!!Экзамен зачет 2023 год / Статья О нормативной теории решения органа юридического лиц

<57> Самигуллин В.К. Указ. соч. С. 39.

<58> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 93.

<59> Cappelletti M., Merryman J.H., Perillo J.M. Op. cit. P. 199, 202 - 203, 221.

<60> Disposizioni sulla Legge in Generale, положения, предшествующие Гражданскому кодексу, однако формально не являющиеся его составной частью.

В современной российской юридической доктрине нормативная теория решения органа юридического лица, безусловно, является господствующей. Она широко представлена в работах по теории права <61>, трудовому праву <62>, а также сторонниками так называемого предпринимательского (хозяйственного) права <63>.

--------------------------------

<61> Афанасьев В.С. Правоустановление (правообразование и правотворчество) // Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2007. С. 200 - 201; Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 2008. С. 399; Лазарев В.В. Источники права // Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2007. С. 174 - 177; Марченко М.Н. Источники права. М., 2005. С. 262 - 264; Мицкевич А.В. Формы выражения, или источники, права // Общая теория государства и права. Академический курс / Отв. ред. М.Н. Марченко. 3-е изд. Т. 2. М., 2007. С. 283.

<62> Комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.М. Куренной, С.П. Маврин, Е.Б. Хохлов (автор комментария - С.П. Маврин). М., 2005. С. 59 - 63; Дмитриева И.К. Источники трудового права // Трудовое право России: Учебник / Под ред. А.М. Куренного. М., 2004. С. 49 - 51, 55 - 60; Хныкин Г.В. Нормативные акты организации: субъекты и пределы действия // Законодательство. 2005. N 1. С. 43 - 48; Он же. Особенности локального нормотворчества // Законодательство. 2005. N 4. С. 42 - 49; Он же. Понятие, признаки и классификация локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права // Законодательство. 2004. N 11. С. 42 - 47.

<63> Гаджиев Г.А. Источники предпринимательского права // Предпринимательское право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. Е.П. Губин, П.Г. Лахно. М., 2005. С. 68, 85; Губин Е.П., Лахно П.Г. Предпринимательство и предпринимательское право // Предпринимательское право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. Е.П. Губин, П.Г. Лахно. М., 2005. С. 44; Лахно П.Г. Нормативные акты акционерного общества // Хозяйство и право. 1997. N 10. С. 168 - 170; Шиткина И.С. Источники корпоративного права // Корпоративное право: Учебник / Отв. ред. И.С. Шиткина. М., 2007. С. 39, 45 - 52; Она же. Правовое регулирование деятельности акционерных обществ внутренними (локальными) документами: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1997.

Несмотря на то что нормативная теория решения органа юридического лица имеет давнюю историю и прочное научное основание в работах видных отечественных и зарубежных специалистов, ей присущ ряд недостатков, как свойственных теории в целом, так и обнаруживаемых главным образом в современной российской доктрине. Я начну с последней группы.

Прежде всего необходимо отметить, что причина широкого распространения нормативной теории сегодня состоит в осознанном или неосознанном заимствовании институтов советского права. В самом заимствовании, разумеется, ничего плохого нет, если институт органично включается в новую экономическую и правовую систему и получает обоснование исходя из ее принципов построения. Проблема "локального нормотворчества" негосударственных организаций заключается как раз в том, что в советский период оно, как было показано, основывалось исключительно на принципах огосударствленной экономической и правовой системы и могло существовать только при условии включения таких организаций в структуру государственного управления. В современной правовой системе с принципами деления права на публичное и частное, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо, прежде всего государства, в частные дела и неприкосновенности частной собственности это уже невозможно. Если юридическое лицо, субъект частного права, обладает полномочием на нормотворчество в форме решения органа, то наличие такой власти должно объясняться уже как-то иначе. Но как? Видимо, с позиции иных правовых школ, прежде всего социологической школы права, признающей за частными лицами право создавать нормы за счет расширения содержания классического понятия автономии до независимой от государства социальной власти.

Вместе с тем в современной российской науке продолжает господствовать позитивистский подход к праву: признается, что полномочие на нормотворчество принадлежит государству, а норма права соответственно необходимо носит государственный характер и выражает государственную волю <64>. Обычное отсутствие указания авторов на общетеоретические основы своих специальных работ, посвященных проблемам отдельных отраслей права, можно рассматривать как молчаливое принятие ими позитивистской концепции, т.е. признание за правом государственного характера. Исключения из этого правила иногда встречаются, однако являются отрывочными <65> и подчас внутренне противоречивыми <66>.

