Мау Выход из кризиса 2015

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

Наиболее масштабный пример такого рода дает Китай после 1978 г. и особенно после подавления студенческих волнений в 1989 г., когда против этой страны были введены экономические санкции. Несмотря на доминирование в Политбюро ЦК КПК сторонников мобилизационной точки зрения, Дэн Сяопин настоял на принятии мер в направлении последовательной либерализации ирасширения частной инициативы. Именно в результате этой либерализации в стране с 1992 г. начался бурный рост инвестиций и ВВП (Киссинджер, 2014. С. 469—475; Кадочников, Пташкина, 2014). Имеются и другие примеры ускоренного роста на основе либерализации (Чили, Финляндия, Ирландия, ЮАР, Польша), но аналогичных примеров в рамках моби- лизационной модели за последние полвека привести нельзя.

Поскольку каждый структурный кризис приводит к переоценке и пересмотру модели регулирования экономики, вопрос о перспективах либеральной модели и возможности возврата к масштабному государст- венному вмешательству возник уже в2008 г., сразу после краха банка Lehman Brothers. Поначалу казалось, что кризис обернется возвратом «большого государства». Но вскоре зазвучали предостережения от грубого вмешательства государства в экономическую жизнь, от исполь- зования идей вульгарного кейнсианства (Crass-Keynesianism). Одним из первых с такими предостережениями уже в начале 2009 г. выступил В. В. Путин: «Известно, что во времена кризиса силен соблазн прос­ тых и популистских решений… Возможная ошибка — это чрезмерное вмешательство в экономическую жизнь со стороны государств, слепая вера во всемогущество государства. Да, усиление его роли вусловиях кризиса — это естественная реакция на провалы рыночного регулирова- ния. Однако вместо того чтобы заняться совершенствованием рыночных механизмов, появился соблазн максимально расширить непосредствен- ное участие государства вэкономике… В Советском Союзе впрошлом веке роль государства была доведена до абсолюта. Что в конце концов привело к тотальной неконкурентоспособности нашей экономики, мы за это дорого заплатили. Этот урок нам дорого обошелся. Уверен, никто не хотел бы его повторять»11. О необходимости либерализации условий деятельности бизнеса, обеспечения свободы предпринимательской дея- тельности говорилось и в послании президента России вдекабре 2014 г.

Механизмы обеспечения роста

Опыт бюджетного и денежного стимулирования — в настоящее время одна из наиболее популярных тем экономических дискуссий. Развитые страны Запада (включая Японию, если «Запад» понимать в экономико-политическом, а не в географическом смысле) активно задействуют эти методы, хотя и с неоднозначными результатами. Нередко раздаются призывы использовать эти инструменты в России. Однако макроэкономическая ситуация здесь радикально отличается от сложившейся в западных странах.

На Западе основными проблемами выступают высокий долг и (или) бюджетный дефицит при исключительно низкой инфляции (или даже дефляции), в России же экономическое торможение проис­

11 Путин В. В. Выступление вДавосе 29 января 2009 г. www.vesti.ru/doc.html?id=246949.

В. Мау

ходит на фоне достаточно устойчивого бюджета, низкого государст- венного долга при высокой инфляции, которая в 2014 г. вернулась к двузначным значениям. Иными словами, вРоссии речь идет остаг­ фляции, которую нельзя преодолеть методами количественных смягче- ний. Напротив, для ее преодоления требуются ужесточение денежной политики, подавление инфляции до приемлемых для возобновления экономического роста уровней и только потом — снижение процентных ставок. Повторим: опыт Запада рубежа 1970—1980-х годов для России наших дней представляется более актуальным.

В России сейчас невозможен путь денежного стимулирования (quantitative easing), поскольку его результатом были бы дальнейшая дестабилизация, ускорение инфляции иуглубление спада экономичес­ кой активности. К тому же у России не очень хорошая «кредитная история» инфляции — она была высокой на протяжении четверти века.

