Сборник 50 лет АЭ БашГУ

Н.С.Савельев и автор настоящей работы ранее высказывались по поводу удревнения этапа становления кара-абызской культуры до VI в. до н.э. [Савельев Н.С. Происхождение гафурийского комплекса, 2008. С. 116-135; Воробьева С.Л., 2009]. Однако на данный момент нет оснований для такого удревнения. Таким образом, сложение и формирование кара-абызской культуры произошло на ее начальном этапе – в IV-III в. до н.э.

Всвязи с неоднородностью самой культуры логично предположить, что на ее начальном этапе выделятся не смешанные комплексы, имеющие только ананьинские или кочевнические черты. Поэтому, в работе поставлена задача выделения ранних погребений кара-абызской культуры и определение наиболее значимых элементов убранства костюма, имеющих большую частоту встречаемости друг с другом. Кроме погребений IV-III вв. до н.э. рассмотрены комплексы следующего этапа – III-II вв. до н.э.

Для определения элементов убранства костюма, имеющих значимое значение на каждом этапе использовался формализовано-статистический метод, разработанный В.Ф. Генингом, с помощью вычислен коэффициент взаимовстречаемости типов элементов убранства костюма и составлены соответствующие графы [Генинг, 1988].

Ввыборке погребений IV-III вв. до н.э. использовано 27 комплексов Уфимского (6 погр.), Биктимировского (3 погр.), Охлебининского (7 погр.), Ново-Уфимского (1 погр.), Шиповского курганного (4 погр.) и грунтового (1

погр.) могильников. Судя по набору инвентаря и отсутствию в них оружия, большая их часть принадлежала женщинам2.

Погребения Уфимского, Биктимировского и Охлебининского могильников содержали сходный набор элементов убранства костюма: гривны из круглого дрота, закрученного в 1,5 оборота, восьмерковидные височные подвески и поясные бронзовые крючки с зооморфным изображением (см. рис. 1). Этот предметный комплекс связан с появлением

вIV в. до н.э. гафуринского керамического комплекса. Отличаются от всех могильников Шиповские курганы, где, кроме перечисленных предметов, фиксируется наличие «портупей», накосников, нашивных бляшек и пластинчатых перстней. Эти, отличительные признаки имеют ананьинские истоки происхождения, проявляющиеся именно в предметном комплексе из Шиповских курганов не в трансформированном виде. Шипово находится в наибольшей близости от южной периферии ананьинского мира – Старшего Шиповского могильника и горы Курмантау, где существовал мощный

2 Антропологический анализ костяков не проводился. Лишь по внешним признакам археологами, проводившими раскопки, давалось определение «подросток» или «ребенок».

41

Рис. 1. Графы взаимовстречаемости инвентаря в погребениях IV-III вв. до н.э.

Уфимский мог. Охлебининский мог.

Рис. 1. Графы взаимовстречаемости инвентаря

в погребениях IV-III вв. до н.э.

металлургический комплекс, что, вероятнее всего, повлияло на сохранение в среде населения, оставившего Шиповский могильник, ананьинской материальной культуры. В других же могильниках, эти черты быстро «стерлись» под влиянием гафурийского населения. При таком различии между Шиповским могильником и остальными погребениями есть один всеобщий признак, не коррелируемый с остальным набором инвентаря – наличие пряжек с изображением оленей. Таким образом, для раннего этапа кара-абызской культуры характерны: гривны из круглого дрота, закрученного в 1,5 оборота, восьмерковидные височные подвески, поясные бронзовые крючки с зооморфным изображением и пряжки с изображением оленей.

В выборке погребений III-II вв. до н.э. использовано 94 комплекса Уфимского (2 погр.), Биктимировского (14 погр.), Охлебининского (25 погр.), Ново-Уфимского (1 погр.), Кара-абызского (14) Шиповского курганного (36 погр.) и грунтового (1 погр.) могильников.