--------------------------------

<64> См.: Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права (серия "Русское юридическое наследие"). М., 2008. С. 69, 146; Марченко М.Н. Теория государства и права. М., 2007. С. 87 - 90, 569 - 573; Мицкевич А.В. Нормы права // Общая теория государства и права. Академический курс / Отв. ред. М.Н. Марченко. 3-е изд. Т. 2. С. 555 - 557. По сути также: Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 417 и далее ("норма права - это общеобязательное правило (веление), установленное или признанное государством", "норма права - это общеобязательное веление, выраженное в виде государственно-властного предписания" и др.). Даже в указанном выше учебнике под редакцией В.В. Лазарева, в котором, по утверждению авторов, отстаивается "интегративный подход к пониманию права", в качестве обязательных признаков нормы указываются признание ее государством и действие независимо от воли и желания участников общественных отношений (Лазарев В.В. Нормы права // Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2007. С. 185 - 186). Последний признак автоматически исключает решение органа юридического лица из числа источников права, поскольку оно приобретает действие в отношении любого лица только при условии согласия последнего (что особенно подчеркивает У. Мейер-Кординг). Действием, независимым от воли адресатов, обладает только государственная норма.

<65> Так, например, С.П. Маврин, описывая "локальные нормативные акты" в трудовом праве, делает замечание, что "источником нормотворческих полномочий частнохозяйствующего работодателя выступает не государственная или муниципальная власть, а его экономическая власть, проистекающая из факта правомерного обладания всеми факторами производства, включая труд" (Комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации. С. 61).

<66> Так, Г.В. Хныкин, с одной стороны, для ознакомления с анализом нормативной власти работодателя отсылает к Л.С. Талю (см.: Хныкин Г.В. Нормативные акты организации: субъекты и пределы действия. С. 46), для которого, как указывалось выше, такая власть обладает самостоятельностью по отношению к государству, а с другой стороны, говорит о непосредственном и опосредованном выражении государственной воли в "локальных нормативных актах" и о санкционировании их государством (см.: Хныкин Г.В. Понятие, признаки и классификация локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права. С. 43, 46).

Как же, оставаясь в рамках позитивизма, можно обосновать нормотворчество частных лиц? <67> Ответ один: никак. Так, М.Н. Марченко, критикуя точку зрения на индивидуальный договор как на источник права, пишет: "Исходя, например, из традиционного, сложившегося еще на рубеже XIX - XX веков в отечественной и зарубежной юридической науке, позитивистского представления о праве как о системе общеобязательных норм, установленных или санкционированных государством и обеспеченных государственным принуждением, весьма трудно "вписать" договорные нормы в разряд правовых норм... с позиции традиционного позитивного права нормы индивидуальных договоров, как и сами договоры, представляют собой не что иное, как акты применения правовых норм" <68>. Ибо "признание индивидуального договора правовым автоматически означало бы признание за его участниками - гражданами (физическими лицами) и юридическими лицами статуса законодателя - правотворца", что для позитивизма и конкретно для М.Н. Марченко недопустимо <69>. Данные, как представляется, правильные утверждение ученого неизбежно влекут за собой вопрос: почему же это допустимо в случае принятия теми же самыми юридическими лицами решений, регулирующих их "внутреннюю" деятельность? Почему здесь им позволительно занять место законодателя и стать "правотворцами"? Ответом ученого, как, впрочем, и других авторов, можно считать только указание на "государственное санкционирование", поскольку основной особенностью "локального нормативного акта" является "приобретение юридического характера не иначе как с санкции государства в лице его соответствующего органа, принимающего "уполномочивающий" акт" <70>. Не говоря о том, что такое указание является внутренним противоречием во взглядах, новое содержание в категорию "государственное санкционирование", используемую в советском праве, видимо, не привносится. А значит, его по-прежнему следует рассматривать как вид государственного нормотворчества, осуществляемого путем фактического включения общественных организаций в систему государственного управления <71>. Очевидно, что в современной правовой системе такой подход невозможен.

