однородной политической и экономической струк­ туры. Однако реальность такова, что по достижении определенного уровня экономического развития культурная идентичность и соответствующее ей обособление приобретают все больший размах. Религиозные, духовные, ис­ торические аспекты повседневной жизни оказывают все большее влияние на дальнейшее развитие общества. В целом представление о либеральных ценностях в значительной степени трансформировалось. Изначально либе­ рализм означал автономию индивида от государства. В настоящее время речь идет о противостоянии государства и культурных обособленных групп, которые, с одной стороны, ограничивают права индивидов, а с другой — за­ щищают интересы группы. Растущий национализм в современном мире яв­ ляется подтверждением этого процесса трансформации традиционного ли­ берализма. В этом отношении растущий либеральный плюрализм угрожает самой идее либерализма. Это звучит довольно парадоксально, и следует признать, что сам либерализм претерпевает огромные интеллектуальные

155Ролз Дэн:. Теория справедливости / Перевод с англ. В.В. Целищева. — Новосибирск, Изд-во Новосибирского гос. ун-та. 1995.

160

трансформации, свидетельством которых является изменение позиции того же Ролза. В своей последней работе «Политический либерализм» он отка­ зался от универсализма «Теории справедливости» в пользу одного важней­ шего требования, а именно, политического консенсуса в обществе в ущерб идеологическим доктринам156

Конец истории предполагает, как уже было сказано, повсеместное рас­ пространение ценностей либеральной демократии. Но на пути оптимисти­ ческого сценария подобного рода есть ряд препятствий, которые грозят пре­ вратить универсалистский путь понимания истории в откровенно тупико­ вый сценарий. Прежде всего это то, что в последнее время называется столк­ новением цивилизаций. Христианской цивилизации противостоит ислам­ ская: этот лозунг является выражением не столько интеллектуальных поис­ ков, сколько результатом политических обстоятельств. Как и во всех обоб­ щениях, под терминами «христианский мир» и «исламский мир» подразуме­ вается то, что удобно аргументирующему о столкновении цивилизаций. Например, что такое на самом деле «исламский мир», который лишен креа­ тивности западной цивилизации? Можно ли считать Малайзию, развиваю­ щуюся экономически чрезвычайно быстро, частью некреативного ислам­ ского мира? Можно ли считать Турцию с ее устойчивой двухпартийной де­ мократией частью теократической исламской политической системы? По-видимому, требуется сужение понятия «исламского мира», который предположительно противостоит ценностям западной цивилизации. В част­ ности, многие полагают, что западной цивилизации противостоит арабский мир, обладающий специфическим менталитетом. Экстремистские полити­ ческие секты, наводнившие мировую политическую арену в последние два десятка лет, используют сопротивление арабского менталитета глобалистическим тенденциям, проповедуя самобытность своих культурных ценнос­ тей. Следует заметить, что тенденция к национальной самоидентификации проявляется у арабских иммигрантов и в Европе. Отказ от культурной асси­ миляции и быстрый демографический рост арабского населения в Европе вскоре может стать источником не только внутренних напряжений между христианскими и мусульманскими сообществами, но и глобальных напря­ жений в условиях идентификации иммигрантов с мусульманской полити­ ческой и социальной культурой.

Для России это «столкновение цивилизаций» имеет гораздо более про­ заический смысл, поскольку оно довольно давно перешло в область воен­ ных операций и борьбы с терроризмом. Демографическая ситуация в дан­ ном отношении является практически решающим обстоятельством. Интел­ лектуальная трансформация на этом направлении, похоже, произошла и в умах руководства России, поскольку в Послании Федеральному собра­ нию РФ в мае 2006 г. Президент РФ сделал упор на стимулировании рождае­

156Rawls J. Political Liberalism. Harvard Univ. Press, 1991.

