martynovich_s_f_red_temy_filosofii_sotsial_nykh_i_gumanitarn
.pdf
211
природу исследуемых явлений, создавая логически взаимосвязанную цепочку суждений, позволяющих подводить отдельные объективно существующие явления под определенный закон, но и понимать существующее многообразие связей между субъектом и объектом. И, наоборот, в социально-гуманитарных науках метод понимания связан с объяснением.
В традиции современной западной методологии науки понимание часто отождествляется с процедурой объяснения. Такой точки зрения придерживается Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, В. Селларс, М. Хессе и др. Сведение понимания к объяснению существенно ограничивает понимание, не позволяя схватить уникальность и неповторимость того или иного явления. Современная наука предусматривает взаимополагание объяснения и понимания, однако из их коррелятивных отношений вовсе не следует, что они тождественны.
Объяснение обладает своим когнитивно-методологическим положением, так же и понимание обладает самостоятельным онтологическим и гносеологическим статусом, поскольку человеческому роду имманентно присуща способность понимать, и, соответственно, понимая, постигать смыслы. Поэтому между ними имеется существенное различие. Процедура объяснения предполагает движение мысли от объясняемого явления через логические операции, раскрывающие внутренние взаимосвязи, к общим теоретическим законам, определяющим его сущность387. В отличие от объяснения, понимание не предполагает формулирование строгих теоретических законов. К пониманию как к методу познания прибегают тогда, когда к познающему явлению невозможно применить строгие логические схемы. В строгом подходе функция объяснения направлена на объект познания, а функция понимания – на субъект. Средства объяснения носят логико-теоретический характер, в то время как средства понимания – индивидуально-личностный характер. Из сказанного видно, что функциональным пространством объяснения преимущественно выступает естествознание, а понимания – социально-гуманитарные науки.
Из строго разграничения объяснения и понимания вычленяется и другая сторона рассматриваемой темы, которую можно свести к следующей проблеме: если мы характеризуем объяснение и понимание как методы познания, используемые в естественнонаучном и социогуманитарном познании, то в социогуманитарных науках понимание должно иметь такую же гносеологическую силу, каким обладает объяснение в естественных науках. Иными словами, если мы говорим о понимании как о методе и способе постижения смысла, то оно должно быть правильным, а правильным является такое понимание, которое
387 Никитин Е.П. Объяснение – функция науки. М., 1970. Гл. 1.
212
соотнесено с объяснением. Если же объяснение есть нечто принципиально отличное от понимания и поэтому не может быть использовано в социально-гуманитарном познании, то смыслообразование и его приписывание общественно-культурным явлениям есть личное дело каждого; в таком случае остается открытым вопрос: может ли быть сообщен смысл, вкладываемый в понятие одним субъектом, другому субъекту коммуникационного процесса.
Вобсуждаемом вопросе следует иметь в виду то, что понимание не всегда сопровождается рациональным объяснением, так как не претендует быть рациональным процессом, например, в этике, эстетике, искусстве, культурной жизни человека хотя бы потому, что процесс понимания может носить невербальный характер. Однако, когда речь идет о науке, в частности, о гуманитарном познании, понимание предстает как результат вербальной коммуникации. В познании общественных явлений вербальные сообщения проходят через сознание, ибо требует оценки соответствия сообщения тому, о чем в нем говорится, и поэтому находится под рациональным контролем. А это говорит о том, что понимание как феномен познавательного процесса соотнесено и связывается с рациональным объяснением понятого.
Текст есть особая реальность и единица методологического и семантического анализа социально-гуманитарного знания.
ВХХ веке в связи с успехами в развитии логики, кибернетики и лингвистики ученые приходят к выводу о необходимости изучения структуры вопросов, которые в исследовательском процессе человек задает миру, и ответов, которые могут быть сформулированы в виде «ожиданий». Реконструкция и исследование схем вопросов и ответов показывает, что способность интерпретации знаков и составленных из них выражений соотнесены с таким методом познания, когда единицей методологического и семантического анализа выступает не язык, порождающий текст, а сам текст, который позволяет реконструировать язык. Исходные идеи этого подхода были разработаны в 30-х гг. в трудах
М.М. Бахтина. Текст, согласно М.М. Бахтину, есть «первичная данность…всего гуманитарно-философского мышления в его истоках»388.
