Невеста

Апрель, май, выпускные экзамены. Для семикурсников все это слилось в один бесконечный период зубрежки, волнений и испытаний. Ведь важны были не столько оценки в аттестате, сколько то, будут ли они достаточными, чтобы выбрать желаемую профессию. Для Пэнси проблемы вроде как не существовало: для главной ее профессии – «миссис Драко Малфой» - аттестат роли не играл… «Или играл?» - задумалась она сейчас. Раньше она как-то не заговаривала с Драко на эту тему: чем она будет заниматься, став его женой, будет ли работать, где и кем и какие оценки должны стоять в ее аттестате. Теперь все изменилось: возможно, она выйдет замуж не так уж скоро. И профессия все-таки нужна. Поразмыслив, Пэнси приняла неожиданное решение: служба безопасности – вот то место, где она может применить свои таланты. Она знала, что у нее получится. Почему нет – она решительна, неглупа, хладнокровна, не труслива, обладает неплохой реакцией и руководящими навыками. Пройти практику можно будет в Министерстве, в дальнейшем же ей представлялась собственная фирма: сопровождение высоких гостей, охрана ВИП-приемов, конференций и съездов, перевозка дорогих грузов… Пэнси отвела еще больше времени на Трансфигурацию, Защиту и Заклинания, хотя, видит Мерлин, больше было уже некуда. И награда последовала: в аттестате было лишь две «С» - по истории магии и травологии.

И вот школа позади. Пэнси осталась на выпускной, хотя и не планировала, и чувствовала себя там совсем неплохо. Во время речи МакГонагалл ей даже искренне жаль стало расставаться с Хогвартсом, пусть в нем сейчас и не было Драко. Слизеринцы с удовольствием и чувством выполненного долга напились в своей гостиной так, что начали клясться в вечной дружбе направо и налево, до тошноты напоминая гриффиндорцев, но все равно было мило, грустно и трогательно. А утром «Хогвартс-экспресс» вез их в последний раз. Домой…

Дома Пэнси ждал сюрприз. Мягко говоря. Поздравив дочь, попеняв ей за выбор профессии и порадовавшись за ее оценки (вообще-то чета Паркинсонов ожидала от дочери куда менее приличного аттестата), Элоиза торжественно-таинственно сообщила дочери, что на 12 июля намечена их свадьба.

- Чья свадьба? – не поняла Пэнси.

- Твоя и Драко, разумеется, - пожала плечами миссис Паркинсон.

Сердце Пэнси пропустило удар.

- Ма-ма, - с голосом тоже что-то случилось, - ты можешь хотя бы сказать, где он, как… что?

- Мы думали, ты знаешь, - вскинула брови старшая Паркинсон. – Драко провел седьмой курс в Дурмстранге. Нарцисса использовала все связи («галлеоны» - мысленно поправила мать Пэнси), и Драко приняли. Он получил аттестат, прекрасный, насколько я знаю, и мы уже месяц готовимся к свадьбе. Кстати, Нарцисса наконец-то добилась освобождения Люциуса – под залог, естественно… Конечно, все будет гораздо скромнее, чем могло бы быть, сама понимаешь, но моя девочка, - она улыбнулась и погладила Пэнси по щеке, - скоро выйдет замуж. Ах, Пэнси…

Пэнси не могла произнести ни слова. На губах ее блуждала улыбка, а глаза бесцельно смотрели в пространство. Она даже простила родителей и друзей: каждый, очевидно, считал, что о Драко ей рассказал кто-то другой, и никто не догадывался, как она мучилась неизвестностью весь этот год. Драко! Она скоро увидит его, они скоро будут вместе. Мерлин, как хорошо! Интересно, он изменился? Что он скажет о ее аттестате? О ее будущей профессии? О ее новых способностях? Кстати… Раньше она претворяла в магию только негативные эмоции, теперь же переполнена положительными. Интересно, что будет, если...? Пэнси сосредоточилась, представила момент перехода… пасс рукой, заклинание… Получилось! Она радостно и гордо улыбнулась, глядя на результат своих трудов – давно не работавший фонтанчик у входа в особняк весело играл розовыми, как ранняя заря, струями. «Я люблю тебя, Драко!» - подумала Пэнси.

