!Учебный год 2024 / Кельзе-1

Чистое учение о праве

правовой санкции, поскольку они не могут вести себя так, чтобы их поведение повлекло уголовно-правовую санкцию, поскольку они не деликтоспособны и в этом смысле недееспособны.

днако это, как кажется, не подходит для правонарушений, которые конституируются через денежные штрафы или принудительное взыскание. Ведь эти санкции состоят в принудительном изъятии имущественных ценностей, особенно собственности; согласно традиционной теории недееспособное лицо может иметь имущественные права и в частности право собственности. акое лицо не является дееспособным, но оно правоспособно. ак, по этой теории, ребенок или душевнобольной могут быть собственниками дома и находящегося в нем имущества (мебель, картины, серебро и т.п.) и в случае неоплаты земельного налога принудительное взыскание может быть обращено на находящееся в собственности недееспособных лиц имущество. тсюда может быть выведено, что если недееспособный является субъектом вещных прав, то он может быть и субъектом обязанности по уплате земельного налога. а же аргументация приводит к тому, что недееспособный как субъект вещных прав также мог бы рассматриваться в качестве субъекта всех конституированных принудительным взысканием юридических обязанностей. олько в том случае, когда субъектом некоей юридической обязанности является индивид, который своим поведением может исполнить или нарушить обязанность, и если рассматриваемая обязанность может быть исполнена или нарушена только законным представителем, субъектом данной обязанности будет законный представитель, а не недееспособный. Из того, что недееспособный может быть субъектом имущественных прав, может быть выведено только то, что он может нести ответственность за нарушение связанных с вещными правами обязанностей только своим имуществом, но не своей личностью (поскольку право распоряжения его имуществом принадлежит законному представителю). Если исходить из допущения, что недееспособный индивид не может быть субъектом юридической обязанности, и если далее допустить, что лицо является субъектом обязанности, связанной с вещными правами, если оно должно исполнить эту обязанность за счет своего имущества, но не имущества какого-либо другого лица, и если при этом отказываться рассматривать представителя в качестве субъекта соответствующей обязанности (поскольку он исполняет эту вещно-юридическую обязанность не из своего имуще-

201

анс е ен

ства, а из имущества представляемого им недееспособного), то мы будем иметь дело с бессубъектной обязанностью, за неисполнение которой законный представитель, который распоряжается имуществом и против которого поэтому направлен акт принуждения, будет отвечать только своей личностью, но не своим имуществом.

одной стороны, традиционная теория отказывается рассматривать представителя в качестве субъекта обязанности, которую он должен исполнить из имущества недееспособного и которую он может нарушить посредством неисполненияю.. другой стороны, данная теория старается избежать допущения бессубъектной обязанности62. В качестве субъекта соответствующей обязанности эта теория рассматривает недееспособного, т.е. эту обязанность она приписывает недееспособному. бязанность, содержанием которой является поведение представителя, приписывается представляемому им недееспособному, поскольку эта обязанность должна быть исполнена из имущества, которая (согласно традиционной теории) является имуществом недееспособного, а не его представителя, и поскольку в случае неисполнения санкция обращается именно на это имущество. Иными словами, при допущении того, что рассматриваемое имущество истолковывается как имущество недееспособного, представитель должен исполнить соответствующую обязанность за недееспособного, т.е. в интересе этого недееспособного. Исполняя данную обязанность, представитель избегает обращения принудительного взыскания на имущество, которое считается имуществом недееспособного. Возможность рассматривать эту обязанность как обязанность самого недееспособного связана с возможностью рассматривать недееспособного как субъекта права.

Если под субъективным правом понимать правовую власть, т.е. предоставленную правопорядком власть к тому, чтобы в случае неисполнения некоей юридической обязанности предъявить иск и тем самым обеспечить реализацию обязанности, которую несет перед ним другое лицо, то недееспособный не может иметь никакого субъективного права, поскольку он не обладает такой властью. Ею обладает только его законный представитель. Именно ему, а не детям и душевнобольным, правопорядок предоставляет такую правовую власть. о он обязан использовать эту власть в интересах представ-

62 В традиционной теории по большому счету обсуждается только вопрос о том, могут ли существовать бессубъектные права (ср. ниже).

