Аристотель. О душе. 1937

благодаря памяти чувственные формы и образы вещей,

'открывает пред душой возможность познания единич­ ных индивидуальностей, т. е. создает лишь исходный пункт для более общего знания, именно для знания принципов. Здесь мы стоим еще на первой ступени индукции. Дальнейший путь ко всеобщим понятиям или принципам ’ намечается Аристотелем во «Второй

аналитике».

душе создается ряд многочисленных впечатле­ ний. Из восприятия возникает память, из памяти — опыт. Айз опыта или из каждого, пришедшего в душе в спокойное состояние всеобщего, которое существует, как единое, наравне с многими предметами, возникает то, что есть принцип искусства и науки. Упомянутые состояния не находятся в душе, а возникают из чув­ ства, причем дело происходит наподобие того, как во время сражения, где все находились в беспорядочном движении. Но вот один остановился, за ним другой, к ним присоединился третий и т. д., пока не восстана­ вливается первоначальный порядок. Нечто подобное происходит в душе с возникшими в ней состояниями или представлениями. Когда какое-нибудь единичное явление проникает в душу, в ней возникает первое все­ общее, ибо воспринимается-то единичное, а восприя­ тие относится ко всеобщему объекту. Так, например, оно относится к человеку вообще, а не к человеку Каллию. Процесс идет таким образом дальше, пока не появляется неделимое и всеобщее. Ясно, следователь­ но, что мы должны познавать первые принципы с по­ мощью индукции. И восприятие именно таким образом представляет нам всеобщее (11,19). Из многочисленных восприятий однотипных явлений постепенно выкристал­ лизовывается известная совокупность общих предста­ влений о видах и родах этих явлений. Подобные всеоб­ щие представления служат необходимой подготовитель­ ной ступенью для научных понятий. При образовании и познании всеобщих понятий индукция играет опре­ деленную роль, но для логического обоснования пер­ вых принципов она недостаточна. Для этого необхо­ дим еще другой источник научного познания все-

общностей. Какой именно? На помощь индукции дол­ жно притти размышление. Разум, опирающийся на индукцию, является в собственном смысле источником познания всеобщего.

IV РАЗУМ

Одно из основных положений Аристотеля гласит: «Существо, не имеющее никаких ощущений, ничего не может ни познать, ни понять» («О душе», III, 8). От­ сюда логически следует, что познание, по Аристотелю, опирается на эмпирические данные:- Как же в таком случае примирить с этим тезисом другой: «немыслимо уму быть связанным с телом»? (там же, III, 4).

ставляет материю для каждого рода предметов, и это потенциально (в возможности) содержит все существую­ щее, с другой же стороны, имеются причина и действую­ щее начало для созидания всего, причем отношение между ними такое же, как между искусством и мате­ риалом, то необходимо, чтобы и в душе заключались эти различные стороны». Выражением этого и является ум, всем становящийся и рла Аристо­ тель уподобляет его свету, который выявляет цвета, существующие потенциально (в возможности). Он ни с чем не смешан. По самой природе своей он постоянно деятелен: о нем нельзя сказать, что он то мыслит, то не мыслит. Только будучи птдрдртт пт тела., он оказы­ вается тем, что он есть на самом деле, именно: нечто бессмертное и вечное. В отличие от деятельного разума страдательный — преходящ. Без первого он ничего не может мыслить.

Приведенное место вполне определенно вскрывает сущность учения Аристотеля об уме деятельном и стра­ дательном. Для установления различия между этими

,двумя видами ума Аристотель прибегает к своим из­ любленным категориям возможности и действитель­ ности или осуществления, материи и формы. «Деятель­ ный» и «страдательный», или состояние деятельности и состояние страдания, — две стороны одного и того же

Ум находится в состоянии страдания, когда он прилагается к мысленным предметам. Это "ум осущест­ вляющийся, пребывающий в состоянии осуществления. И, наоборот, ум, еще не «приложившийся» к мысленным

предметам (понятиям, всеобщностям), является умом дттптт. в возможности, и к этому именно уму относятся эпитеты бессмертный, вечный. Между деятельным умом и страдательным существует неразрывная связь, ибо находящийся в человеке разум (а он и есть страдатель­ ный) есть не что иное, как своеобразная форма сущест­ вования этого деятельного разума, бессмертного и вечного. По этой-то причине страдательный ум и не мыс­ лит ничего без ума деятельного.