«Моргана-прародительница!» - думала она на следующее утро, изучающе глядя на себя в зеркало – впервые за много времени Пэнси так подробно исследовала собственную внешность, приходя от последней в полный ужас. Зубрежка и недосыпание сказались на ней, естественно, не лучшим образом – темные круги под глазами, замученный взгляд, а сидячий образ жизни и отсутствие свежего воздуха добавили к этой чудной картине пару лишних фунтов и совершенно неопределимый цвет кожи – мучнистый с прозеленью. Пэнси схватилась за голову и тут же пожалела об этом – волосы тоже не вынесли перегрузок, потускнели и посеклись. Пэнси взвыла и приняла решительные меры, перейдя на фрукты, овощи и бег трусцой. Но результаты появляться не спешили, а времени до приезда Драко оставалось все меньше. Все выработанные за последние годы качества, которыми Пэнси так гордилась, – хладнокровие, целеустремленность, последовательность – вдруг оказались вытеснены напрочь захлестнувшей девушку паникой и лихорадочным желанием немедленного улучшения собственной внешности. Но, к сожалению, быстрого и устойчивого результата не давали даже магические средства. Пэнси в ужасе металась между Косметическими чарами и (не дай Мерлин, узнает отец!) маггловской косметикой, применяя поочередно, а затем и одновременно и то, и другое. В итоге ее лицо украсила еще и мелкая сыпь, причем Пэнси не могла сказать, какой именно из десятка кремов и зелий вызвал эту аллергию, а значит, не могла подобрать и правильного лечебного препарата или заклинания. А постоянно ощущаемый голод (на пятый день диеты фрукты ей просто осточертели, а кефир она вообще никогда едой не считала) привел ее на грань нервного срыва.

Вот в таком состоянии находилась Пэнси в день приезда Драко. Как это всегда бывает, к долгожданному моменту она оказалась совершенно не готова. Когда мама постучала в ее дверь с сообщением «Дорогая, приехали Малфои!», Пэнси сражалась с застежками новой мантии светло-розового цвета. К тому времени она твердо знала, что все оттенки этого цвета ей решительно противопоказаны, и, тем не менее, согласилась с выбором матери. Возможно, ей хотелось, чтоб хотя бы часть ответственности за провал этой встречи (а в полном своем фиаско она была уверена) лежала на ком-то другом; возможно, напротив, сознание того, что вещь выбрана мамой, служило Пэнси моральной поддержкой. Наносимые в авральном порядке Косметические чары оставляли желать лучшего. Волосы никак не хотели ложиться ровной волной, как лежали еще вчера. В отчаянии Пэнси плюнула на все – как есть, так пусть и остается - и спустилась в гостиную. На последних ступеньках лестницы она остановилась. Ее рука, лежавшая на перилах, была влажной и холодной как лед. На диване, спиной к ней, сидел светловолосый юноша. «А вот и Пэнси!» - радостно провозгласила миссис Паркинсон. Все взгляды обратились на нее. «Д-добрый вечер», - произнесла Пэнси, подходя к гостям и неотрывно глядя на Драко, который, полуобернувшись, ждал, пока она окажется в поле его зрения. Раньше, рисуя себе эту встречу, Пэнси представляла, как она бросится Драко на шею, как он поцелует ее. Но сейчас бурные объятия выглядели бы не просто неуместно, а глупо и неестественно. Да и обстановка в ее мечтах была куда романтичнее их гостиной… «Здравствуй», - сказала она, наконец-то глядя в глаза Драко. Серые глаза, волосы, как у отца, стянуты в длинный «хвост», темно-серая мантия… Как он красив!

«Добрый вечер, Пэнси», - произнес он, очевидно, не испытывая от встречи с будущей женой никакого сердечного трепета. Драко очень изменился за этот год. Внешне это не слишком выражалось – хотя из подростка он определенно превратился в юношу, широкоплечего, подтянутого, высокого и изящного. Но вот внутренние перемены… Прежнее самолюбование и капризная самоуверенность, основанная на положении отца, родовитости и богатстве семьи, сменились спокойной уверенностью в собственных силах, манерность – естественным высокомерием аристократа, напускное равнодушие – умением без усилий управлять проявлением эмоций. Он стал больше похож на отца, но вместе с тем в нем ярче проявилась собственная личность – Драко Малфоя. Личность совершенно новая, почти неизвестная, с которой Пэнси предстоит разделить жизнь…