В гуманитарном познании особую роль играет текст. При первом приближении текст понимается как совокупность последовательно связанных между собой языковых знаков. Примером могут служить книги, статьи из журналов. Сюда же могут быть отнесены и появившиеся в связи с развитием современной информационной техники, телевидения, радио и кино аудио и видео пленки, телевизионные программы, художественные формы. В масштабном плане на роль текста может претендовать любой
388 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества». М., 1979. С. 281.
213
элемент культуры, который имеет знаково-символический характер и несет информацию о мире.
Культурная ценность текста заключается в том, что его информации можно найти смысл и сконструировать новые смыслы, которые дают нам иной взгляд на мир и раскрывают новые стороны и смыслы его. Особенностью текста является то, что в отличие от речи, он может существовать вне его создателя, автора, и контекста его произведения.
Тексты являются результатом культурно-исторической деятельности людей, они играют важнейшую познавательную роль, в них объективируется социально-культурные смыслы человеческой деятельности, и несут в себе определенный социально-исторический опыт практической и познавательной активности человека. В таком восприятии текст выступает предметом-посредником между субъектом и исследуемой предметной областью. В этом смысле его часто называют особой второй, опосредованной, реальностью, и представляет собой вторичный уровень бытия реальности. Текст как опосредованная знаковой системой реальность является такой формой объективированного знания, которое интегрирует в себя содержание вещей, событий и процессов, имевших место, и в этом оно отличается от индивидуального знания. Наиболее значимой чертой научных текстов можно полагать то, считает В.А. Лекторский, что это содержание может не осознаваться тем, кто произвел это объективированное знание – творцом научной теории. Выделяется это содержание лишь в ходе исторического развития познания. Возможно, этим обстоятельством объясняется тот общеизвестный факт, что история каждый раз обновляется и как бы пишется заново.
Безусловно, что элемент субъективности присутствует при интерпретации текста, но важно то, что он может скрытно содержать в себе новые и новые пласты объективированного знания, которые могут быть выявлены с течением времени389. В этом обнаруживается важная особенность текста – будучи второй особой реальностью, текст выступает в качестве средства познания определенного внешнего объекта, не имея никакой непосредственной связи с ним.
Объектом исследования в гуманитарных науках являются, как правило, научные тексты, понимаемые как знаково-семантические системы, которые выступают носителями определенных смыслов о явлениях и процессах мира. И на самом деле, как в системе культуры в целом, так и в социальной жизни, тексты решают две основные задачи: с одной стороны, они осуществляют адекватную передачу значений, а с другой – порождают новые смыслы. Изучение текста – это акт понимания. Понимание является познавательной процедурой, в процессе которой происходит декодирование смысла, содержащего в изучаемых
389 Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980. С. 161-163.
214
знаках. Понимание текста реализуется в системе описания субъекта познания. Описание фиксирует научные факты, которые воспроизводят и смысл текста, и включают в себя определенную теоретическую интерпретацию этих фактов, осуществляемую в соответствии с той философской и методологической установкой, которой придерживается исследователь.
В современном гуманитарном познании текст истолковывается как система смыслопорождения. В основе этой точки зрения лежит идея, согласно которой объект, отраженный в тексте, предстает перед исследователем в новом ракурсе в зависимости от тех вопросов, которые актуализированы в этом исследовании и значимы для современности. Изучение текста здесь видится как раскрытие сущности феномена объективированного в символической системе знания как источника постоянной реинтерпретации массива концептуальных представлений о первичной научно значимой (прошлой или актуальной) реальности. И на основе этого постижение смыслов, построение целостной картины. Текст являет себя в своем существовании как особое смысловое единство. Его понимание неотделимо от того контекста, в котором он воспринимается, то есть ситуации, включающей мыслительный, языковой и культурный опыт сообщества, благодаря которым формируются условия осмысленности.