202

Чистое учение о праве

ляемых им недееспособных. рименительно к праву собственности речь будет идти об обязанностях, нарушение которых может быть устранено законным представителем исковым путем — эти обязанности будут обязанностями самого представителя, которому принадлежит право распоряжения соответствующей вещью. Допускать такое распоряжение, т.е. не препятствовать или иными способами не затруднять его обязаны все другие. о законный представитель обязан распоряжаться вещью только в интересах представляемого им недееспособного, т.е. предоставить недееспособному возможность пользования и потребления вещи (насколько тот к этому способен). Если имеет место право требования как отраженная обязанность по предоставлению, это предоставление должно быть передано законному представителю, а тот обязан использовать полученное на благо недееспособному, которого он представляет. Данное налагаемое на законного представителя ограничение выступает в качестве причины, по которой традиционная теория не рассматривает представителя в качестве субъекта соответствующего права, приписывая это право недееспособному. Если же определять понятие субъективного права не как правовую власть, а как защищенный законом интерес, то недееспособного, в интересах которого законный представитель осуществляет переданную ему правовую власть, вполне можно рассматривать в качестве субъекта права, не прибегая при этом к фиктивному приписыванию; а за счет этого рассматривать недееспособного в качестве дееспособного. днако по приведенным здесь основаниям предпосылка данного подхода (определение субъективного права как защищенного законом интереса) является неприемлемой.

Если твердо придерживаться того, что юридически обязанным к определенному поведению может быть только индивид, который своим противным поведением может нарушить эту обязанность, либо же исполнить ее своим сообразным поведением (и, соответственно, этот индивид должен быть дееспособным), и если далее субъективное право в качестве специфической правовой власти может быть предоставлено только дееспособному лицу, то описанное выше положение дел может быть представлено (без фиктивного приписывания) только через истолкование соответствующих обязанностей и прав как обязанностей и прав законного представителя, который должен использовать (т.е. реализовать) их в интересах представляемого им недееспособного лица. ем же

203

анс е ен

характером обладают обязанности и права, которые создаются посредством сделок, которые законный представитель заключает на основании предоставленной ему правовой власти от имени представляемого им недееспособного лица. Если же рассматриваемые здесь обязанности и права — по причине налагаемого на законного представителя ограничения использовать (т.е. реализовать) их в интересах представляемого им недееспособного — считать не обязанностями и правами представителя, то речь здесь может идти только о бессубъектных обязанностях и правах63. Именно для того чтобы уйти от данного вывода, традиционная теория приписывает эти обязанности и права недееспособному лицу. акое приписывание недееспособному лицу обязанности, которая должна быть исполнена законным представителем, и прав, которые должны быть им реализованы (в таких исполнении и реализации и заключено содержание законного представительства) — это мыслительная операция, аналогичная той, согласно которой установленная правопорядком функция, выполняемая определенным индивидом,

63 Проблема бессубъектных прав особенно проступает в случае т.н. невостребованного наследства. Согласно римскому наследственному праву составляющие имущество наследодателя права переходили на наследника по завещанию только на основании соответствующего волеизъявления такого наследника. Лежащее наследство (hereditas jacens), т.е. имущественные права на стадии между смертью наследодателя и волеизъявлением наследника, многими рассматривалось как бесхозные, т.е. как бессубъектные права. Для того чтобы защитить воззрение, согласно которому не существует бессубъектного права, это положение дел истолковывалось в том смысле, что наследство продолжает личность насле-

додателя (hereditas personam defuncti sustinet) (Dernburg. Pandekten. III. Par. 61).

Это означает, что субъектом имущественных прав, которые составляют наследственную массу, является (уже не существующий) наследодатель. Это — типичная фикция юридической теории. Очевидно, что здесь нет бессубъектных прав, а есть только права, субъект которых еще пока не определен. Иными словами, еще предстоит определить лицо, по отношению к которому будут существовать обязанности, тождественные с отраженными правами, и которое будет иметь правовую власть в случае неисполнения защитить эти обязанности путем предъявления иска. Также и переходящие к наследнику вещно-правовые обязанности наследодателя на данной промежуточной стали не являются бессубъектными обязанностями — это обязанности лица, которое еще предстоит определить. Для подлежащего решению вопроса нет никакой разницы в том, идет ли речь об уже определенном лице, либо же о лице, которого еще предстоит определить — здесь идет речь об обязанностях по отношению к индивидуально определяемому лицу, об обязанностях индивидуально определяемого лица и о правовой власти, осуществляемой индивидуально определяемым лицом. В любом случае такое лицо определяется правопорядком. Для вопроса о том, имеют ли данные обязанности и права «субъекта» не будет иметь значения то, что еще предстоит определить личный элемент поведения, составляющего содержание обязанности или права, тогда как материальный элемент уже определен.