Для Биктимировского могильника этого времени характерны лировидные подвески с реалистичным изображением оленей, дисковидные бляхи, сделанные из зеркал, поясные накладки типа с реалистичным изображением голов грифонов, колоколовидные подвески (см. рис. 2). В этот период в поясном наборе Биктимировского могильника появляются по две дисковидные бляхи типа А.1, которые в следующем периоде присутствуют только в Охлебининском могильнике. Так же появляются «портупеи» с использованием в них гофрированных обойм. И только в Биктимировском могильнике присутствуют пояса, уложенные вдоль тела умершего в 7 комплексах, в то время как в Охлебининском могильнике

42

с бляхами датированы III в. до н.э. Сами поясные накладки с грифонами так же имеют восточное происхождение, как и сама традиция укладывания поясов вдоль костяка: в Дэрестуйском могильнике именно в женских погребениях пояса найдены уложенными вдоль ног. Одни из таких поясов состоял из двух крупных умбоновидных блях и мелких обойм [Давыдова, Миняев, 1993. Рис. 2]. Из Казахстана происходит пояс с зооморфными накладками [Акишев, 1978. Рис. 21. С. 101-102], а в Туве пояса с двух и четырехголовыми грифонами были популярны в эпоху раннего железа [Добжанский, 1990. С. 22]. Поясной набор сформировался как на местной, ананьинской основе, так и под влиянием пришлого компонента.

Таким образом, в III-II вв. до н.э. в кара-абызской материальной культуре появляется определенный набор инвентаря, имеющий восточное происхождение (лировидные подвески, пряжки со сценами терзания и треугольниками, различные накладки и подвески в зверином стиле, поясной набор), но при этом они существенно изменили облик материальной культуры изучаемого населения. Такое возможно лишь в одном случае – в результате вливания в этнос части населения, имеющего сложившуюся материальную культуру. Это население должно быть титульным или хорошо военизированным, так как оно распространило свои традиции, проявившиеся в костюмном комплексе, на весь ареал обитания кара-абыза. Можно было бы предположить о том, что вещи появились в результате торгового обмена, но одномоментность их появления не говорит в пользу этой точки зрения.

В связи со всем вышесказанным, предлагаем признать

существование названного нами «восточного импульса в кара-абызской культуре» и рассматривать происхождение самой культуры через призму трех компонентов: ананьинского, гафурийского и «восточного».

К гафурийскому комплексу относятся: гривны в 1,5 обороте, височные восьмерковидные подвески (?), поясные бронзовые крючки и пряжки с изображением оленей (рис. 5). К ананьинскому комплексу в костюме относятся: колоколовидные подвески, нашивные и умбоновидные бляшки, трапециевидные подвески (рис. 4). А к восточному – пряжки со «сценами терзания» и с треугольниками, лировидные подвески, поясной набор, состоящий из дисковидных блях и накладок в виде голов грифонов.

Что же понимать под «восточным импульсом» и с каким именно населением связывать его появление. А.Д. Таиров пишет о том, что «во второй половине III-II вв. до н.э. в Урало-Казахстанских степях, также как и на примыкающей к ним территории Средней Азии, происходят значительные изменения, связанные с трансформацией этнокультурной ситуации в Центральной Азии. История создания державы хунну и данные

45

Рис. 4. «Ананьинский комплекс» элементов убранства костюма:

1 – колоколовидные подвески; 2 – перстень Б.2; 3 – трапециевидная подвеска; 4 – обоймы («портупейные»)[рис. А.Х.Пшеничнюка, В.В.Овсянникова и др.]

Рис. 5. «Гафурийский комплекс» элементов убранства костюма:

1 – поясной крючок А.2, 2 – височная подвеска Б.1, 3 – гривна А.1 [Пшеничнюк, 1993. С 37]

46

Рис. 6. «Восточный комплекс» элементов убранства костюма:

1, 2 – лировидные подвески, 3 0 пряжки со сценами терзания, 4 – пряжки с треугольниками, 5 - пояс [Пшеничнюк, 1973; Овсянников и др., 2007]

письменных источников о взаимоотношениях китайских царств и северных «варваров» в конце периода Чжаньго позволяют утверждать, что уход части кочевников Северного и Северо-западного Китая на север и северо-запад начался еще до северного похода Модэ 203-202 гг. до н.э.» [Таиров, 2004.