Текстовое произведение в своем функциональном явлении рассматривается как источник смыслопорождения. В плане раскрытия механизма смыслопорождения интересную мысль высказал Ю.М. Лотман. Текстом, полагает он, является не только результаты научной или литературной деятельности, фиксированные в бумажных носителях, и культура в ее широком смысле, но и сам человек. В таком случае человек как читатель оказывается включенным в сам текст, а текст, в свою очередь, предстает в виде субъекта, культурного субъекта. Вследствие этого текст преображается: он из пассивного передатчика извне заложенного в него смысла превращается в генератора новых смысловых структур390.
В познании реализуется несколько подходов к анализу текста, которые позволяют раскрыть смысловые структуры и понять его. Одним из таких методов является семиотический подход к анализу текста, в ходе которого раскрываются синтаксическая (или формальная) структура текста, его смысловые (семантические) аспекты, а также коммуникативные и практико-познавательные (прагматика) возможности текста.
Анализ текстов осуществляется и с помощью структурного метода. Этот метод широко разрабатывается и используется в антропологии, истории, лингвистике, этнологии. Широко и успешно этот метод был использован К. Леви-Стросом в «Структурной антропологии»,
390 Лотман Ю.М. От редакции. ТЗС, 1982. Вып. 15. С. 4-5 .
215
Первобытном мышлении» и других работах. Структурный анализ позволяет выявить глубинные структуры текста, которые находятся “позади” первичного смыслового (значения слов, предложений) слоя.
Благодаря структурному анализу текста появляется возможность рассматривать науку, как в статике, так и в динамике. Статистические стороны науки обнаруживаются в процессе использования метода синхронического анализа текста, в ходе которого устанавливается, что науке, как и любому другому развивающемуся объекту, свойственны колебания между непродуктивными элементами и инновационными идеями. Этот метод реализован в работе М. Фуко «Слова и вещи». Статистический период науки находит свое наиболее адекватное воплощение в учебниках, в концепции «нормальной науки» Т. Куна. Диахронический метод анализа текста позволяет выделить и фиксировать идеалы и нормы научного исследования, которые подвержены историческому изменению: от частичной перестройки до полной смены другими.
Неоценимое значение в анализе текстов имеет и метод герменевтики. Научный текст имеет знаковую природу, что и делает его особой семиотической системой. Герменевтический анализ предполагает на основе общего, первоначального понимания (предпонимания) целого текста изучение значений отдельных элементов, частей, его, что, в свою очередь, ведет более глубокому пониманию целого. Здесь мы имеем дело с понятием «герменевтический круг» - понимание целого предполагает понимание части и, наоборот. Однако представляется, что этот процесс нельзя рассматривать как замкнутый круг, но следует понимать как спираль. Как отмечается в литературе, в последовательном раскрытии усвоения языковых структур помогают скрытые, но существенные факторы, значительно определяющие новизну исследования. К ним в первую очередь относится неязыковая информация, «которой обладает человек на начальном этапе познания мира и которая образует определенную систему его представлений о мире…Без предположения такой системы информации, наличие которой подтверждается логическими и эмпирическими аргументами, теряет сама возможность рационального объяснения понимания языка на начальном этапе его усвоения»391. Поэтому процесс понимания целостной системы через ее отдельных элементов и элементов через целостность выступает как цепочка ряда исследовательских актов понимания, связанных с новизной, что дает основание говорить о развитии процесса понимания по спирали.
В анализе текста возникают и трудности, связанные с проблемой понимания текстовых источников. Эти трудности получили отражение в гипотезе Сепира-Уорфа, концепции несоизмеримости теорий Т.Куна и П.
391 Павилёнис Р.И. Проблема смысла. М., 1983. С. 120.
216
Фейерабенда, концепции онтологической относительности У. Куайна, объединяемых общим названием «альтернативные миры». Речь идет о проблеме переводимости текста с одного языка на другой. Согласно концепции Куна, задача историка науки, работающего над историческими текстами, заключается в том, чтобы тексты исторических прошлых эпох переводить на язык современного научного сообщества392. Возникает вопрос об адекватности перевода текста. Куайн в «онтологической относительности» утверждает, что представители разных теорий (семиотических структур) живут в разных концептуальных мирах и не замечают этого в силу того, что истолковывают чужой мир по аналогии с собственным393.
