Экзамен зачет учебный год 2023 / вводная 1

Лекция 1.

1.Наука

2.Оcобенности предмета и метода науки

а) особенности предмета (периоды трансформаций)

Б) особенности метода (методология)

• Экономикоцентричная

• Геоцентризм

• Культуроцентризм(традиционная)

3.Разделение государств на зоны

4. Конституционные циклы

5. значение сравнительно-правового метода для практики современного юриста.

После Великой Отечественной войны с появлением блока сначала народно-демократических, а затем социалистических государств Восточной, Центральной Европы и Азии у науки государственного права зарубежных стран появляется новое ответвление – «конституционное право зарубежных социалистических государств». Сейчас можно оценивать возникновение этой сферы научного знания и соответствующей учебной дисциплины как исполнение идеологического «заказа» партийного руководства страны. Но такие оценки все же окажутся тенденциозными и несправедливыми. В силу мощных традиций отечественного гуманитарного знания и научной добросовестности замечательных специалистов из числа «советской профессуры» научный компонент соответствующих исследований очевиден и сегодня. В этом отношении заслуживают несомненного упоминания такие профессора МГУ советского периода, как Г.В. Барабашев, Л.Д.Воеводин, Д.Л.Златопольский, Н.Я.Куприц, А.А.Мишин и др. Значимость трудов этих исследователей и сегодня не подвергается сомнению: они создали школу отечественно конституционно-правовой компаративистики и заложили основание для нового этапа развития науки конституционного права зарубежных стран

1. С начала 90-х годов теперь уже прошлого, ХХ – го века ситуация с преподаванием конституционного права зарубежных стран существенно изменилась в сравнении с «советским» периодом. Стало понятно, что у этого предмета появился прикладной аспект. Известный англосаксонский правовой принцип «право есть там, где есть защита» приобрел актуальность и для российского конституционно-правового пространства. Конституционные нормы, в этом смысле, наконец- то стали правовыми. Но использование конституционно-правовых инструментов защиты субъективных прав граждан вызывало много вопросов. Эти инструменты были непривычными и для правоохранительных органов, и для граждан, и для их представителей. («Культура жалобы», вероятно, еще не скоро будет вытеснена «культурой иска»). Непривычной была самостоятельность граждан и их организаций в политической сфере. Навыки активного использования публично-политических прав возникали медленно. Но для превращения демократических институтов из «бумажных моделей» в реально функционирующие потребовалось, наконец, знание зарубежного конституционного законодательства и политической практики. Учебная дисциплина «Конституционное право стран Центральной Восточной Европы и Азии» и наука конституционного права зарубежных стран.

1. Формирование отечественного конституционно-правового знания о странах Восточной, Центральной Европы и Азии началось в период после Второй Мировой войны, когда стал складываться блок социалистических государств. Постепенно оформилась учебная дисциплина «Государственное право зарубежных социалистических стран». В Московском университете развитие данной области правовой науки и соответствующей учебной дисциплины связано с именами профессоров Л.Д.Воеводина, Д.Л.Златопольского, доцента Н.Я.Куприца. Упомянутые авторы подготовили первый учебник по данной дисциплине. Однако после отечественной «перестройки» и «бархатных» революций в государствах Восточной Центральной Европы изменились приоритеты внутри науки конституционного права зарубежных стран, что совпало и со сменой поколений в соответствующей сфере научных знаний.

2.Возникла проблема уточнения методологических ориентиров для исследования конституционного права зарубежных стран. Традиционные подходы были предопределены не только привычными правовыми методами : формально-логическим и сравнительно - правовым, но и мировоззрением авторов научных исследований, а оно являлось на первом этапе развития науки социалистическим. Второй этап развития науки конституционного права зарубежных стран, который можно условно определить как «постперестроечный», взял «на вооружение» преимущественно либеральную идеологию. Вместе с тем, заслуживает определенного внимания и геополитический подход к правовым явлениям, который позволяет воспринять конституционно-правовые институты стран Восточной, Центральной Европы и Азии (относящихся к «постсоциалистическому пространству) не просто как сателлитов условного «запада» или «востока», а как государства, обладающие самостоятельной правовой культурой и специфическим конституционно-правовым опытом, который представляет интерес для отечественной науки и практики государственного строительства, по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, круг социальных проблем, с которыми столкнулись данные страны, вполне сопоставим с теми, что существуют в российском политическом пространстве. Во-вторых, в некоторых государствах (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, Болгария) существует достаточно сильная и оригинальная конституционно-правовая школа, которая оказала несомненное влияние на практику конституционного правотворчества в этих странах.