--------------------------------

<67> Некоторые авторы вообще не видят здесь какой бы то ни было проблемы и обходят ее стороной. "Как уже указывалось выше, учение о локальных нормативных актах было довольно основательно разработано еще в советской литературе ("выше" - т.е. в сноске на той же странице на "советскую цивилистику" без указания каких бы то ни было работ. - С.В.). Это обстоятельство освобождает нас от детального анализа признаков локальных нормативных актов с целью выяснения вопроса о том, охватываются ли ими решения о формировании воли юридического лица, и позволяет ограничиться лишь простой констатацией факта: да, несомненно, охватываются" (Тарасенко Ю.А. Юридическое лицо: Проблема производной личности // Гражданское право. Актуальные проблемы теории и практики / Под ред. В.А. Белова. М., 2007. С. 291 - 292). Автор не только не задается вопросом, как возможно и возможно ли вообще такое "локальное нормотворчество". Он рассматривает утверждение "решение органа юридического лица - локальный нормативный акт" как аксиому, для использования которой достаточно ссылки на советскую литературу (одновременно мельком автор указывает на внутреннее противоречие понятия "локальный нормативный акт", поскольку "нормативность предполагает (по крайней мере, в доктрине советского и российского права) всеобщность". Жаль, что и на этот раз "доктрина советского права", по сути, опровергающая "советскую литературу", в которой "учение о локальных нормативных актах было довольно основательно разработано", остается безымянной).

<68> Марченко М.Н. Правовой договор как источник права // Общая теория государства и права. Академический курс / Отв. ред. М.Н. Марченко. 3-е изд. Т. 2. М., 2007. С. 372 - 373.

<69> Там же. С. 376.

<70> Марченко М.Н. Источники права. С. 263.

<71> Разумеется, этим никоим образом не затрагивается проблема государственного санкционирования обычая. Здесь, как представляется, используются различные юридические техники: в одном случае - наделение общественной организации полномочием на нормотворчество, реализуемым в том числе путем принятия актов с заранее не определенным содержанием, в другом - признание источником права конкретного правила поведения. Примечательно, что С.С. Алексеев именно санкционирование обычая отнес к "санкционирующему правотворческому решению государственного органа", которое, по его мнению, необходимо отличать от прямого правотворчества, т.е. от принятия нормативных актов (Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 204).

Кроме того, надо отметить, что сегодня остается нерешенной проблема формы государственного санкционирования. Для сторонников "локального нормативного акта" проще всего дело обстоит с трудовым правом. Здесь в качестве государственной санкции на "локальное нормотворчество" можно рассматривать положения Трудового кодекса Российской Федерации <72>, прямо называющие среди источников трудового права "локальные нормативные акты" <73>. Гораздо сложнее усмотреть государственную санкцию на "локальное нормотворчество" субъектов гражданского права: никакого упоминания "локальных", "корпоративных" и каких бы то ни было иных актов частных лиц в качестве источников права Гражданский кодекс Российской Федерации не содержит. На этот момент, критикуя нормативную теорию, справедливо указала Н.В. Козлова <74>. Тем не менее некоторым авторам все-таки удается найти государственное санкционирование и в гражданском праве. Например, И.С. Шиткина считает государственной санкцией то, что законодатель предусматривает "возможность нормотворчества корпораций (иногда прямо обязывая их принимать внутренние документы)" <75>. К сожалению, ни одной нормы, где бы такая возможность была прямо предусмотрена, автор не приводит. Если же имеется в виду лишь простое упоминание некоторыми законодательными актами "внутренних документов", то отсюда вряд ли можно делать далеко идущий вывод о юридической ("локально-правовой") природе таких "документов" и о ("санкционированном") характере полномочия по их принятию. Ю.А. Тарасенко, парируя, как ему кажется, замечание Н.В. Козловой об отсутствии в ГК РФ упоминания о "локальных нормативных актах", указывает на п. 1 ст. 8 ГК РФ, который устанавливает, что гражданские права и обязанности возникают из действий юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены законом или правовыми актами, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности <76>. Здесь автор, очевидно, ошибочно ставит знак равенства между юридическими фактами, которым, собственно, и посвящена ст. 8 ГК РФ, и источниками гражданского права <77>. Все эти конструкции представляются искусственными и ошибочными. Вслед за Н.В. Козловой и Е.А. Сухановым <78> нужно признать, что российское гражданское право (даже формально) не знает "санкционированного локального нормотворчества".X

--------------------------------

<72> См., напр.: ст. 8 Кодекса.X

<73> Марченко М.Н. Источники права. С. 262 - 264.

<74> См.: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 381.X

<75> См.: Шиткина И.С. Источники корпоративного права. С. 48.

<76> См.: Тарасенко Ю.А. Указ. соч. С. 293.