Проблема, поднятая в этих концепциях, – проблема переводимости текста и исторического понимания394, не получила решения в рамках этих концепций. Однако следует заметить, что в реальной познавательной практике новые теории возникают преимущественно как критическое преодоление «ошибок» старых теорий. Если это имеет место быть, то между разными концептуальными теоретическими системами существуют незримые отношения непрерывности и преемственности определенных смыслов.
С развитием методологии гуманитарного познания произошла трансформация подходов к пониманию роли и значения текста в познавательном процессе от герменевтики через структурализм до постмодернизма. Если герменевтика ориентирована на понимание текста на основе способов его понимания, то постмодернизм отвергает всякие навязываемые извне (культурой, обществом, автором) схемы понимания текста, взамен предлагая свободный полет мысли и интерпретации. При этом интерпретация понимается не в традиционно герменевтическом смысле как средство понимания и поисков смысла, а как непрерывный хаотический поток мыслей, как свободная игра слов. Стремясь к отождествлению научного и художественного текстов, постмодернизм (Ж. Деррида) предлагает освободить научный текст от логицизма и рационализма в его построении и истолковании. Исторический анализ текста, говорит М. Фуко, предлагаемый нам классической традицией герменевтики, всегда основан на поисках исходной рационально-
392Кун Т. Структура научных революций. М., 2001. С. 259.
393Куайн У. Онтологическая относительность // Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. М., 1996. С. 55-56.
394Подтверждением этому служит следующий пример. Обращая внимание на трудности понимания текстов чужой культуры, исследователь древнекитайских текстов В.С. Спирин пишет: «Семиотику слов в конце концов можно выяснить, используя древние словари, определения понятий, встречающиеся довольно часто в текстах, параллельные или аналогичные тексты и т.п. Но и после этого текст остается не понятным, так как мы не улавливаем связи фраз и отрывков. Исследователи вынуждены либо пользоваться комментарием, либо домысливать эту связь Поскольку понять основания того или иного комментария не менее трудно, чем понять сам текст, а домысливание не основано на каких либо объективных и формальных критериях, то прочтение получается довольно разнообразным» (Спирин В.С. Построение древнекитайских текстов. М., 1976. С. 14).
217
логической основы и базируется на представлении о существовании некой культурной целостности395, что ведет к интерпретации всей истории как непрерывный в своей основе преемственный процесс. Фуко задается вопросом, где критерий того, что идея преемственности более предпочтительна перед идеей прерывности? почему в историческом анализе в угоду закономерности должна быть отброшена случайность? почему в эволюционном развитии общества превозносится сознательная активность людей и умалчивается место бессознательного в этом процессе?
Всвязи с «необоснованностью» традиционного научного подхода к интерпретации текста постмодернизм считает наиболее подходящим для этой цели метод деконструкции, в основе которого лежит принцип шизоанализа. Шизоанализ как исследовательская техника предлагает отказ от стереотипов мышления, разрушение общепринятых смыслов и структур, обнажая принципиальную бесструктурность и бессознательность. Бессознательность рассматривается как важный фактор
вдинамике социальной жизни.
Впостмодернистской методологии деконструкция понимается как альтернатива рациональной интерпретации мира. Она несет с собою семиотический подход прочтения текстов с ярко выраженным синергетическим акцентом. Реализация этого подхода к тексту ведет к порождению значений без цели и центральных идей путем расшатывания сложившихся языковых выражений и традиционно философских стереотипов, осуществляя поиск новых смыслов и значений в отдельных словах и предложениях в ущерб смысловой целостности.
Интерпретация есть придание смыслов, значений высказываниям, текстам, явлениям и событиям. Это – общенаучный метод и базовая операция социально-гуманитарного познания.