2. Формирование отечественного конституционно-правового знания о странах Восточной, Центральной Европы и Азии. Современная пецифика предмета и методологии научных исследований в области конституционного права зарубежных стран Восточной, Центральной Европы и Азии. . Тенденции в развитии основных конституционно-правовых институтов, динамика общего и особенного. Два этапа трансформации конституционно-правовых и политических институтов в странах Восточной и Центральной Европы во второй половине 20-го – начале 21-го веков. (периоды с 1949 по 1953 г.г. и с 1989 по 1993 г.г.)

Предмет настоящего учебного курса предопределен особенностями развития конституционно-правовых институтов государств соответствующего региона во второй половине и в конце ХХ века.

Особенности трансформации конституционно-правовых и политических институтов в странах Восточной и Центральной Европы во второй половине 20-го – начале 21-го веков в периоды с 1949 по 1953 г.г. и с 1989 по 1993 г.г.выразились в смене идеологической основы государственного строя: сначала произошел «сдвиг» в сторону социалистической идеологии, а затем – в направлении либеральных ценностей. В некоторых государствах, где конституционно-правовая традиция уже начала формироваться еще в начале ХХ века (Чехословакия, Венгрия), или даже раньше (в Польше она начала складываться еще в XVIII) - произошел разрыв в данной традиции, связанный с социалистическими преобразованиями, а затем после «бархатных» революций в конце ХХ века политические институты вновь сориентировались на либеральные ценности.

В результате произошли изменения формы государства:

А) политического режима (от тоталитарного и авторитарного режимов – к демократическому),

Б) формы правления (от республики Советов к различным вариациям президентской, парламентарной и смешанной республик),

С) формы государственного устройства (децентрализация, утверждение принципа разделения властей «по вертикали», распад социалистических федераций ЧСФР и СФРЮ).

Прошли реформы системы государственных органов:

А) переход от советского принципа организации системы органов государственной власти к принципу разделения властей,

Б) возвращение к традиционным институтам власти досоциалистического периода (например, Сейм и Сенат в Польше, Великое Народное Собрание в Болгарии, Президент – в ряде стран и др.), отказ от некоторых государственных органов социалистического периода (Государственных Советов, Президиумов),

В) создание новых государственных органов (например, Конституционного Суда, Уполномоченного по правам гражданина, в некоторых странах – Президента).

Произошло изменение конституционных основ участия государства в экономической сфере общественной жизни, признание равного правового статуса различных форм собственности, конституционных основ развития предпринимательской деятельности и рыночного хозяйства. Возникла проблема сбалансированности государственных обязательств в социально-экономической сфере и реальных финансовых, правовых и политических возможностей государства для их реализации.

Социальные ожидания, как в политической (причастность к управлению государством и оптимизация управленческих процессов), так и в экономической областях не оправдались. И конституционно-правовые средства регулирования и защиты законных интересов граждан оказались востребованы в странах рассматриваемого региона как инструменты целого ряда проблем политической сферы. Формирование институтов гражданского общества, организация функционирования нового механизма государственной власти, создание необходимой правовой основы и выработка практик защиты основных конституционных прав граждан и их объединений – это лишь некоторые проблемы, с которыми столкнулись конституционалисты бывших социалистических государств.

Возвращаясь к использованию геополитического метода для изучения соответствующих стран следует обратить внимание на то, что данные государства относятся согласно геополитической классификации к зоне «rimland», которая представляет собой пространство, способное стать частью одной из частей «талассократии»(стран «моря») или «теллурократии» (стран «суши»). Это, по оценкам геополитиков, наиболее сложный и насыщенный культурой регион. Данный регион не является лишь промежуточной и переходной средой, где происходит противоборство двух основных сил мирового исторического процесса. Это весьма сложная реальность, имеющая самостоятельную логику развития и в значительной мере влияющая как на страны «суши», так и на страны «моря». Страны данной зоны - не пассивный объект истории, но его активный субъект. Борьба за данную зону двух упомянутых групп стран – это не просто борьба за более выигрышную геополитическую позицию, но за существенные преимущества в овладении ценным культурным опытом и социальными практиками.¹

3.Конституционное право на «постсоциалистическом» пространстве и его взаимосвязь с развитием главных правовых семей современности. Особенности перехода из социалистической семьи права в романо-германскую правовую семью. Конституционное право на «постсоциалистическом» пространстве Распределение стран «постсоциалистического» пространства по зонам и группам.

