!Учебный год 2023-2024 / человек экономический Вайзе

THESIS, 1993, вып. 3

оба лица устанавливают нормы своего поведения: предписывают некоторые правила и предусматривают санкции за их нарушение. Существующая в принципе взаимозаменяемость благ уменьшается, что укрепляет порядок, и оба лица могут от этого выиграть.

Если имеется много лиц, то процесс образования норм может конвергиро- вать: все лица или определенные группы действуют согласно нормам и отка- зываются каждый раз заново регулировать предусмотренные нормами дейст- вия соглашениями ad hoc. В условиях неравновесия возникают новые нормы, другие перестают действовать, некоторые нормы более или менее часто нару- шаются, некоторые нарушители, но не все, подвергаются санкциям, а некото- рые действия вообще остаются вне действия норм. Но в целом нормы возни- кают как эксплицитные или имплицитные соглашения между людьми и явля- ются следствием их координационной деятельности. В условиях равновесия все предусмотрено нормами и все нормы соблюдаются. Действуя в этом рав- новесном мире норм, человек не может больше выбирать, так как все действия предписаны. Он не заключает и новых соглашений, так как все уже согласова- но и выражено в нормах. Этот человек есть homo sociologicus, т.е. homo socioeconomicus, утративший свои потребности и свою волю к принятию решений.

Если исследователь использует эту модель для анализа действительности, он эксплицитно или имплицитно исходит из аксиом, согласно которым человек гораздо быстрее приспосабливается к застывшему окружающему миру, чем этот мир изменяется, и не ищет удовлетворения каких-либо потребностей с помощью непредусмотренных нормами действий. В предельном случае мир меняется по надындивидуальным законам и тут же порабощает человека с по- мощью норм. Для подобного социолога мир сводится к таким категориям, как требования системы, принуждение, господство, роль, структура.

Итак, мы можем подытожить, что homo economicus и homo sociologicus яв-

ляются частными специальными случаями homo socioeconomicus. Из-за пред- полагаемого бесконечно быстрого приспособления окружающего мира к по- требностям homo economicus и бесконечно быстрого приспособления homo sociologicus к окружающему миру эти коллеги homo socioeconomicus стали на- стоящими монстрами социальных наук. В легко обозримом мире равновесия они могут существовать; но при взаимодействиях в условиях неравноввесного мира проявляются их патологические черты: homo sociologicus не может дей- ствовать, он может только следовать чему-либо; homo economicus все время стремится к максимуму, у него отсутствует желание сотрудничать с другими людьми и принимать их во внимание. В равновесных мирах человека можно разложить на две теоретические крайности и получить полезные результаты. Например, вычеркивая его способность к координации действий, можно про- анализировать, как он реагирует на сигналы в виде норм и цен в данных ко- ординационных рамках и какие результаты распределения ресурсов и продук- та и равновесные ситуации от этого получаются. Или же человеку дают воз- можность выбрать оптимальные координационные рамки в форме конститу- ции и т.п., с условием, что он их придерживается, даже если это противоречит его потребностям. Но в условиях неравновесия остается нерешенной проблема надежности порядка: все соглашения могут быть разрушены, а все запрещен- ные виды поведения будут сохранять свою притягательность, не говоря уже о том, что, имея в виду будущее, не все можно упорядочить a priori. «Человек со- циальных наук» как отражение реального человека не деперсонализирует все свои координирующие действия в форме норм, законов и конституций, дейст- вующих на вечные времена, с тем чтобы самому жить согласно своим потреб- ностям, как homo economicus, или согласно ожиданиям других, как homo sociologicus. Скорее, он координирует свое поведение с другими людьми через со- глашения, сделки, законы, беседы, жесты и мимику, чтобы быть в состоянии удовлетворять свои потребности в мире неравновесия.

125

THESIS, 1993, вып. 3

5. HOMO SOCIOECONOMICUS И СОБЛЮДЕНИЕ НОРМ

Попробуем рассмотреть хотя бы в общем виде проблему соблюдения согла- шений и норм, причем соглашения мы определим как нормы, которые имеют силу в отношениях между двумя или более людьми. Мы сразу же натолкнемся вновь на уже упомянутую выше проблему гарантий порядка, которая состоит из двух проблем: уверенности в ориентирах и уверенности в результатах. В первую очередь люди должны уяснить, как именно они хотят взаимно согласо- вывать свое поведение, т.е. что должно иметь силу в отношениях между ними; тем самым они обеспечивают себе надежную систему ориентиров. Но почему все лица будут придерживаться данной линии поведения и всегда соблюдать ее, т.е. на чем основывается уверенность в результатах?