«Мы обсуждаем свадебную церемонию», - прервал эти вихрем пронесшиеся в голове девушки мысли голос матери. «О да, - подтвердил Драко, вежливо и очаровательно улыбнувшись миссис Паркинсон. – И я совершенно согласен с орхидеями, но все-таки считаю, что тюльпаны будут не слишком уместны. Предлагаю маленькие букеты нарциссов – маме будет приятно – и, симметрично, белые и розовые годеции». Элоиза Паркинсон, носившая второе имя Годеция, была польщена. Пэнси, как-то разом потерявшись в общем разговоре, присела на кресло. На диване, рядом с Драко, было свободное место, но Пэнси почему-то чувствовала, что сесть туда будет неправильным… Их родители и Драко, общавшийся с ними на равных (как быстро он вошел во взрослый мир!), прекрасно справлялись со всеми возникавшими в ходе обсуждения проблемами, время от времени обращаясь к Пэнси с неизменным вопросом: «Ты согласна, дорогая?». Пэнси не задумываясь кивала. В конце концов, свадьба – для родных и гостей, пусть им будет хорошо, ей же достаточно знать, что в этот день она получит Драко – раз и навсегда.

Следуя этому принципу, она не стала расстраивать маму и спорить из-за платья, которое не шло ей во всех отношениях. Единственное, от чего она отказалась категорически, - это от попытки украсить белые кружева столь любимыми матерью искусственными розами; право слово, это было чересчур! В остальном же она не возражала, хотя, посмотревшись в огромное зеркало примерочной салона мод, подумала, что ее черноволосая головка среди пышных белых волн платья и фаты выглядит как муха в безе. Пэнси была уверена, что наряд, выставленный в витрине - белая шелковая мантия с едва заметной серебряной вышивкой и невесомая фата, державшаяся на тонком серебряном обруче – пошел бы ей куда больше, но – мама так мечтала об этом дне! О своей дочке в этом… хм-м… платье! Мерлин с ним, пусть будет. А у нее будет Драко!

Эта мысль красной нитью проходила через все дни предсвадебных хлопот, в том числе и девичник, устроенный накануне События века. Как истинная слизеринка, Пэнси не могла не чувствовать радости по поводу откровенной зависти подруг, среди которых были и более красивые, и более умные, и более родовитые, а вот поди ж ты – Малфой-младший достался ей! Пэнси наслаждалась, слушая, как Виринея Гойл, политически подкованная младшая сестра Грега, объясняет со слов родителей всем желающим слушать, что жить молодожены будут пока в Европе – «ситуация в Англии слишком неустойчивая»; как Эмили Гринграсс наивно интересуется, чем займется Пэнси до того, как «продолжит род Малфоев» (общий смех); как Милли Булстроуд, перебрав текилы, намекает на предстоящие бурные ночи медового месяца. При этой фразе Пэнси ощутила легкий душевный дискомфорт. Честно говоря, она попыталась намекнуть Драко, что не против свидания более интимного, чем беседа с родителями в гостиной, но Драко, с излюбленной кривой ухмылкой (которая, однако, появлялась теперь лишь при общении со сверстниками), заметил, что не стоит портить предстоящую брачную ночь – «хотя меня радует твой энтузиазм, Паркинсон». Он не оставил своей манеры называть Пэнси по фамилии – манеры, которая ей никогда не нравилась. «Интересно, а как он будет называть меня после свадьбы? – подумала она, когда Драко ушел. – Паркинсон? Глупо. Малфой? Еще глупее». «Пэнси» звучало слишком просто, а представить в устах Драко слова «любимая», «счастье мое» и прочую романтическую дребедень Пэнси не могла даже в самых заоблачных мечтах. К тому же воспоминание об этом разговоре напоминало ей и о последовавших за ним мыслях. Мысли, собственно, были самыми простыми и заключались в том, что в Дурмстранге Драко, естественно, вел отнюдь не монашеский образ жизни. Представить Драко, трогательно хранящего ей верность в течение года, Пэнси было еще труднее, чем его же, называющего будущую жену «солнышком» и «зайчиком». Более того, будучи рациональной и достаточно циничной – Слизерин! – Пэнси прекрасно понимала, что чертовски привлекательный Малфой-младший на гормональном пике семнадцати лет не просто изменил ей пару раз а, скорее всего, не пропустил ни одной юбки в радиусе двух миль от Дурмстранга. Конечно, теперь, когда она рядом, все изменится, и вообще, мама (и многие ее подруги) считают полигамность мужчин делом само собой разумеющимся… но в глубине души Пэнси очень бы хотелось надеяться, что у них с Драко будет идеальная семья. Должны же быть исключения из правил? Милый дом где-нибудь во Франции, красивые дети («надеюсь, они пойдут в отца»), семейные вечера у камина… Правда, некий голосок, очевидно, вызванный к жизни огневиски в сочетании со сливочным пивом, намекал совсем на иное. А именно, на то, что у будущего супруга наверняка найдутся и другие дела, кроме сидения у камина. Он точно займется или политикой, или интригами, или войной, или всем этим одновременно. В конце концов, свои обязанности есть и у Пожирателя… О том, что среди прочих занятий может быть и такое, что связано с особами женского пола, не являющимися законной супругой, Пэнси старалась вообще не думать. Так что сидеть у камина ей по большей части придется в гордом одиночестве. Как той же Нарциссе. Пэнси слабо сообщила голоску, что она может работать, как и мечтала. Окрепший голосок ехидно поинтересовался, кто это ей позволит, - Малфои и работа несовместимы. Пэнси пообещала ломать стереотипы. Голосок фыркнул. Пэнси прекратила бесплодный спор с этой загадочной частью своей личности и обнаружила, что народ давно спит в не самых удобных позах. Наутро бледных до синевы девушек тошнило и плющило, на основании чего было признано, что девичник удался. Как прошел мальчишник Драко, Пэнси спрашивать не стала.