<77> Одновременно автор утверждает, что "в данном случае необходимо учитывать ст. 6 ГК РФ о применении гражданского законодательства по аналогии" (там же). В чем заключается такой "учет", какие нормы ГК РФ нужно применять по аналогии и, наконец, какая связь между аналогией закона и ст. 8 ГК РФ, неясно.X

Аналогичная ошибка у И.С. Шиткиной, которая со ссылкой на ст. 8 ГК РФ называет среди источников корпоративного права акты государственных органов и органов местного самоуправления, решение суда и договор (надо отдать должное автору, что ссылку на статью ГК РФ, в которой бы в качестве источника корпоративного права указывался "локальный нормативный акт", она не дала) (см.: Шиткина И.С. Источники корпоративного права. С. 38 - 39). Почему за рамками рассмотрения при этом остались другие названные в статье юридические факты (односторонние сделки, деликты, юридические поступки и т.д.), совершенно не понятно.X

<78> "Главное же и очевидное их отличие от нормативных актов состоит в том, что такие "локальные акты", как и гражданско-правовые договоры, не являются актами публичной (законодательной) власти и не санкционированы в этом качестве органами государства, имеющими компетенцию по изданию нормативных актов, а приняты самими участниками гражданских правоотношений" (Суханов Е.А. Источники гражданского права // Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 83).

Иное объяснение природы нормативной власти субъектов частного права следует из работ по "предпринимательскому праву". Оно сводится, по сути, к попытке реанимации конструкций советского "хозяйственного права", призванного обслуживать централизованно регулируемую экономическую систему. Специфику "предпринимательского права" его сторонники усматривают <79>, в частности, в наличии среди его источников "локальных нормативных актов", которые в свою очередь прямо объявляются "правовой формой государственного регулирования экономики"! <80> Основание данного утверждения нужно, очевидно, искать в самой конструкции "предпринимательского права", представляющего собой "комплексную интегрированную отрасль права, совокупность правовых норм, связанных предметным единством, регулирующих на основе использования диалектического взаимодействия частноправовых и публично-правовых начал отношения в сфере организации, осуществления предпринимательской деятельности и руководства ею" <81>. Корпоративное право при этом рассматривается как часть "предпринимательского права" <82>, а корпоративные отношения, которые "нельзя отнести к гражданским правоотношениям" <83>, "на наш взгляд... являются предметом предпринимательского права, поскольку для них характерно сочетание частноправового и публично-правового методов регулирования" <84>. Такое "диалектическое взаимодействие" частного и публичного ведет к возникновению "частно-публичных правовых средств" <85>, а если проще - к прямому поглощению частноправовых начал публичными <86>. Не говоря о том, что научная ценность таких построений является спорной (положение о "диалектическом взаимодействии" частноправовых и публично-правовых методов регулирования, выражающееся в появлении "частно-публичных" гибридов, как представляется, мало что вносит в разрешение существующей проблемы взаимодействия частного и публичного права), а их научная обоснованность - недостаточной <87>, они ведут к ситуации, которая если и могла существовать, то только в советском праве. Рассматривать решения, принимаемые органами юридического лица, как "правовую форму государственного регулирования экономики", а частных субъектов соответственно в качестве государственных органов <88>, конечно, неверно <89>.

--------------------------------

<79> См.: Шиткина И.С. Источники корпоративного права. С. 39.

<80> Губин Е.П. Государственное регулирование и контроль в сфере предпринимательской деятельности // Предпринимательское право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. Е.П. Губин, П.Г. Лахно. М., 2005. С. 400.

<81> Губин Е.П., Лахно П.Г. Указ. соч. С. 20.

<82> См.: Шиткина И.С. Место корпоративного права в системе права // Корпоративное право: Учебник / Отв. ред. И.С. Шиткина. М., 2007. С. 55 - 61.

<83> Губин Е.П., Лахно П.Г. Указ. соч. С. 50.

<84> Там же. С. 51.

<85> Там же. С. 60.

<86> Суханов Е.А. Гражданское право как частное право // Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 24.