После Второй Мировой войны компаративисты констатировали возникновение новой правовой семьи – «социалистической семьи права», но после разрушения единой социалистической системы, страны в нее входившие пополнили группу государств, относящихся к романо-германской правовой семье, в которую они и входили до начала социалистических преобразований. Вместе с тем, перерыв в развитии традиции определенным образом сказался на развитии конституционно-правовых институтов соответствующих государств. С одной стороны, страны данной группы попытались вернуть некоторые компоненты своей конституционной традиции, (если она сложилась еще в досоциалистический период), с другой не всегда готовы были полностью отказаться от некоторых особенностей конституционно-правового регулирования, характерного для периода социализма (например, в Венгрии сохранились социальные и экономические права периода в той конституционной форме, которая была характерна для периода социализма, а в Конституции Болгарии был закреплен достаточно обширный круг объектов государственной собственности).

Распределение стран «постсоциалистического» пространства по зонам и группам в зависимости от духовно-культурных, правовых, социальных, политических, экономических и геополитических факторов, предопределивших развитие конституционного права в странах изучаемого региона может быть следующим.

1 зона. Страны Центральной, Восточной Европы (бывшие зарубежные социалистические государства Европы).

1. Республика Польша, Венгерская Республика, Словацкая Республика, Чешская Республика;

2. Республика Болгария, Словения, Хорватия, Республика Босния и Герцеговина, Македония, Республика Черногория, Сербия, Румыния, Албания.

2 зона. Страны Восточной Европы и Азии (бывшие союзные республики в составе СССР).

1. Республика Белорусь, Украина, Молдова,

2. Литовская Республика, Латвийская Республика, Эстонская Республика,

3. Грузия, Республика Армения, Азербайджан,

4. Казахстан, Туркменистан, Кыргызская Республика, Таджикистан, Узбекистан.

3 зона. Страны Азии (азиатские государства, осуществляющие преобразования либерально-демократический направленности).

КНР, Вьетнам.

Бразилия Индия Египет

Теперь уже стало привычным сопоставлять российские конституционно-правовые нововведения с иноземными образцами. Но на первых порах отечественному гуманитарному знанию (и не только конституционно-правовому) не удалось избежать «комплекса неполноценности». Конечно, исследователей не стоит обвинять в прямолинейной тяге к заимствованию и стремлении прописывать отечественному больному политическому организму исключительно иностранные «правовые снадобья». В российской научной среде распространилось восприятие западных конституционно-правовых норм и принципов в качестве «универсальных ценностей». Со временем упомянутую тенденцию стало теснить более критичное и продуманное отношение к заимствованию зарубежного опыта. Но в целом либерально сориентированное сообщество специалистов достаточно скептически настроено к «конституционному славянофильству». Поиски «особого» конституционно-правового пути России не вызывают пока в среде ученых-конституционалистов поддержки, - скорее иронию. Это обусловлено, в первую очередь тем, что слишком многочисленны такие особенности российских конституционно-правовых институтов, которые скорее можно оценить как явные неудачи. Парламентаризм обходится без оппозиции. Многопартийная система неумолимо превращается в - однопартийную. Нормы о парламентских расследованиях сконструированы так, что применить их крайне затруднительно. «Бицефальная» верховная власть своими инициативами задает все новые загадки специалистам. А местное самоуправление никак не обретет жизненную силу. Все эти и многие другие примеры показывают, что реальная власть в равной степени далека как от рекомендаций конституционалистов-«западников», так и «славянофилов», самостоятельно определяя тактику и стратегию государственного строительства.

Безусловно, студенты (даже самые инфантильные и аполитичные из них) прекрасно осведомлены об этом диссонансе между конституционно-правовым знанием и политической практикой.

Так для чего же современному прагматически сориентированному студенту конституционное право зарубежных стран? Ответ на этот простой вопрос заставляет задуматься над проблемами методологии конституционно-правовых исследований и приемами преподавания конституционного права с использованием компаративистского метода.

1. Сравнительно-правовые исследования, несомненно, дают возможность использовать опыт зарубежных стран для совершенствования отечественного конституционного законодательства и правоприменительной практики в сфере властеотношений. То есть, первым, наиболее очевидным практическим результатом изучения зарубежного опыта с использованием компаративстского метода может стать заимствование наиболее ценных правовых идей и инструментов. Но вряд ли само по себе заимствование даже самого интересного зарубежного опыта должно становиться конечной целью компаративистского исследования. Важно, чтобы этот опыт был учтен с пользой для отечественной политической практики. А эта польза, в конечном счете, «измеряется» уровнем доверия людей к институтам публичной власти, работой механизма обратной связи в отношениях общества и государства, степенью защищенности человека. Между тем, хорошо известно, что одни и те же правовые решения могут привести к разным результатам в конкретной социальной и исторической ситуации.