Не решает проблему стимулирования роста и административ- ное снижение процентной ставки. Дороговизна кредитных ресурсов в России определяется не столько ставкой рефинансирования (или ее аналогом в той или иной форме, например, ключевой ставкой), сколько уровнем доверия к проводимой политике и надежности контрагентов. Это легко заметить по разрыву между ставкой центрального банка и коммерческими ставками, по которым выдаются кредиты бизнесу. В России он достаточно велик по сравнению с другими развитыми странами (табл. 6).

Источник: IMF. IFS Database.

Не только процентная ставка (доступность денег) служит важным фактором денежной политики, влияющим на экономический рост. Не менее значимо доверие к национальной валюте. В условиях сочетания санкций и падающей цены на нефть рубль оказался одной из наи­ более неустойчивых валют, что резко отличает нынешнюю ситуацию от 2008—2009 гг. Теперь проблемой становится не обменный курс как таковой, а его стабильность на новом равновесном уровне.

Российские власти в 2014 г. неоднократно отвергали возможность ввести валютный контроль, но было бы неправильно полностью исклю- чать этот инструмент из арсенала денежной политики. Могут возникнуть обстоятельства, при которых введение элементов валютного контроля

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

будет целесообразным, и в этой ситуации важно учесть ограничения,

окоторых говорилось в первом разделе настоящей статьи (Jeanne, 2014).

Сточки зрения денежной политики ключевой задачей предстоя- щего периода становится подавление инфляции. Двузначная инфляция

ипорождаемые ею высокие номинальные процентные ставки сегодня стали главными макроэкономическими препятствиями для экономи- ческого роста. Необходимо последовательно подавить инфляцию до целевых 4%. Это решаемая задача. При всех бюджетных проблемах, создаваемых невысокими ценами на нефть (если реализуется такой сценарий), появляется возможность выйти из ловушки «голландской болезни», что существенно упрощает проведение дезинфляции.

Если денежная ситуация в России существенно сложнее, чем на Западе, то бюджетная, напротив, гораздо стабильнее благодаря низ- кому государственному долгу и стремящемуся к нулю бюджетному дефициту. Казалось бы, это создает пространство для бюджетного стимулирования. Однако на самом деле возможности количественного роста бюджетных расходов небольшие.

Во-первых, отметим ограниченность дополнительных финансовых ресурсов. Рынки внешнего долга для России практически закрыты. Наращивание внутреннего долга в условиях близких к нулю темпов роста будет оттягивать ресурсы от частных инвестиций или сведет- ся к выкупу государственного долга центральным банком. В обоих ­случаях есть риск получить эффект, обратный ожидаемому: вместо стимулирования экономического роста дополнительный бюджетный спрос уйдет в инфляцию. Дополнительный спрос за счет финансиро- вания из средств суверенных фондов может дать определенный эф- фект, но их будет явно недостаточно с учетом существующих внешних

ивнутренних ограничений.

Во-вторых, остается открытым вопрос оналичии внутренних резер­ ­ вов для адекватной реакции на повышение спроса. Оценки производст­ венного потенциала, обсуждаемые в настоящее время экономистами, противоречивы. С одной стороны, ряд исследований показывает, что экономика находится почти на границе производственных возможностей

идальнейший рост требует повысить факторную производительность

(Синельников и др., 2014; World Bank, 2014. P. 12). Сдругой стороны,

по данным Росстата, загруженность производственных мощностей состав- ляет порядка 60—65%, причем аналогичные результаты дают иконъюнк­ турные опросы предприятий, проводимые ИЭП имени Е. Т. Гайдара12.

Однако если вопрос о производственных мощностях может быть дискуссионным, то низкая безработица и сокращение населения в трудоспособном­ возрасте создают серьезный барьер для позитивной реакции на повышение спроса. Внешняя миграция также перестает быть источником дополнительной рабочей силы, поскольку деваль-

12 «Средний уровень загрузки производственных мощностей, по оценке опрошенных руко- водителей, в декабре 2014 г. составил 62%. 91% респондентов считают, что их производственные мощности обеспечат удовлетворение ожидаемого вближайшие 6 месяцев спроса на продукцию, из них 11% указывают на избыточность имеющихся мощностей» (Деловая активность органи-

заций в России / Росстат. 2014. Декабрь. www.gks.ru/bgd/free/B04_03/IssWWW.exe/Stg/ d04/264.htm.).