<87> См.: Иоффе О.С., Красавчиков О.А. О критике науки и научности критики // Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву (серия "Классика российской цивилистики"). М., 2003. Если говорить непосредственно об отнесении корпоративных отношений к предмету "предпринимательского права", то вся аргументация, по сути, сводится к вышеуказанному "на наш взгляд". Так, приводится довод о том, что корпоративные права, являясь неимущественными, могут отчуждаться, что де не позволяет отнести их к предмету гражданского права (личным неимущественным отношениям) (Губин Е.П., Лахно П.Г. Указ. соч. С. 50). Не говоря о том, что у "предпринимателей" где-то затерялись имущественные корпоративные права (на каком основании они относятся к предмету "предпринимательского права"?), что само деление корпоративных прав на имущественные и неимущественные не является "общепризнанным", как это утверждают Е.П. Губин и П.Г. Лахно (см., напр.: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 119 - 120, 158; Степанов П.В. Корпоративные отношения в коммерческих организациях как составная часть предмета гражданского права: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999. С. 9, 27 и далее; Суханов Е.А. Гражданское право как отрасль права // Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 41), и что, наконец, существуют цивилистические работы (см., напр.: Ломакин Д.В. Корпоративные отношения и предмет гражданско-правового регулирования // Законодательство. 2004. N 5, 6; Красавчиков О.А. Структура предмета гражданско-правового регулирования социалистических общественных отношений // Категории науки гражданского права (серия "Классика российской цивилистики"). Т. 1. М., 2005. С. 41 - 44), где утверждается, что в структуру предмета гражданского права входят неимущественные отношения, отличные от оформляемых неотчуждаемыми правами личных неимущественных отношений, каким образом из одного только факта отчуждаемости права можно сделать вывод о том, что оно оформляет отношение, регулируемое с помощью публично-правового метода, метода власти и подчинения (причем власть эта исходит от государства), совершенно неясно. Сентенция аналогичного порядка: ярким примером "диалектического взаимодействия" публичного и частного, как оказывается, является решение общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью об одобрении крупной сделки, которое "никак нельзя отнести к частноправовым средствам регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности, поскольку предполагает совершение управленческого действия" (Там же. С. 59). Да, предполагает совершение действия. Да, можно сказать, "управленческого". Но при чем здесь публично-правовой метод?! В другой работе, со ссылкой на цивилистов, приводятся уже более качественные доказательства наличия отношений власти и подчинения в корпорациях (Шиткина И.С. Место корпоративного права в системе права. С. 59 - 61). Хотя и они являются спорными, из них опять-таки никоим образом не следует, что при регулировании корпоративных отношений используется публично-правовой метод.X

<88> "Государственное регулирование экономики - деятельность ГОСУДАРСТВА В ЛИЦЕ ЕГО ОРГАНОВ, направленная на реализацию государственной экономической политики" (выделено мной. - С.В.) (Губин Е.П. Указ. соч. С. 395).

<89> К счастью, некоторые авторы из "школы предпринимательского права" все же это признают (хотя и в не совсем точных формулировках): "В условиях, когда государство являлось собственником предприятия, оно дозволяло урегулировать отношения, связанные с реализацией принадлежащих ему прав собственника, предприятию, делегируя ему часть своих прав. Совершенно иная трактовка сущности локального правового регулирования вытекает из роли и места государства в рыночной экономике. Только собственник вправе устанавливать порядок реализации своих имущественных прав, а государство определяет пределы усмотрения и общие правила формирования воли собственника - субъекта предпринимательской деятельности" (Шиткина И.С. Правовое регулирование деятельности акционерных обществ внутренними (локальными) документами. С. 34).

Из вышесказанного можно сделать вывод, что, оставаясь в русле господствующего сегодня в российской доктрине позитивизма, обосновать нормотворческую власть субъектов частного права нельзя. Частное нормотворчество может быть объяснено, но с позиции иных правовых традиций, прежде всего социологической школы права, к положениям которой российские авторы, в особенности работ по проблемам отдельных отраслей права, специально не обращаются <90>.

--------------------------------

<90> Относительно проблемы юридической природы договора М.Н. Марченко пишет: "Что же касается попыток представления индивидуальных, в частности гражданско-правовых, договоров в виде источников права, а содержащихся в них норм - в образе правовых норм, которые, как очевидно, не могут быть успешно осуществлены в пределах существующих юридических категорий и понятий и в рамках традиционного позитивистского представления о праве, то для их успешного осуществления требуется, по-видимому, иная методологическая основа и принципиально иное понимание того, что есть "право", а вместе с ним - "правовое" применительно к актам, нормам и пр., а что не является таковым" (Марченко М.Н. Правовой договор как источник права. С. 373).