161

мости населения в России, тогда как еще пару лет назад решение демографи­ ческой проблемы предполагалось путем иммиграции как раз тех мусульман­ ских народов, культурная ассимиляция которых, как показала практика, на­ талкивается на серьезнейшие препятствия. Запад ищет разрешения пробле­ мы столкновения цивилизаций, пытаясь перевести его на секулярный путь, полагая, что ислам сам по себе не содержит деструктивных элементов. Эти элементы есть проявление политических действий, не сильно увязанных с религией. В России подобный путь бесполезен, поскольку мусульмане России настолько интегрированы в социальную структуру общества, что нет никакой дистанции, требуемой для отделения политики от религии. Это является одной из причин, затрудняющих модернизацию экономики и соци­ альных условий в России. В этом отношении «конец истории» в России про­ глядывается с большим трудом.

В связи с особым положением России в мировой политике возникает воп­ рос о том, является ли «конец истории» распространением либеральных цен­ ностей в мировом масштабе или же речь идет, скажем, о «золотом миллиар­ де», или же можно говорить об одной, «отдельно взятой» стране. Прежде все­ го распространение однородных ценностей неизбежно влечет внедрение од­ нородных правовых систем или, в первом приближении, принятие адекватно­ го международного права. Однако существование национального госуда­ рства препятствует этому распространению в значительнейшей степени. Не­ которое время назад весьма обсуждаемой была тема «конец национального государства», когда предсказывалось, что ради экономической эффективнос­ ти следует ожидать распада таких крупных государств как США, Япония,

СССР. Оправдались ожидания только в отношении СССР, и по причинам от­ нюдь не экономического характера. В целом тенденция является противоре­ чивой: с одной стороны, дробление стран Восточной Европы и значительный сепаратизм в ряде стран Западной Европы, а с другой — образование Евро­ пейского Сообщества. Как бы то ни было, в современной политической обста­ новке национальные государства и интересы превалируют.

Для распространения либеральных ценностей следует преодолеть наци­ ональные границы трансформацией правовых норм, законов и организаций. Пока это представляет предмет только интеллектуальных трансформаций, поскольку на пути к практическим действиям лежат огромные препятствия. Как уже было указано, для таких шагов требуется консенсус общества. Но при нынешнем мультикультурализме это вряд ли возможно. В конце кон­ цов, уже в начале XX в. говорили о мировом правительстве под эгидой Лиги Наций. ООН была создана с теми же намерениями, и тем не менее, нынеш­ ний практический политический институт— Гаагский трибунал — опирает­ ся не на консенсус, а скорее на силу. Ирония судьбы состоит в том, что рас­ пространение либеральных ценностей опирается не на консенсус, а на силу, как это имеет место в Ираке. Таким образом, мировая демократия претерпе­ вает уже не просто интеллектуальную трансформацию, а превращается в соб­

162

ственную противоположность. Похоже, что авторы эволюционного взгляда на историю и одновременно творцы диалектической логики не могли пред­ полагать, что конец истории подразумевает замену желаемого тезиса — рас­ пространение демократии антитезисом — насильственное насаждение цен­ ностей. Пристойного синтеза, завершающего диалектический процесс, тут не просматривается.

В нынешней России до недавнего времени было проблематично рас­ пространение на ее территорию не только международного права, но и ее соб­ ственных законов. В этом смысле демократические нормы и либеральные ценности до сих пор у нас представляются экзотикой и упоминаются лишь в контексте экономики, да и то с ругательным оттенком. Мы опять можем повторить мысль Чаадаева о том, что Россия выпадает из мировой истории, и уж тем более по этой причине такой истории не может быть конца.