Язык с давних времен рассматривается как предмет философского познания. На это обращали внимание еще древние философы. Однако предметом серьезного философского анализа язык стал в первой половине ХХ века. Неподдельный интерес к языку был вызван обострением ряда нерешенных ранее гносеологических и методологических проблем научного знания и появлением новых. К числу наиболее значимых для понимания природы познания и знания, а также требовавших
неотлагательного решения относились вопрос о когнитивных возможностях языка как орудия поиска истины и коммуникации людей и центрировавшие вокруг него проблемы соответствия языка и реальности, тождества мысли и ее языкового выражения, отношения языка и других знаковых систем, содержания языкового знака и смыслового значения, авторской мысли и ее толкования, соответствия смыслового содержания
395 Фуко М. Археология знания. Киев, 1996. С. 17.
218
передаваемого сообщения и получаемой информации, отношения субъективного и объективного в языке и другие. На основе этих и других проблем, не получивших разрешения или оказавшихся объектом критики, был выдвинут тезис, согласно которому утверждалось, что во всех философских проблемах и бессмыслицах, имеющихся в философии, повинен язык, который не совершенен в своей семантике и прагматике. В связи с этим была высказана мысль о необходимости создания идеального языка, который послужил бы преградой на пути проникновения в научное познание запутанных и неосмысленных высказываний.
В этом направлении первая попытка была предпринята А.Н. Уайтхедом и Б. Расселом. Результатом более 10 летней работы над этой проблемой стал их совместный труд «Принципы математики»396. В этой работе Рассел утверждает, что естественные языки по своей базовой структуре похожи на структуру «Принципов математики», тем не менее такого рода языки не могут быть пригодны для философского анализа изза расплывчатости их содержания. В этой связи Рассел предлагает использовать в философском познании язык математической логики, изложенный в «Принципах математики», как совершенный инструмент, позволяющий выделить значения предложений естественного языка. Вследствие этого появляется возможность все философские споры подвергнуть строгой логической проверке, и тем самым в освоении мира избавиться от многих философских путаниц и заблуждений.
Рассел анализирует природу предложений, выявляя его базовую структуру. Но прежде он уточняет типы предложений, в качестве которых выделяет атомарные и молекулярные. К атомарным высказываниям относятся те, которые состоят из двух и более отдельных слов, например, «Волга река». К молекулярным относятся те высказывания, которые состоят из двух и более атомарных высказываний, например, «Волгоград и Саратов находятся южнее Москвы». Логический аппарат «Принципов математики» формирует правила, которые позволяют из атомарных высказываний строить молекулярные, и, наоборот, молекулярные высказывания разложить на составные атомарные высказывания. Рассел утверждает, что к миру имеют отношение только единичные, атомарные высказывания, ибо окружающий нас мир представлен только конкретными, единичными вещами, фактами. Поэтому мы высказываемся о вещах и явлениях материального мира исключительно в форме атомарного предложения. А что касается молекулярных высказываний, то они являются всего лишь интеллектуальными конструкциями субъекта познания, которые не связаны с внешним миром.
Руководствуясь этими соображениями, Рассел делает единицей логико-методологического анализа атомарное высказывание. Каждое
396 «Принципы математики» в первоначальном варианте вышел свет в 1903 году, а затем в трех томах в1910-1913 гг.
219
атомарное высказывание, которое описывает атомарный факт внешнего мира, имеет своим значением субъектно-предикативную форму, то есть в каждом таком высказывании речь идет об отдельном объекте и его свойствах. Например, «Река течет» («река» является субъект-термином, а «течет» выступает предикат-термином). Согласно Расселу, субъектнопредикативная форма атомарного предложения является его базовой структурой. Благодаря этой структуре нам открывается и базовые структуры мира, то есть мы убеждаемся в том, что мир состоит из конкретных единичных фактов и их свойств. Английский мыслитель настаивал на том, что между высказываниями о вещах и реальными вещами существует единство, что язык и реальность являются взаимосоотнесенными между собой. В своей организации одна часть языка состоит из атомарных словесных выражений, которые соотнесены с атомарными фактами реальности, а другая – из логических взаимосвязей между этими словесными выражениями.