Очевидно, что следование единой линии поведения возможно только в том случае, если издержки уклонения от нее окажутся для всех слишком высокими. Но в чем могут состоять эти издержки? Здесь есть три ясно различимых вари- анта. С отклоняющимся поведением могут быть связаны: отказ от внутренней выгоды в условиях неизменной функции полезности; отказ от внутренней вы- годы в условиях меняющейся функции полезности; санкции со стороны других людей8. Независимо от того, чем определяются издержки отступления от со- гласованных действий, непременно должна существовать санкция. Будет ли она состоять в утраченной выгоде, казавшейся данной от рождения, в ответ- ной реакции со стороны других людей или найдет свое выражение в интерна- лизированных чувствах стыда и страдания – во всех этих случаях результат га- рантирован, а при отсутствии санкций – нет. Кто-то может дать обещание и не сдержать его, кто-то может отказаться от возмещения, воруя, расплачиваясь фальшивыми деньгами или поставляя плохой товар за полноценные деньги и т.п. Этот кто-то важен как личность, с которой следует достичь соглашения для координации. В то время как homo economicus как личность важен только для самого себя (координация осуществляется через обмен действиями), а homo sociologicus сразу же идентифицируется со своими действиями (координация осуществляется через унификацию действий), то homo socioeconomicus как личность оказывается важен для координации: он сам осуществляет эту коор- динацию. В то время как в мире homo economicus достаточно знать качество товара и цену, а в мире homo sociologicus – ситуацию и норму, чтобы быть в состоянии действовать, в мире homo socioeconomicus к этому добавляется не- обходимость быть уверенным в соблюдении нормы другими.

Для каждого отдельного индивида может не иметь значения, по каким мотивам или причинам другие люди соблюдают нормы: с точки зрения координации его ин- тересует лишь то, что они их соблюдают, но степень его безопасности зависит от издержек (kosten) соблюдения норм. Во всяком случае человек должен оценивать поведение других людей и удерживать их в определенных рамках. Поскольку каж- дый в одиночку противостоит всем остальным, эти остальные имеют власть уста- навливать санкции за нарушение правил поведения. Да, в санкциях выражается власть всех других в отношении каждого отдельного человека; этот тезис можно и перевернуть: если я веду себя, как другие, то они имеют власть надо мной. Но это означает, что все люди совместно определяют цену поведения, которая ощутима для каждого в отдельности. Только так могут возникать и соблюдаться нормы в ус- ловиях, когда у всех людей имеются свои собственные предпочтения и они живут в мире, характеризующемся редкостью благ.

Если эти предпочтения стабильны, то уверенность в результатах базируется только на отказе от внутренней выгоды, а также на возможных санкциях за нарушение норм. Поскольку, как правило, норма накладывает обязательства,

8 Отсюда вытекают вышеупомянутые причины соблюдения норм.

126

THESIS, 1993, вып. 3

то в том случае, когда имеющиеся у людей предпочтения стабильны и, таким образом, отражают лишь внутренние представления о полезности, соблюдение обеспечивается только и исключительно санкциями. Тем самым и homo socioeconomicus приобретет обычные очертания рационально хозяйствующего эгоиста: он не будет соблюдать соглашения и нормы, если для него лично это будет невыгодно. В краткосрочном плане только ожидаемый ущерб от санк- ций, а в долгосрочном – угроза потери репутации заставляют его немного сдерживать себя и принимать во внимание интересы других людей9. Если все люди принадлежат к этому типу, то в обществе будет принято преступать нор- мы, если получаемая от этого выгода больше, чем причиняемый другому ущерб, даже если пострадавший не получает возмещения. Но тогда исходную оснащенность благами или нормами уже не удастся сохранить в неприкосно- венности. Это будет мир, полный Раскольниковых10! В более прочных общест- вах интересы участников сделки защищены хотя бы негативно, в солидарных сообществах – позитивно.

Обычно функция полезности определяется относительно всех благ и момен- тов времени. Это означает, что homo economicus уже a priori может оценить все комбинации благ, без того чтобы самостоятельно выявлять и опробовать их. Его поведение зависит тогда только от цен и дохода, но не от переживаний, опыта и самовнушения. В правильность такого взгляда на человека едва ли верит хотя бы один экономист. Но попытки сформулировать более реалистиче- скую модель все равно исходят из принципиального превосходства традици- онной функции полезности: адаптационные предпочтения, метапредпочтения, предпочтения относительно базисных благ или предпочтения отдельных ка- честв благ не дают человеку свободу самому изменять свои предпочтения в це- лом11. Он остается пленником своего состоящего из благ окружения.