204

Чистое учение о праве

приписывается правовому сообществу, конституируемому данным правопорядком. азличие между этими двумя мыслительными операциями заключается в том, что в одном случае функция приписывается сообществу (которое за счет этого персонифицируется), а во втором — другому индивиду. «Законный представитель» и «орган» — это родственные понятия. пределенный индивид будет рассматриваться как орган некоего сообщества, если положение дел будет представлено таким образом, как если бы сообщество осуществляло ту функцию, которую фактически осуществляет данный индивид. пределенный индивид будет считаться представителем недееспособного лица, если положение дел будет представлено таким образом, как если бы обязанности исполняло недееспособное лицо — хотя и не само, а через другого индивида, — и могло бы осуществить то поведение, противоположность которому является условием акта принуждения, а этот последний акт представлял собой санкцию, обращенную против имущества того, кто является субъектом права; как если бы недееспособный мог осуществить свою правовую власть не самостоятельно, а через другое уполномоченное на то лицо, за счет чего было бы устранено неисполнение обязанностей, тождественных имуществу, составляющему отраженные права; как если бы недееспособный не сам, а через своего законного представителя мог бы совершать сделки, через которые создавались бы обязанности и права, которые были бы обязанностями и правами этого недееспособного лица. акое описание того состояния дел, в котором проявляется сущность законного представительства, основывается (также как и в случае с органом) на фикции приписывания. ак же как не сообщество, а обозначенный в качестве органа индивид, так и не недееспособное лицо, а его законный представитель на самом деле осуществляет юридически значимое поведение. ишь прибегая к такой фикции, сообщество может рассматриваться в качестве действующего лица, а недееспособное лицо — как дееспособное и поэтому правоспособное, т.е. как субъект обязанностей и прав.

аряду с законным представительством недееспособных лиц существует также т.н. договорное представительство дееспособных индивидов. Второе отличается от первого тем, что в конкретных случаях оно возникает не обязательно, не непосредственно на основании закона (как в случае с законным представительством, когда ту функцию, которая характеризуется как представительство,

205

анс е ен

выполняет отец ребенка или назначенный в административном порядке опекун недееспособного), а по выбору, через заключение правовой сделки, в которой один дееспособный индивид уполномочивает (доверяет) другого выполнять за себя известные обязанности, осуществлять известные права и особенно создавать права и обязанности через заключение других сделок. рименительно к заключению сделок различают прямое и косвенное представительство. косвенном представительстве говорят, когда созданные через заключаемую сделку обязанности и права первоначально принадлежат доверенному лицу и переносятся на доверителя через дальнейшие сделки. Здесь нет представительства в собственном смысле, поскольку не приписывается ни акт по совершению сделок, ни созданные через такой акт обязанности и права. Акт по совершению сделки будет рассматриваться как совершенный поверенным лицом, а не доверителем, которому не будут фиктивно приписываться созданные через сделку обязанности и права — они на него будут перенесены реально. прямом представительстве говорят, когда на основании доверенности совершенная сделка в силу положений действующего права будет иметь прямые юридические последствия для доверителя: так, что созданные через сделку обязанности будут рассматриваться как исполненные или нарушенные только доверителем, а созданные через сделку права — как такие, которые могут быть осуществлены только доверителем.

редставительство в собственном смысле слова имеет место только тогда, когда положение дел описывается так, как если бы доверитель действовал через поверенного. Если отказываться от такого описания как фиктивного, тогда нужно говорить не о представительстве, а о какой-то иной сделке, в частности о договоре, обременяющем третье лицо или заключенном в пользу третьего лица.