С. 147]. Вероятнее всего, именно с этой миграцией и связано появление «восточного импульса» на территории Южного Приуралья. Этническим ядром «восточного импульса», на данный момент исследования, можно считать северный ареал обитания кара-абызской культуры, о чем косвенно могут свидетельствовать нахождение на этой территории наиболее реалистичных и преобладающих в процентном соотношении пряжек со сценами терзания, четырехголового грифона, реалистичных лировидных подвесок и обряд расположения поясов в ногах умершей женщины, а так же появление именно в Биктимировском могильнике на поясе двух блях (по аналогии с Дырестуйским могильником). Появление этих элементов убранства костюма в Шиповском и Охлебининском могильнике, вероятнее всего, связаны с брачными связями, проявляющиеся и на керамическом материале и отраженные в работах Н.С. Савельева [Савельев, 2011. С. 65]. Автор называет временем установления тесных брачных отношений населения Шиповского и Биктимировского городищ III в. до н.э., что так же соотноситься с результатами нашего исследования. Существование брачных связей между населениями, оставившими Биктимировский и Охлебининский могильники привело к появлению в последнем двух блях на

47

поясном наборе, лировидных стилизованных подвесок и золотых височных подвесок, характерных только для этого памятника. Произошла нивелировка

– смещение этнического ядра на территорию Охлебининского могильника.

Литература.

1. Акишев К.А. Курган Иссык. Искусство кочевников Азии.

М.,1978

2.Генинг В.Ф., Бунятян Е.П., Пустовалов С.Ж., Рычкова Н.А. Формализовано-статистические методы в археологии (анализ погребальных памятников). Киев, 1990

3.Давыдова А.В., Миняев С.С. Новые находки наборных поясов в Дырестуйском могильнике.// Археологические вести. СПб, 1993. №2

4.Добжанский В.В. Наборные пояса кочевников Азии. Новосибирск, 1990

5.Красноперов А.А. О функциональном назначении «портупей» из кара-абызских погребений.// Урал-Алтай: через века в будущее. Материалы IV Всероссийской научной конференции, посвященной III Всемирному курултаю башкир (25-27 марта 2010 г.). II том. Уфа, 2010

6.Мартынов А.И. Лесостепная тагарская культура. Новосибирск,

1979

7.Овсянников В.В., Савельев Н.С., Акбулатов И.М., Васильев В.Н. Шиповский могильник в лесостепном Приуралье. Уфа, 2007

9.Патрушев B.C. Марийский край VII-VI вв. до н.э. (Старший Ахмыловский могильник). Йошкар-Ола, 1984

10.Патрушев В.С. Костюм Волжских финнов как этнический показатель (по данным раскопок Старшего Ахмыловского могильника).// Интеграция археологических и этнографических исследований: сборник научных трудов. Часть I. Казань, 2010

11.Пшеничнюк А.X. Кара-абызская культура (население центральной Башкирии на рубеже нашей эры).// Археология и этнография Башкирии. Т. V. Н.В. Бикбулатов, Р.Г. Кузеев, Н.А. Мажитов (ред.). Уфа,

1973

12.Савельев Н.С. Гафурийский керамический комплекс Биктимировского городища в лесостепи Южного Приуралья.// РА. №2,2011

13.Таиров А.Д. Этнокультурные трансформации III-II вв. до н.э. в Урало-Казахстанских степях.// Известия Челябинского научного центра. Челябинск, 2004. вып. 4 (26)

©Воробьёва С.Л., 2011 г.

48

УДК 902/904

Л.Р. Гарифуллина,

БашГУ, Уфа

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ ЗОЛОТООРДЫНСКОГО ПЕРИОДА НА ЮЖНОМ УРАЛЕ

Территориальное и административное оформление Золотой Орды как самостоятельного государства произошло 1242/1243 гг. Его появление повлекло за собой существенные изменения в этнокультурной карте ВолгоУральских степей. Все завоеванные земли ханы сразу же превращали в свои владения – «улусы» или «юрты». Территория Золотой Орды, простиравшейся от низовьев Дуная до Алтая и Балхаша, была, в свою очередь, поделена еще на двенадцать более мелких улусов. Среди них центральным и едва ли не самым крупным был личный улус хана Бату, включавший в себя левобережье Среднего и Нижнего Поволжья, а также территорию Волжской Болгарии и современного Башкирского Приуралья к югу от р. Белой.