И вот оно наступило – самое замечательное утро жизни. День, который она начинала как мисс Пэнси Паркинсон и который закончит как миссис Драко Малфой. Невеста нервничала и чувствовала себя как-то странно. Как, наверное, все невесты, думала она. В представлении Пэнси этот день, от первого до последнего мгновения, должен был быть наполнен одним только безумным счастьем, но она, тем не менее, ощущала целую гамму разнородных чувств: и пустоту, и нервозность, и сожаление, и страх, и ожидание, и легкость… Руки опять были холодными, фата не хотела устраиваться на волосах. В конце концов все, конечно, образовалось, и вот Пэнси уже стояла под руку с отцом у входа в импровизированный зал под открытым небом, в дальнем конце которого ее ждали священник и… Драко. Когда Пэнси увидела будущего мужа, чувство нереальности происходящего мгновенно ее покинуло, она поняла, что все это – правильно и закономерно, и ее судьба через несколько минут навсегда обретет определенность и смысл. Пройдя по проходу и встав напротив Драко, она подняла на него взгляд и в десятитысячный, наверное, раз подумала: «Как он красив!». Черная мантия, подчеркивающая белизну кожи и серебро волос; непринужденная осанка; губы, твердые и в то же время нежные; взгляд серых глаз, неизменно высокомерный и равнодушный… Равнодушный? Пэнси выплыла из океана своих мечтаний и присмотрелась к Малфою. Определенно, взгляд жениха, рассеянно блуждавший по цветам, гостям, подругам невесты (все в розовом) и самой невесте, выражал вежливую скуку. Пэнси не могла ошибиться – она слишком хорошо изучила это лицо за прошедшие годы, чтобы ошибиться в таком простом чувстве.

Значит, он ничуть не взволнован происходящим? Ну да, это же Малфой. И вообще, женихи волнуются куда меньше невест, уговаривала себя Пэнси. Подумаешь, он скучает на церемонии. Это ведь действительно жутко скучно и занудно. Однако тоненький голосок, проснувшийся на сей раз без всякого воздействия алкоголя, отчетливым лекторским тоном сообщил ей, что Драко Малфою всегда было совершенно плевать на изъявления чувств Пэнси, и принимал он их всегда как должное, именно с таким вот равнодушно-скучающим («Ну ладно уж, давай») видом. «Но я же стану его женой, и все изменится», - уверенно заявила Пэнси. «С чего бы это?» - опять съехидничал голосок. И правда, с чего, вдруг задумалась Пэнси. Ну, брачная, ну, церемония. Священник задаст положенные вопросы, они ответят, матери, возможно, промокнут слезу, гости напьются… И в результате всего этого Драко Малфой будет считать себя нежным и любящим супругом Пэнси на всю оставшуюся жизнь? «Что-то с трудом верится», - прикинула невеста. Кстати, о «любящем». Пэнси постаралась припомнить, когда Драко в последний раз признавался ей в любви. Как ни странно, по ее воспоминаниям получалось, что в последний раз – никогда. Обычно она, проводя пальцем по четко очерченному контуру его лица, нежно произносила «Я люблю тебя», на что Драко отвечал… Собственно, по разному отвечал. «Аналогично». «Очень мило». «Ну еще бы». «Я в курсе». И, наконец - «Паркинсон, что за розовые сопли?».