делка, обременяющая третье лицо или заключенная в пользу третьего лица, является такой сделкой, через которую обязанности и права другого лица будут созданы так, как если бы они были созданы лицом, заключающим сделку. ри этом выгодоприобретатель должен быть дееспособным, чтобы быть способным стать субъектом создаваемых обязанностей и прав. Здесь нет никакого повода для приписывания — в отличие от ситуации с законным представительством, где осуществляется фиктивное приписывание в адрес недееспособного лица, чтобы, несмотря на его недееспособность, создать видимость его правоспособности.

206

Чистое учение о праве

32. Правоотношение

В тесной связи с понятием юридической обязанности и правомочия стоит, согласно традиционному воззрению, понятие правоотношения. но определяется как отношение между субъектами права, т.е. между субъектом некоей юридической обязанности и субъектом корреспондирующего правомочия, либо — что не то же самое — как отношение между некоей юридической обязанностью и корреспондирующим правомочием (при этом слова «обязанность»

и«правомочие» понимаются в смысле традиционной теории). о, что обязанность и правомочие корреспондируют друг другу, означает, что правомочие является отражением обязанности, что отношение между двумя индивидами состоит в том, что один из них обязан к определенному поведению по отношению к другому. В обоих случаях это конституируемое правопорядком отношение. Если его понимать как отношение между индивидами, то традиционное определение будет слишком узким. равопорядок может закреплять отношения не только между двумя субъектами права (в традиционном смысле слова), т.е. между одним индивидом, обязанным к определенному поведению, и другом индивидом, в пользу которого установлена обязанность такого поведения, но также

имежду одним индивидом, уполномоченным на создание некоей нормы, и другим индивидом, уполномоченным на применение этой нормы, либо между одним индивидом, уполномоченным на создание или применение некоей нормы, и другим индивидом, который управомочивается или обязывается через эту норму. акие правоотношения имеют место, например, между уполномоченным на создание общей нормы индивидом и индивидом, уполномоченным на ее применение (скажем, между законодательным органом, с одной стороны, и судом или административным органом, с другой); между этими органами и субъектами, обязанными или управомоченными через такие правовые нормы; между уполномоченным на совершение акта принуждения индивидом и индивидом, против которого этот акт направлен. радиционная юриспруденция проводит различие между частными и публичными правоотношениями, находя разницу между ними в том, что в одном случае это — отношение между равноподчиненными субъектами, а в другом — между властвующими и подчиненными (между государством и подданными).

ри этом она, очевидно, имеет в виду очевидное различие, состоя-

207

анс е ен

щее в том, что в одном случае мы имеем дело с отношением между субъектом юридической обязанности и субъектом корреспондирующего правомочия, а во втором — с отношением между уполномоченным к созданию или применению правовой нормы индивидом

итем индивидом, который обязывается или управомочивается через эту норму. е индивиды, которые уполномочены к созданию или применению норм права, являются юридически обязанными к реализации своего правомочия и поэтому являются субъектами права (в традиционном смысле) — этого нет и не может быть в случае законодательного органа. о тогда отношения между такими индивидами и теми лицами, которые обязываются или управомочиваются через создаваемые первыми нормы не являются отношениями между субъектами права — это, в первую очередь, отношения между субъектами обязанности. одной стороны, это субъекты обязанности по созданию или применению норм права, а с другой — субъекты обязанностей, устанавливаемых этими нормами. ишь во вторую очередь это отношения между субъектами обязанности по созданию и применению норм права и субъектами, которые имеют установленные этими нормами правомочия. Эти правомочия не являются отражением обязанностей органов правотворчества и правоприменения — они являются отражением обязанностей, которые установлены через данные нормы. В этом случае также не может идти речи об отношениях власти и подчинения, поскольку создают

иприменяют нормы права те индивиды, которые являются субъектами правотворческих и правоприменительных обязанностей и которые находятся на той же ступени, что и субъекты устанавливаемых этими нормами правомочий и обязанностей. Это тем более верно в тех ситуациях, когда речь идет об отношениях, в которых государство (согласно традиционной доктрине) в качестве субъекта сделки — скажем, как продавец или покупатель — противостоит частному лицу, либо когда сделку заключают два индивида и созданные этой сделкой обязанность или отраженное право по той или иной причине приписываются государству как юридическому лицу.