В. Мау

вация рубля снижает привлекательность работы в России, и поток мигрантов в конце 2014 г. начал сокращаться.

В-третьих, несовершенна структура бюджетных расходов с точки зрения их влияния на экономический рост (IMF, 1995; Moreno-Dodson, 2013). За последние несколько лет она претерпела существенные из- менения. Расходы, способствующие увеличению запасов иулучшению качества факторов производства (труда и капитала), а также росту совокупной факторной производительности (эффективности исполь- зования факторов производства, прежде всего, вложений в инфра- структуру), не увеличились, а по некоторым статьям даже сократились

вдолях ВВП. Одновременно росла доля непроизводительных расхо- дов — на оборону, государственное управление, охрану правопорядка. Понимая политическую значимость некоторых из них, необходимо учитывать, что этот структурный сдвиг ограничивает результативность бюджетного стимулирования (см.: Кнобель, Соколов, 2012; Идрисов, Синельников-Мурылев, 2013; 2014).

Бюджетное стимулирование само по себе требует проводить соот- ветствующие институциональные реформы и повышать эффективность расходов. Для последнего необходимы, с одной стороны, осуществле- ние бюджетного маневра впользу отраслей сболее высокой бюджетной эффективностью (в первую очередь социальная и транспортная инфра- структура), а с другой — совершенствование бюджетных процедур.

Отдельная проблема — функционирование «бюджетного правила» (способа использования конъюнктурных доходов в текущей бюджет- ной политике). В 2014 г. по вопросу целесообразности сохранения правила, требующего резервировать сверхдоходы от нефти и газа, шла острая дискуссия. Пока цена на нефть оставалась высокой, на Министерство финансов оказывалось давление, чтобы все доходы направлялись в бюджет с целью компенсировать снижение деловой активности государственными вливаниями. Когда цены на нефть стали резко падать и в соответствии с«бюджетным правилом» накопленные резервы нужно было направить на компенсацию выпадающих доходов, Минфин предложил признать его фактически отмененным и провести секвестр расходов, чтобы сохранить резервы на будущее.

Однако в дискуссии о «бюджетном правиле» есть важный аспект­, касающийся принципов экономической политики в условиях су- щественного влияния рентных доходов. Необходимы специальные механизмы, смягчающие зависимость бюджета (и всей экономики) от непредсказуемых конъюнктурных колебаний. На протяжении предшествующего десятилетия проблема решалась путем выведения части сверхдоходов в суверенные фонды. Это было гораздо лучше, чем расходовать всю ренту в текущем бюджете, как делал Советский Союз

в1970—1980-е годы. Однако опыт 2009—2012 гг. продемонстрировал серьезный недостаток такого рода сбережений: наличие «подушки безопасности» дестимулирует модернизацию. Кризис — это время, которое подталкивает к ней, однако наличие ресурсов позволяет его смягчить в логике business as usual.

По нашему мнению, в настоящее время требуется переосмыслить саму идеологию использования конъюнктурных сверхдоходов и соот-

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

ветственно «бюджетного правила». С учетом российских политичес­ ких реалий целесообразно более жестко определить цену отсечения конъюнктурных­ доходов (зафиксировать ее на достаточно низком уровне) и балансировать текущий бюджет (бюджет возобновляемых обязательств) на уровне доходов, максимально защищенном от колеба- ний внешних факторов. В случае появления дополнительных рентных доходов их следует направлять на формирование бюджета развития, то есть финансировать расходы с конечным временным горизонтом. Такая модель позволит активнее инвестировать вразвитие при благо- приятной конъюнктуре и не создаст искушения «заливать» проблемы деньгами при наступлении кризиса.