Бесспорно, имеются потребности, которые сравнительно прочно закрепле- ны на биогенетическом уровне. Но в большинстве своем потребности разви- ваются и изменяются. Именно благодаря опыту и процессу познания они ста- новятся элементами упорядоченного множества предпочтений. Человек вы- учивает свои предпочтения так же, как он выучивает способы поведения. При достаточном запасе времени человек может выучить оптимальные способы по- ведения в неизменном окружающем мире. Аналогичным образом homo economicus мог бы познать неизменный мир благ, если бы ему разрешили ис- пробовать все их комбинации, и в результате прийти к последовательному по- рядку предпочтений. Аналогично априорному координационному процессу происходит априорный процесс образования предпочтений, в результате кото- рого формируется последовательный порядок предпочтений для заранее за- данного мира благ, и лишь после этого человек начинает обменивать и потреб-

9Поэтому уверенность в результатах существует лишь там, где есть жест- кие санкции. Здесь мы вновь убеждаемся, что обезличивание координации на концептуальном уровне открывает дорогу идее сильного государства.

10Раскольников – это персонаж, отвечающий критерию Калдора-Хикса (Kaldor-Hicks), но даже он не выдерживает эту линию поведения на протяже- нии всего романа, надо признать, довольно длинного. (Английские экономисты Н.Калдор и Дж.Хикс определили улучшение общественного благосостояния как такое изменение, которое могло бы увеличить чье-либо благосостояние, не из- меняя при этом благосостояния кого-либо другого. Этот критерий, называемый также PPI (Potential Pareto Improvement), в отличие от критерия оптимальности по Парето, в котором речь идет не о потенциальном, а о фактическом приросте благосостояния, может применяться не только к ситуации конкурентного рав- новесия.– Прим. ред.)

11Ср. по этому вопросу положения из работ Дэя (Day, 1986), Сена (Sen, 1987), Беккера (Беккер, 1993), Ланкастера (Lancaster, 1971) в указанном порядке.

127

THESIS, 1993, вып. 3

лять. Его меновые операции равновесны, а его порядок предпочтений соответ- ствует структуре его потребностей (см.: Weise, 1982).

В действительности человек не имеет этого времени, и мир не постоянен; кроме того, обладая ограниченной рациональностью, он не способен дать все- му непротиворечивую и отвечающую своим потребностям оценку. Человек не находится в равновесии с самим собой. Подобно тому как homo socioeconomicus постоянно улучшает взаимодействие со своими собратьями, не достигая действительного равновесия, точно так же этот «человек социальных наук» меняет со временем и свои предпочтения, никогда не приходя в полное согласие с самим собой.

Итак, homo socioeconomicus имеет внутренние и усвоенные (интернализиро- ванные) предпочтения. Внутренние предпочтения связаны с нейрофизиологиче- скими свойствами организма; усвоенные предпочтения отражают опыт в обра- щении с благами и последствий предпринятых действий, наблюдение за образом действий других людей, а также влияние норм. Благодаря этим предпочтениям homo socioeconomicus становится зависимым от того, что делают другие люди. Он уже больше не homo clausus [человек замкнутый]: усвоенные предпочтения опираются на социальную взаимозависимость. Homo socioeconomicus имеет из-

мерения, отсутствующие у homo economicus и homo sociologicus: он говорит, за-

видует, любит, ненавидит, клевещет, обескураживает; он может действовать по усвоенным нормам, которые не закрепляются никакими внешними санкциями; он вырабатывает характер, т.е. прочную систему интернализированных норм; он приобретает привычки, которые внутренне упорядочивают его действия; он преступает некоторые нормы, устанавливающие внешний порядок в деловых отношениях между людьми, поскольку цена этих нарушений меньше, чем цена отказа от определенных убеждений; он идентифицирует себя с определенными ценностями и пренебрегает другими; его реакции уже не настолько жестко зада-

ны, как у homo economicus и homo sociologicus (причины этого – имитация, обу-

чение, память). Короче: человек значителен сам по себе, он теперь действительно социальное существо. При этом он теряет часть своей автономии: его собствен- ные предпочтения деформируются под воздействием благ и других людей. Но он приобретает способность сотрудничать с другими людьми. Он вырабатывает «со- циальную структуру личности», «социальный облик» и может сам регулировать свое поведение.