олько при использовании правовой власти, т.е. создании или применении норм индивиды могли бы считаться вышестоящими по отношению к тем индивидам, кто будет обязан или управомочен через создаваемые или применяемые ими нормы. о ведь на самом деле обязанные или управомоченные через правовые нормы индивиды будут «подчинены» лишь нормам, которые создают соответствую-

208

Чистое учение о праве

щие правомочия и обязанности, но не тем индивидам, что создают или применяют нормы, поскольку эти последние сами подчинены правовым нормам, которыми они уполномочены на свою функцию.

ри этом нужно иметь в виду, что если описывать индивидов как «подчиненных» нормам правопорядка, а эти нормы — как «подчиняющие» индивидов, то мы оказываемся в замкнутом круге, из которого нельзя вывести ничего, кроме того, что нормы правопорядка предписывают, уполномочивают или позитивно дозволяют поведение индивидов, что эти нормы своим содержанием имеют поведение индивидов. Если воспринимать этот замкнутый круг буквально, то возникает впечатление, будто существует отношение между правопорядком и индивидами, поведение которых определяют нормы правопорядка. днако между нормой и составляющим ее содержание поведением людей не может быть никакого отношения, поскольку норма и ее содержание образуют неразрывное единство.

точки зрения познания, направленного на изучение права, т.е. правовых норм, представляют интерес не отношения между индивидами, но отношения между созданными и примененными индивидами нормами или между фактическими составами, определенными правовыми нормами — в этом отношении поведение людей представляет особый, хотя и наиболее характерный случай.

одержание норм права образуют не индивиды, но их действия; не люди, а определенное поведение людей; не только поведение, но также другие фактические составы (правда, только в связи с поведением людей). Это воззрение проявляется в известной степени в дефиниции правоотношения, которое определяется не как отношение между субъектами обязанностей и прав, но как отношение между юридической обязанностью и корреспондирующим ей отраженным правом. Здесь нет никакого правового отношения в смысле отношения между двумя различными юридически значимыми явлениями. ак мы уже показали в другом месте, юридически значимое положение дел исчерпывающе описывается с помощью указания на обязанное поведение как на противоположность того поведения, которое служит условием санкции. огда высказывание о том, что кто-то имеет (отраженное) право на то, чтобы другой вел себя по отношению к нему тем способом, которым обязан себя вести, тождественно высказыванию о том, что этот другой обязан вести себя соответствующим образом по отношению к первому. Это означает, что отраженное право является тождественным обязанности друго-

209

анс е ен

го вести себя определенным образом. оэтому понятие отраженного права оказывается избыточным. точки зрения того, по отношению к которому должна быть исполнена юридическая обязанность, отраженное право является всего лишь юридической обязанностью.

огда нет никакого отношения между юридической обязанностью и корреспондирующим ей отраженным правом.

равоотношение между двумя индивидами, точнее между определенным правовыми нормами поведением двух индивидов, имеет место в случае наличия субъективного права в собственном смысле слова, т.е. когда правопорядок предоставляет индивиду, по отношению к которому другой индивид обязан вести себя определенным образом, правовую власть инициировать через подачу иска производство, в результате которого суд создаст индивидуальную норму, с помощью которой на ведущего себя вопреки обязанности индивида будет наложена санкция, предусмотренная общей нормой. Здесь правоотношение складывается между наделенным правовой властью индивидом и обязанным индивидом.

акое отношение есть не что иное, как связь между поведением, которым используется правовая власть (иск), и поведением, против которого направлена санкция (правонарушение). Иными словами, это связь между двумя фактическими составами, определенными правопорядком в качестве условий санкции. Это — типичное правоотношение, обозначаемое традиционной теорией как «частное». о поскольку различие между частным и публичным правоотношениями основано на различии между отношением власти и подчинения, с одной стороны, и отношением равенства, с другой, то отношение между индивидом, использующим свою правовую власть путем подачи иска, и обязанным индивидом, против которого предъявляется иск, является публичным правоотношением в том же самом смысле, в котором им является отношение действующего в качестве государственного органа суда к такому индивиду. равовая власть подателя иска состоит именно в этой компетенции соучаствовать в создании индивидуальной нормы, с помощью которой налагается санкция на нарушающего обязанность индивида. Если функция суда как функция органа правового сообщества будет приписана государству, то в ситуации, в которой государство в лице суда выступит против ответчика как стоящая над ответчиком власть, функция истца может быть истолкована точно так же. оэтому в приписывании правовой функции право-

210