Очень скоро идеи философии языка Рассела были развиты в работах его ученика Людвига Витгенштейна. В работе «Логико-философский трактат» (1922) Витгенштейн утверждает, что в «Принципах математики» представлен набросок совершенного языка, который соответствует миру вещей и отражает действительные объекты этого мира, с соответствующими им реальными характеристиками их. Витгенштейн утверждает, что традиционные философские предложения, которые не могут быть сведены к атомарным предложениям, являются результатом неправильного использования языка, а значит лишенными всякого смысла, бессмысленными. В «Логико-философском трактате» происходит отождествление языка и фактов реальности. По Витгенштейну, сведение языка к фактам позволяет определить истинность высказывания. Высказывание может быть верифицируемо наукой на предмет его истинности, а то, что эмпирически не верифицируемо, относится к области мистического и исключается из философского осмысления.
В конце 30-х гг. неопозитивизм в рамках логического анализа языка ставит перед собой задачу проанализировать обозначающую функцию языка (или значения и интерпретации). Один из лидеров неопозитивизма Р. Карнап считал, что в понятиях теории значения и интерпретации должны быть выражены все традиционные философские понятия (субъект, объект, связь, причина, отношение, истина, реальность и т.д.). И тем самым появится возможность избежать абстрактно-метафизических рассуждений, обеспечив строго научное их рассмотрение. Это позволит точно определить, какие предложения имеют смысл, а какие с научной точки зрения лишены смысла, а также очистить науку от бессмысленных умозрительно-метафизических утверждений. «Логический анализ, - утверждал он, - вносит приговор бессмысленности любому мнимому знанию, которое претендует простираться за пределы опыта. Этот
220
приговор относится к любой спекулятивной метафизике… Приговор действителен для всей философии ценностей и норм, для любой этики или эстетики как нормативной дисциплины»397.
Рассуждая в этом направлении, логический позитивизм утверждал, что существуют два вида наук - логико-математические и эмпирические, соответственно, и два вида знания – формальные и эмпирические. Высказывания в рамках логики и математики являются формальными (логические рассуждения ведут к изменениям лишь формы, но не содержания), аналитическими398, тавтологическими (вывод всегда говорит то же самое, что и посылка) и истинными (в силу того, что они подчинены принятым правилам языка), но они не говорят о мире. Напротив, высказывания эмпирических наук имеют синтетический399 характер (в них предикат несет новую информацию о свойствах субъекта) и дают вполне определенные знания о мире.
Итак, согласно логическому позитивизму, вербальное высказывание может быть научно осмысленным, если он удовлетворяет двум требованиям. Оно должно быть: 1) грамматически правильным (соответствовать правилам языка) и 2) верифицируемым (допускать возможность сведения к конкретной эмпирической ситуации, в которой оно окажется истинным или ложным). Чтобы проверить, к примеру, является ли высказывание «Наблюдаемый теплоход плывет» научно осмысленным, можно его подвергнут верификации, для этого достаточно данное высказывание сравнить с реальным фактом: если на горизонте действительно плывет теплоход, то высказывание имеет смысл, оно научно осмысленно. А вот предложение «Материя – субстанция мира» является, по мнению логического позитивизма, бессмысленным, так как его нельзя верифицировать. С точки зрения гносеологии бессмысленными являются и суждения этического, эстетического и религиозного характера, даже если они имеют личностно-мировоззренческую ценность. Так, утверждение «Доброта – это моральная ценность» является бессмысленным, так как оно не верифицируемо, то есть оно не говорит о реальном факте. Более того выясняется, что не могут быть верифицируемы теоретические законы, принципы, высказывания о прошлых и будущих событиях, поскольку они лишены чувственного коррелята.
Подобные эпистемологические ситуации подтолкнули представителей логического позитивизма к пониманию, что их идеи не
397Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка //Аналитическая философия: становление и развитие. М., 1998. С. 85.
398Аналитическим и являются такие высказывания, в которых путем анализа устанавливается, что в определении субъект-термина содержится предикат, например, «Все мусульмане проповедуют ислам»; истинность этого высказывания устанавливается из его значения.
399Синтетическими являются такие высказывания, в которых соединены между собой два логически несвязанных между собой явления, например, «На улице стоят машины». Истинность синтетических высказываний устанавливается путем соотнесения данного высказывания с реальным положением дел.