Разум мыслит неделимое, оперируя с отдельными понятиями или соединением понятий, создавая из них нечто единое. В первом случае не может быть лжи, а в соединении понятий встречается и ложь, и истина (там же, III, 6). «Ошибка заключается всегда именно в сочетании». Всякое высказывание заключается в при­ писывании чего-нибудь чему-то другому. Таково утвер­ дительное суждение, а всякое такое суждение бывает истинным или ложным. Но может ли это относиться к уму? Не всегда. Если предмет познания «берется в са­ мой сути его», то ум «всегда усматривает истинное». «Как видение свойственного зрению предмета истинно, а является это белое человеком или нет, — не всегда истинно, так же обстоит и с тем, что познается, будучи непричастно материи».

Естественно возникает вопрос, какова роль внеш­ них чувств при этой мыслительной деятельности ра­ зума. «Мыслящей душе, — рассуждает Аристотель, как бы отвечая на поставленный вопрос, — образы свойственны подобно чувственным восприятиям... Душа

и

КНИГА ПЕРВАЯ

*

души может дать много [нового] для всякой истины, » !

свойственные душе, другие же [свойства] присущи, благодаря душе, также живым существам5. Во вся- *<>

!Гчто следовало бы рассмотреть этот метод. Если же метод [выявления] подлинной природы [всего суще­

ствующего] не одинаков и не универсален, то становится труднее вести исследование; ведь нужно будет отно­

доказательством, разделением 7 или каким-нибудь дру- 20 гим методом, то остается еще много затруднений и воз­

[собою] представляет, я имею в виду: является ли она чем-нибудь определенным и сущностью, или количе­ ством, или качеством, или какой-нибудь другой кате- 43 горией из [нами] установленных 8, кроме того, отно­ сится ли она к тому, что существует в возмояшости или, скорее, представляет собою нечто актуальное,— ведь это немаловажная разница. Также следует вы-

шь яснить, делима ли душа или нераздельна и все души— однородны ли или нет? И если не однородны, то как они [друг от друга] отличаются — по виду или по роду? * Теперь ведь те, кто говорит о душе 9 и исследует ее, повидимому, рассматривают только человеческую душу.'

ННужно .опасаться, чтобы не осталось неразъясненным, Одно ли понятие души, как [понятие] животного, или 1 у каждой [души] свое особое [понятие], кай, например, у лошади, собаки, человека, бога; что же касается

общего понятия животного, то оно либо вовсе ничто, либо образуется после [наличности отдельных экзем­ пляров] 10. Подобным же образом обстоит дело и при всяком другом высказываемом обобщении. Кроме того, есл? [считать установленным, что живое существо] не заключает в себе множества душ, но части [души], [то возникает вопрос], нужно ли сначала исследовать душу в целом, или части. Трудно также по отношению к частям определить, какие [части] по своей природе

отличаются от других й нужно ли первоначально иссле- * довать части или же их деятельность,— например, I мышление или ум, ощущения или ощущающую способ­ ность. Так же обстоит дело с прочими [душевными спо­ собностями]. Если же [целесообразно] сначала [иссле­ довать] деятельность, опять кто-нибудь мог бы поста­ вить вопрос, не следует ли прежде всего рассмотреть то, что противостоит11 [деятельностям души1, например, чувственные качества [исследовать до] ощущающей * способности, предмет мысли — до мыслительной способности. Повидимому, не только полезно знать сущность для выяснения причин всего происходящего / с сущностями, как, например, в математике, что такое [ прямое, кривое, что такое линия и плоскость, для вы­ яснения того, скольким прямым равняются углы тре- 20 угольника, но и обратно: привходящие признаки много доставляют для познания сущности. В самом деле, после того, как мы, благодаря нашей способности во­ ображения, сумеем учесть привходящие свойства [пред­ мета], все или большинство, то мы сможем хорошо рас­ сказать также о сущности. Ведь начало всякого до- а» казательства составляет [установление того], что такое [данная вещь]. Таким образом, ясно, что можно было бы назвать [чисто] диалектическими12 и пустыми все #е определения, при помощи которых [не только] нельвя

Ша объяснить производные свойства, но даже нелегко догадаться о них.

Имеется затруднение в отношении душевных состоя­ ний: все ли они свойственны также и носителю [души,

т.е. телу!, или существует нечто специально присущее ’

всамой душе. Ведь это следует, но не легко выяснить.

какая-нибудь деятельность или состояние, свойствен­ ное [одной] душе, то она могла бы [существовать! отдельно [от тела]. А если у нее нет ничего самобыт­

ни раздражения, ни страха, иногда же [душевное! движение поднимается по маленьким и незначитель­ ней [поводам! — [всякий раз!, когда приходит в воз­ буждение тело и оказывается в таком состоянии, как