Хотя проблемы макроэкономической стабильности выходят на передний план как необходимое условие экономического роста, перед страной по-прежнему стоит задача осуществить комплекс институцио- нальных реформ, о которых в последние годы уже много было сказано (см., например: Мау, 2013. С. 19—22). Среди приоритетов ближайшего времени можно выделить следующие:

—обеспечение правовой и политической защищенности предпри- нимательской деятельности как ключевая предпосылка существования рыночной экономики;

—поддержание конкуренции, что особенно актуально в нынеш- них условиях санкций и девальвации рубля, которые существен- но ограничивают конкуренцию со стороны иностранных произво­- дителей;

—снижение административных барьеров для ведения бизнеса;

—приоритетное развитие отраслей человеческого капитала (об- разования и здравоохранения), сопровождаемое институциональными реформами;

—повышение эффективности финансовой системы при сохра- нении задачи формирования в России международного финансового центра в качестве одного из институциональных ориентиров;

—повышение эффективности инфраструктурных монополий

икомпаний с государственным участием, превращение их из инсти- туционального источника инфляции в инструмент контрциклической инвестиционной политики;

—повышение эффективности рынка труда, обеспечение его гиб- кости и стимулирование мобильности рабочей силы, перемещения ее в точки (отрасли, регионы) экономического роста;

—формирование современной модели внешнеэкономической поли- тики, основанной на активном участии винтеграционных группах ина создании собственных глобальных цепочек добавленной стоимости.

** *

В2008 г. часто писали о том, что кризисом надо воспользоваться для модернизации экономической и общественной жизни. Тогда эту задачу решить не удалось. Остается надеяться, что урок пятилетней давности все-таки будет усвоен.

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

Jahan S., Papageorgiou Ch. (2014). What Is Monetarism?Finance & Development,­ Vol. 51, No. 1, pp. 38—39. http://www.imf.org/external/pubs/ft/fandd/2014/03/pdf/ basics.pdf.

Jeanne O. (2014). Putin Has One Weapon to Protect the Rouble — He Must Use It Wisely. The Financial Times. December 23.

Moreno-Dodson B. (ed.) (2013). Is Fiscal Policy the Answer? А Developing Country Perspective. Washington DC: The World Bank.

Piketty T. (2014). Capital in the Twenty First Century. Cambridge: Belknap Press of Harvard University Press.

Politi J. (2014). Berlin Has no Right to Lecture, Says Renzi. The Financial Times. Oct. 3 Sachs J. (2014a). Why the Shadow of WW1 and 1989 Hangs over World Events. BBC

News Magazine. Dec. 16. www.bbc.com/news/magazine-30483873.

Sachs J. (2014b). Time to End the Cold War Once and for All. CNBC.Dec. 22. www. cnbc.com/id/102289227.

Saborowski Ch., Sanya S., Weisfeld H., Yepez J. (2014).Effectiveness of Capital Outflow Restrictions. Washington, DC: IMF.

Summers L. (2014). Reflections on the ‘New Secular Stagnation Hypothesis’. In: Teulings C., Baldwin R. (eds.) (2014). Secular Stagnation: Facts, Causes and Cures. A VoxEU.org eBook. London: CEPR Press.

Teulings C., Baldwin R. (eds.) (2014). Secular Stagnation: Facts, Causes and Cures.

A VoxEU.org eBook. London: CEPR Press.

World Bank (2014). Confidence Crisis Exposes Economic Weakness. Russian Economic Report, No. 31, March. Moscow: The World Bank in the Russian Federation.

Russia’s Social and Economic Policy in 2014:

Finding New Frontiers

Vladimir Mau

Author affiliation: Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Moscow, Russia). Email: rector@rane.ru.

The paper deals with the roots and features of current Russian economic problems as a combination of structural and institutional crises, cyclical and external shocks. Mobilization and liberalization are discussed as two key eco- nomic policy alternatives. The analysis includes historical retrospection which provides some important lessons from economic development in the 20th century. Special attention is paid to the desirable policy to stimulate economic growth.

Keywords: economic policy, crisis, globalization, Russia. JEL: O52, P27.