Сами по себе предпочтения являются интернализированными нормами; по- лезность же как-то связана с удовольствием и страданием. Предпочтения и по- лезность могут гармонировать или конфликтовать друг с другом. Следователь- но, предпочтения как усвоенные нормы могут накладывать ограничения на поведение человека, хотя с точки зрения полезности у него могут быть не- сколько иные желания. Интернализированные нормы, обязывающие кого-то поступать иначе, чем он хотел бы из соображений полезности, называются мо- ралью или этикой. Чувства стыда, страдания и вины – это корреляты морали и этики на языке полезности и в этом качестве они служат соблюдению мораль- ных норм. В то время как нормы ограничивают действия человека в отноше- нии других людей, интернализированные нормы связывают воедино внутрен- ние действия. Первые координируют отношения между людьми, вторые коор- динируют эти отношения внутри человека. В случае с homo economicus в усло- виях равновесия все нормы исчезают, т.е. заинтересованность в сделке с дан- ным конкретным партнером равна нулю и, следовательно, нет и никаких ин- тернализированных норм; остается только внутренняя функция полезности. В случае с homo sociologicus в условиях равновесия все общественные требования становятся интернализированными нормами; исчезает как таковой сам человек.

Подобно Одиссею, человек может и сам себя связать (см., например, Schelling, 1984; Elster, 1979). Он знает, как он будет реагировать в определенной си- туации, и может, если он этого не захочет, связать себя внешне или внутренне, т.е. заключая сделки или вырабатывая в себе соответствующие интернализи-

128

THESIS, 1993, вып. 3

рованные нормы; при этом он повышает издержки, связанные со своей реак- цией. Бум Кун Ча* не допускает ответной грубости! Человек может перевопло- титься в другого, выработать и усвоить соответствующие категорические им- перативы. Исходя из этого, мораль и этика могли бы стать заменой внешних прав собственности в отношениях между людьми. Ясно, однако, и то, что в ко- нечном счете именно альтернативные издержки решают вопрос о том, выжи- вет ли доверие, мораль и этика в отношениях между людьми. Смешанный мо- тив – конкуренция и кооперация – будет существовать вечно12.

Поскольку не все люди одинаковы, возникает феномен репутации. Некото- рым верят на слово больше, чем другим. Людей оценивают по определенным критериям, поступающие от них сигналы приобретают определенное значение. Из факта соблюдения одной нормы делают вывод о соблюдении других норм, и наоборот («кто обманул хоть раз, тому веры нет»). Важными становятся лояль- ность и авторитет. Приобретают смысл такие понятия, как хороший характер, честность, дружелюбие, правдивость и т.п. Каждое действие может быть по- ставлено человеку в счет; каждый знает, что отклоняющееся поведение при- чинит ему ущерб.

Совсем иначе смотрит на вещи оппортунист: его реакция прямо вытекает из складывающегося в данный момент уровня издержек; он не знает никаких внутренних ограничений, которые могли бы серьезно противодействовать та- кому поведению. Оппортунист – это homo economicus: он суетливо высматри- вает, где и что можно ухватить. В то же время homo sociologicus является аб- солютной посредственностью; знаешь его – знаешь систему, в которой он жи- вет. Homo economicus сразу же преступает норму, если это оправдывает себя с точки зрения его внутренней функции полезности; homo sociologicus никогда не выходит за рамки нормы, поскольку он тем самым уменьшил бы извлекае- мую им полезность.

6.ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вкачестве образов человека в социальных науках homo economicus и homo sociologicus несостоятельны. «Человек социальных наук», homo socioeconomicus,

не занимает нейтральную и бесчувственную позицию в отношении других лю- дей. Он активно и пассивно воздействует на их поведение. В борьбе между его собственными предпочтениями и действиями, которые предписаны нормами, развивается и формируется его личность. В фиксированных взаимозависимо- стях возникают различия в степени заинтересованности в данной конкретной сделке, так как каждое отклонение связано с расходами и потерей репутации.

Взапутанных ситуациях нормы как бы дают действиям ярлыки-этикетки, а санкции определяют их цену. В подобных ситуациях и в ситуациях с трудно заменяемыми товарами и действиями координация с помощью норм может оказаться лучше рыночной, повышая эффективность обмена. Кроме того, ры- нок как место, где обмениваются права собственности, уже заранее предпола- гает соблюдение определенных норм. Следовательно, «человек социальных на- ук» является человеком, который совершает действия, направленные на удов- летворение собственных потребностей, координирует свое поведение с поведе- нием других людей, а также обладает способностью изменять свои предпочте-

ния. Его «коллеги» – homo economicus и homo sociologicus – являются специаль-

ными случаями этого homo socioeconomicus, которые могут существовать толь-

* Корейский футболист, играющий в германской профессиональной лиге. –

Прим. ред.