Управлялись улусы назначаемым ханом наместниками - улусбеками, в чьих руках находилась вся полнота военно-административной власти, а территория улуса, в свою очередь делилась на более мелкие области во главе с эмирами или биями.

Вместе с тем, ордынские ханы по-прежнему оставались степнякамикочевниками, а потому центры своих улусов - свои ставки - размещали именно в степях. Естественно там они желали быть единственными владыками, для чего еще в процессе завоевания евразийской степи проводили политику геноцида по отношению к кыпчакско-половецкой знати. Однако, рядовых кочевников почти не трогали, рассматривая их уже как собственных поданных. В худшем случае переселяли их на другие, менее благодатные места. [Иванов, 1994. С. 96].

Эти процессы отчетливо проявляются на материале археологических памятников Южного Урала соответствующего времени. Курганы кыпчакского типа связаны, видимо, с отселением кыпчаков на северные границы Степи, на неудобья. Они, как правило, небольшие, преимущественно, с земляной насыпью, располагаются на вершинах сыртов, возвышенностей по одному, по два; изредка встречаются курганы, сложенные из камней, и на равнинах рек. Исследователи отмечают культ гор для оставившего эти курганы населения. Средний диаметр курганов 6-10 м. Это - I и II Жанаталапские, Каменно-Озерный, Россыпинский курганы в Оренбургской области, также в южных районах Башкортостана и Челябинской области были найдены подобные курганы.

49

Специфической особенностью рассматриваемых курганов является устройство могил и способ захоронения. Могилы глубокие и узкие. Умерших хоронили в дощатых гробах, которые сколачивались плоскими гвоздями с одной стороны загнутым концом вместо шляпки; в колодцах, изготовленных из толстого ствола дерева. Очень часто гроб или колода находятся внутри второго, большого ящика, сколоченного из грубых досок при помощи тех же плоских гвоздей.

На уровне могильного перекрытия встречены традиционные для кочевников ритуальные захоронения коня (голова, ноги, шкура) и принадлежности конской сбруи (седло, стремена, узда). Иногда они находятся рядом с умершими. В Россыпинском кургане на этом уровне прослежены остатки деревянной решетки от юрты.

Необычным является не только устройство, но и состав находок курганов. В них много привозных вещей: остатки роскошных халатов из парчи китайского, иранского и неаполитанского происхождения, серебряные китайские зеркала. Почти в каждом женском погребении найдены остатки своеобразных головных уборов, над которыми возвышались берестяные трубки длиной 15-25 см, диаметр 5-8 см. для укладки волос. Такой головной убор – («бокка») - золотоордынского населения южноуральских и казахстанских степей в XIII в. впервые описан Плано Карпини, по своему происхождению связан со степями Южной Сибири, Восточного Казахстана и Центральной Азии.

Курганы Южного Урала кыпчакского типа занимают степную зону и являются составной частью культуры кочевого населения Золотой Орды. Курганы с таким составом богато представлены на территории Южной Сибири, Казахстана, Поволжья и Северного Причерноморья. Учитывая эту близость, их можно рассматривать как важный элемент культуры Золотой Орды [Мажитов, Султанова, 2010. С. 377-382].

У местного населения Южного Урала XIII – XIV вв. встречаются курганы, где умерших хоронили по языческому обряду, с вещами. Это, например, Сынтыштамакские курганы, поздние захоронения в Мрясимовских, Лагеревских и Каранаевских курганах. Насыпи земляные, небольшие, могилы мелкие, и умерших хранили обертывая в лубок. Процесс отхода от языческих верований к исламу отражают грунтовые могильники, такие как Кушулево, Такталачук и д.р. Могилы довольно мелкие от 39 см. до 95 см. глубиной и узкие. [Мажитов, Султанова, 2010. С. 383-384].

Характеристика памятников Южного Урала золотоордынского времени не ограничивается только погребальными комплексами. Это время, когда на европейских картах появляются города на Южном Урале. О них существует уже значительная литература, поэтому мы не останавливаемся специально на их идентификации. Отметим несколько самых ярких на

50