Ну, он просто человек такой. И Пэнси всегда это нравилось в Драко – таинственность, загадочность, покров, скрывающий истинные чувства. Вот только хотелось бы знать – а каковы они, его истинные чувства к Пэнси? Почему он, собственно, на ней женится? Как они будут жить? Пусть он потом скрытничает сколько угодно, но раз в жизни он должен ей сказать, что он ее любит. Если любит… Поглощенная неожиданными мыслями, Пэнси пропустила длинную и изысканную, соответственно рангу церемонии, речь священника, и с удивлением обнаружила, что он уже приступил к вопрошанию. «Драко Люциус Малфой… - длинное перечисление титулов - …берете ли вы в жены присутствующую здесь… клянетесь ли…», ла-ла-ла… Пэнси впилась взглядом в лицо Драко. «Да». С таким же лицом он мог бы поблагодарить метрдотеля за особо коллекционное вино – «Да, спасибо». О Мерлин! В течение почти десяти лет она старалась быть для него всем, она мечтала о нем, она согласна была отказаться от карьеры, стать домохозяйкой, посвятить себя ему и детям, создать для него идеальное семейное гнездо… а он будет жить, как считает нужным, и в ответ на все ее усилия говорить «Спасибо, да» или «Спасибо, нет». И будет ей изменять. Точно будет!

Серые глаза вдруг с досадой уставились на нее, и Пэнси, очнувшись, поняла, что священник задал тот же вопрос ей. Вопрос, короткий и простой ответ на который она репетировала с пяти лет. И вот время пришло… Пэнси открыла рот. Посмотрела на Драко. Закрыла. Обвела взглядом гостей. Набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду. Выдохнула. Теперь, наконец, взгляды всех присутствующих без исключения были обращены к неприлично замешкавшейся невесте. Пэнси еще раз глубоко вздохнула и негромко, но отчетливо произнесла - «Нет».

Теперь уже дружный вздох испустили зрители. «Простите, мисс Паркинсон? - слегка склонился к ней священник. – Я не вполне понял, какими словами вы выразили ваше согласие на брак». Пэнси чуть улыбнулась. «Нет, спасибо, - при этих словах ее улыбка стала шире. – Я НЕ согласна быть женой присутствующего здесь Драко Люциуса Малфоя. Прошу прощения, но - нет». Она проговорила все очень спокойно, четко и ясно, так что никто не мог бы сказать, что не расслышал этих ошеломляющих слов. Священник растерянно умолк. В зале всплесками на фоне оглушительной тишины послышались возгласы. Подружки невесты за ее спиной буквально окаменели. Пэнси по-прежнему слегка улыбалась. О, она отчетливо представляла, что ей грозит: скандал с отцом; срочные вызовы колдомедиков для матери; долгие расспросы и уговоры родственников; жадное любопытство подруг и просто знакомых; ехидные статьи в газетах и т. д., и т. п. Но она была уверена, что поступила правильно. Потому что неописуемое выражение, бывшее сейчас на лице Драко, того стоило. Впервые в жизни, подумала она, впервые в жизни он смотрит на меня. Не на дочь Паркинсонов, не на будущую жену, не на однокурсницу, не на любовницу. А на меня, Пэнси Паркинсон, как на личность, - со своими загадками, со своей жизнью, со своими понятиями о ней. «Возможно, - нашептывал теперь голосок внутри, - возможно, эта личность заинтересует его по-настоящему, он захочет узнать ее поближе; возможно, она ему понравится… даже очень понравится». Будучи слизеринкой – расчетливой и циничной – Пэнси голоску не верила. Но голубого неба, и разгара лета, и семнадцати лет, и ощущения полной свободы – всего этого было достаточно для того, чтобы Пэнси почувствовала себя так, как никогда раньше. Она и не думала, что будет настолько счастлива в день своей свадьбы.