12 Достаточно вспомнить о «дилемме заключенного». Об этом см.: Axelrod, 1984. Ср. также с общими замечаниями о взаимозависимостях между поведе- нием и альтернативными издержками у Вайзе (Weise et al., 1979).

129

THESIS, 1993, вып. 3

ко в мире равновесия, но не в мире неравновесия. Придаваемые им свойства и теоретическая предпосылка равновесия делают их монстрами социальных наук. Так не должно быть. Если считать их теоретическими абстракциями – предельными случаями «человека социальных наук», то они теряют свой ужас- ный облик и становятся полезными дамми-переменными* для теоретического анализа – не более.

ЛИТЕРАТУРА

Беккер Г.С. Экономический анализ и человеческое поведение // THESIS, Зи-

ма 1993, т.1, вып.1, с.24–40.

Appadurai A. (ed.). The Social Life of Things. Cambridge, 1986. Axelrod R. The Evolution of Cooperation. New York, 1984.

Arrow K.J. and Hahn F.H. General Competitive Analysis. San Francisco; Edinburgh, 1971.

Becker G.S. Crime and Punishment: An Economic Approach. In: G.S.Becker. The Economic Approach to Human Behavior. Chicago, 1976, Ch.4.

Cooter R. Prices and Sanctions // Columbia Law Review, 1984, v.84, p.1523–1560. Day R.H. On Endogenous Preferences and Adaptive Economizing. In: R.H.Day and

G.Eliasson (eds.). The Dynamics of Market Economics. Amsterdam, etc., 1986, p.153–170.

Eger T. und Weise P. Liberalismus und gesellschaftliche Selbstorganisation. In: H.G.Nutzinger (Hg.). Liberalismus im Kreuzfeuer. Frankfurt a. M., 1986, S.60–78.

Elias N. Über den Prozess der Zivilization. Bd.1–2. Frankfurt a.M., 1977. Elster J. Ulysses and the Sirens. Cambridge, 1979.

Franz P. Der «Constrained Choice»-Ansätz als gemeinsamer Nenner individualistischer Ansätze in der Soziologie // Kölner Zeitschrift für Soziologie und Sozialpsychologie, 1986, Bd.38, S.32–54.

Geiger T. Vorstudien zu einer Soziologie des Rechts. Neuwied, 1964. Graumann C.F. (Hg.). Sozialpsychologie. Bd.1–2. Göttingen, 1972.

Hogarth R.M. and Reder M.W. (eds.). The Behavioral Foundations of Economic Theory // The Journal of Business, 1986, v.59.

Lancaster K.J. Consumer Demand: A New Approach. New York, 1971.

Lesourne J. A Theory of the Individual for Economic Analysis. Vol.1. Amsterdam; New York; Oxford, 1977.

Luhmann N. Rechtssoziologie. Bd.1–2. Reinbek, 1972.

Neuloh O. Soziologie für Wirtschaftswissenschaftler. Stuttgart; New York, 1980. Opp K.-D. Sociology and Economic Man // Zeitschrift für die gesamte Staatswis-

senschaft, 1985, Bd.141, S.213–143. Peter H. Freiheit der Wirtschaft. Köln, 1953.

Schelling T.C. Self-Command in Practice, in Policy, and in a Theory of Rational Choice // American Economic Review, May 1984, v.74, p.1–11.

Sen A. On Ethics and Economics. Oxford, 1987.

Stroebe W. and Frey B. In Defense of Economic Man: Towards an Integration of Economics and Psychology // Schweizerische Zeitschrift für Volkswirtschaft und Statistik, 1980, Bd.116, S.119–148.

Stutzel W. Preis, Wert und Macht. Aalen, 1972. (Nachdruck der Diss. von 1952). Weise P. et al. Neue Mikroökonomie. Würzburg; Wien, 1979.

Weise P. Werte als Alternativkosten. In: H.Strachowiak (Hg.). Bedürfnisse, Werte und Normen im Wandel. München; Paderborn; Wien; Zürich, 1982, Bd.1, S.165–180.

* В эконометрических исследованиях – искусственная переменная, которая может принимать лишь два значения: 0 и 1. – Прим. ред.

130