Важным вопросом является несовпадение темпов развития экономики большого числа стран и их политических демократических институтов. В мире существует множество государств, экономические перспективы ко­ торых весьма туманны. Грядущая глобализация для них может быть как бла­ годеянием, так и катастрофой. Чтобы устоять в мире современной экономи­ ки, мало иметь программу развития экономики, поскольку неадекватность правового регулирования экономической жизни, политическая нестабиль­ ность в государстве и другие обстоятельства могут свести на нет любую про­ грамму. Пример многих развивающихся стран показывает, что в период первичного роста экономики государство проявляет слабость, не сумев укрепить те политические институты, без успешного функционирования ко­ торых невозможно ожидать инвестиций, торговли и всего того, что сопут­ ствует глобализации экономики. Как следствие, обострение экономической и политической обстановки приводит к оттоку населения, капиталов, а так­ же к росту экстремизма. Надо также отметить, что во многих развивающих­ ся странах не наблюдается прямой зависимости политической структуры от экономического развития: скорее здесь наблюдается постоянно демонстри­ руемая детерминанта национального самосознания, рост религиозного фун­ даментализма и все более растущий отрыв экономики развитых стран от стран развивающихся. Для первых характерен переход к «экономике зна­ ний», в то время как для вторых современные технологии являются только импортируемым товаром.

Последнее обстоятельство является очень важным. Нынешние техноло­ гии, основанные на научных достижениях, напрямую влияют уже не просто на уровень жизни населения страны, но и на более жесткие определяющие факторы. Продолжительность жизни, зависимость от импорта, уязвимость в плане обороны и. прочие обстоятельства определяются уровнем освоения технологических новшеств, а это в свою очередь — структурой, встроенностью в определенный мировой порядок.

163

Существуют два взгляда на природу демократических институтов, свя­ занных с либеральными ценностями. С одной стороны, утверждается, что приверженность этим ценностям является закономерным продуктом разви­ тия истории. С этой точки зрения «конец истории» понимается как конеч­ ный этап на пути торжества либеральных ценностей. Можно считать, что та­ кой итог истории неизбежен (в духе чисто марксистского экономического детерминизма). Однако Р. Рорти полагает, что тут нет ничего закономерно­ го, и что построение демократических институтов на Западе есть просто случайная, хотя и удачная, находка157. «Богатые трансатлантические общес­ тва» вряд ли могут навязать всему остальному миру те ценности, которые являются по природе своей контингентными, а не необходимыми. Именно необходимость предполагаемого исторического процесса позволяет гово­ рить о «конце истории». Контингентность исторического процесса обесце­ нивает все разговоры подобного толка. Естественно, что сама постановка вопроса о «конце истории» есть любопытный результат интеллектуальной трансформации: здесь совершается переход от гегелевской схемы истори­ ческого развития к эмпирическим обобщениям относительно текущей поли­ тики. Но возможно ли в принципе плодотворное смешение эмпирических элементов человеческого существования с некоторыми идеальными схема­ ми? Если мы рассмотрим метафизический подход к этой проблеме, то обна­ ружим на одном конце спектра «Приключения идей» А. Н. Уайтхеда, со­ гласно которому миром и цивилизациями правят идеи158, а на другом — идеи французской научной школы «Анналов», ярким представителем кото­ рой был Ф. Бродель со своим вниманием к материальной истории цивилиза­ ции159. Где-то в середине этого спектра, как ни странно, располагается такая глобальная схема исторического развития как концепция А. Тойнби.

Не претендуя на классификацию схем исторического развития или оценку метафизической обоснованности таких схем, наша основная цель состояла в том, чтобы показать интеллектуальную трансформацию, свой­ ственную оценкам исторического развития. Действительно, такая «ходо­ вая» схема как «конец истории» по своей природе является гегельянской. Однако она заимствует концепцию либеральных ценностей, которая по сути своей чужда гегелевской схеме. Интеллектуальная трансформация в этом случае состоит в приспособлении респектабельной схемы истори­ ческого развития к довольно контингентной политической задаче обосно­ вания легитимности происходящих реальных политических событий. Уже здесь заложено противоречие, которое было упомянуто в начале раздела: согласно Гегелю, не все «действительное» является «разумным». «Конец

157См., например, Rorty R. The Priority of Democracy to Philosophy // Objectivity, Relativism, and Truth. Cambridge Univ. Press, 1991. P. 175— 196.

158 Whitehead A.N. The Adventure of Ideas. Oxford Univ. Press, 1956.

159Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVII вв.

Т. 1— 3. М.: Прогресс, 1986— 1992.

164