Оставляя для разрешения теории права вопрос о том, какой из подходов к праву, позитивистский или социологический, является более обоснованным, и придерживаясь первого подхода <91>, надо теперь обратить внимание на недостатки, свойственные нормативной теории в целом. Речь идет о признаках нормы права, которые обычно приводятся (в том числе при анализе частного или "локального" нормотворчества) для отделения ее от индивидуального правила поведения, в частности сделочного положения. Эта проблема, очевидно, не является такой острой для нормативизма, поскольку в рамках данного учения, как было указано выше, индивидуальное правило поведения, будь то административный акт или условие договора, рассматривается в качестве нормы, хотя и индивидуальной. Поэтому здесь утверждение "сделка есть нормативный акт" будет не противоречием, а раскрытием сущности явления. Нормативистская модель права отвергается мной по причине других, общих недостатков <92>.

--------------------------------

<91> Как пишет Г. Видеманн, закреплением на уровне конституции свободы объединений нормативная теория О. ф. Гирке достигла своей цели. Задача настоящего времени скорее противоположная - противостоять чрезмерному расширению влияния промежуточных властей (Wiedemann H. A.a.O. S. 161).

<92> Об этом см., в частности: Третьяков С.В. Некоторые аспекты формирования основных теоретических моделей структуры субъективного частного права // Вестник гражданского права. 2007. N 3. Т. 7. С. 252 - 256; Туманов В.А. Указ. соч. С. 209 и далее.X

Итак, признаками правовой нормы, отличающими ее, по общему мнению, от индивидуального правила поведения, являются абстрактный характер формулирования содержания нормы и неопределенность круга адресатов, к которым обращено ее действие <93>. Такие признаки, как возможность неоднократного и длительного применения к одинаковым фактическим составам или направленность на регулирование вида общественных отношений, по сути, обусловливаются двумя указанными признаками. Называемые также иные признаки - в частности, предоставительно-обязывающий характер, строгая формальная определенность предписаний, содержащихся в норме права, охрана нормы государством, применение государственного принуждения в случае нарушения нормы - хотя и раскрывают сущность правовой нормы, но вряд ли позволяют отделить ее от индивидуального правила.

--------------------------------

<93> См.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 1. М., 1981. С. 49 - 50, Т. 2. С. 31 - 34, 46, 48; Архипов С.И. Указ. соч. С. 29; Лазарев В.В. Нормы права. С. 185 - 186; Марченко М.Н. Теория государства и права. С. 569 - 570; Мицкевич А.В. Нормы права. С. 555 - 558; Таль Л.С. Указ. соч. С. 405, 435; Тарасова В.А. Указ. соч. С. 93; Хныкин Г.В. Понятие, признаки и классификация локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права. С. 43 - 44; Meyer-Cording U. A.a.O. S. 24 - 26; Wiedemann H. A.a.O. S. 161 - 163.

Могут ли указанные критерии, абстрактность содержания и адресация к неопределенному кругу лиц, с достаточной степенью надежности провести границу между "локальной нормой" и индивидуальным правилом, "локальным актом" и, скажем, договором? Начнем с адресации нормы неопределенному кругу лиц. Имеется ли такая адресация у "локальной нормы"? Вопрос крайне спорный. Дело в том, что "локальная норма", "норма", принимаемая органом юридического лица, в отличие от государственной нормы, о чем пишет, в частности, У. Мейер-Кординг, может оказывать юридическое действие только на тех лиц, которые согласились подчиниться такому действию. Данное подчинение возможно лишь в форме свободно заключаемого договора. Иными словами, "локальная норма" распространяет свое действие только на лиц, состоящих с юридическим лицом в относительных (неважно, корпоративных или трудовых) правоотношениях, которые, в свою очередь, характеризуются определенностью субъектного состава. Можно ли далее совокупность таких определенных субъектов, к которым адресуется "локальная норма", рассматривать как "неопределенный субъектный состав"? Утвердительный ответ по меньшей мере не является очевидным <94>. Возможно, поэтому Р.И. Кондратьев писал о том, что локальная норма обращена к достаточно широкому, хотя и определенному, кругу субъектов <95>. Но что означает это "достаточно", которое могло бы помочь ответить на вопрос, где перед нами "локальная норма", а где индивидуальное правило, понять сложно. Более того, нужно отметить, что некоторые акты в сфере корпоративного права, которые уже традиционно относятся к "локальным нормативным актам", прямо обращены к конкретным субъектам. Например, устав (или решения органа об изменении устава) предусматривает определенную систему правоотношений прежде всего в целях обеспечения деятельности данного конкретного юридического лица (речь главным образом идет о тех правоотношениях, посредством которых органы, являющиеся физическими лицами <96>, осуществляют волеспособность и дееспособность искусственного субъекта права). О какой неопределенности субъектного состава можно говорить здесь?