Например, формирование государственного аппарата в соответствии с принципом разделения властей – это вполне привычный и показавший свою эффективность прием организации публичной власти в рамках западной правовой традиции. Но в российской политической сфере попытки реализовать его конструктивный потенциал оказались не слишком удачными. Полномочия распределены между центрами власти, а вот ответственность за их реализацию никак «не делится». По-прежнему, кажется, что спросить за все провалы и неудачи в управлении можно только с первых лиц в государстве. А как с них спросишь «в конституционно-правовой форме»...? Однако научный взгляд на эту проблему показывает, что для такого развития событий были объективные причины, которые кроются отнюдь не в мифической «врожденной ущербности» российской власти. Особенности отечественной традиции публичной власти, бессмысленно оценивать по шкале «хорошо-плохо».²

2. Сравнительно-правовые исследования и изучение конституционного права отдельных зарубежных стран позволяют расширить и уточнить наше восприятие российских конституционно-правовых и политических институтов, и в данном смысле, - способствуют самопознанию. В этом втором аспекте зарубежный опыт оказывается своего рода «зеркалом», глядя в которое можно уловить прежде не замеченные черты российской власти, более отчетливо увидеть собственные проблемы. Осознать, - как функционирует реальный, (а не желаемый или должный) механизм власти.

Так, в частности, обращаясь к опыту конституционного развития Китая, нельзя не признать, что оно происходило под влиянием советской конституционной традиции. Китайский законодатель многое из нее заимствовал. Но отношение к западному конституционализму в Китае более осторожное. В этой стране по-прежнему моральные нормы оказывают большее влияние на развитие общества, чем правовые, субъективное право и свобода индивида не воспринимается как ценность,³ а семья с узами крови сохраняет значение основной общественной единицы. Китайских конституционалистов и политиков не особенно смущает критика Западом политической системы КНР, за отсутствие в ней либеральных начал. Отношение к использованию зарубежного опыта у жителей Поднебесной - весьма прагматичное. Сунь Ятсен в своем «Плане промышленного развития Китая» ориентировался на то, что западные капиталисты помогут строить социализм в Китае. Мао Цзэдун также утилитарно подходил к марксизму- ленинизму: «что из этого учения переварит китайский желудок – пойдет на пользу, а что нет – пойдет в отбросы»⁴. В современной «китайской специфике» отношения к конституционно-правовому знанию нельзя не заметить, что конфуцианская этическая традиция, по-прежнему, остается ценной, но не как реликтовая окаменелость, а как постоянно меняющийся гибкий и практически используемый инструмент управления. Отечественному конституционалисту остается только позавидовать способности китайских управленцев сохранять и использовать традиционные знания наряду с зарубежным опытом, причем без ущерба для целостности собственной традиции. Пример Китая показывает особенно ясно, что категории власть и свобода не утрачивают своей «национальности» под воздействием вызовов технического прогресса, глобализации, ускорения информационного обмена и экспансии западной правовой традиции. С осознания собственных традиций власти и свободы должен начинаться отбор социальных регуляторов (как своих, так и зарубежных), которые бы были пригодны для решения проблем, возникающих в сфере отечественной политической жизни.

3. Приведенные суждения, наверное, можно воспринять в качестве констатации некой безвыходной ситуации: «как отзовутся» в политической практике иноземные конституционные конструкции наверняка не предугадаешь, а исследования особой природы российской власти отечественные конституционалисты привыкли считать не соответствующими предмету отраслевой науки. (Это сфера культурологи, политологии, истории, философии и даже… филологии, но никак не конституционного права). Между тем, заимствование зарубежного конституционно-правового опыта (в определенной его части) не всегда требует предварительных сложных исследований его применимости. Вопрос лишь в том, что именно войдет в эту «часть». Думается, в ответе на данный вопрос поможет «инструментальный» подход к правовым явлениям (к законодательству и правоприменительной практике). Заимствовать стоит лишь «правовой инструментарий», который не имеет очевидной идеологической, традиционной «окраски». К нему можно отнести:

- логические ходы, применяемые при конструировании правовых норм, институтов, а также для построения аргументации, приводимой в обоснование правовых решений, показавших уже свою эффективность;

- приемы систематизации правового материала и организации правоприменительной практики (приемлемые для соответствующих российских социальных, в том числе, профессиональных групп) и т.п.

- способы реализации универсальных норм и принципов конституционного права.

Конституционным нормам и принципам, которые признаны универсальными правовым инструментами за рубежом, и воспринимаются в таком качестве отечественными специалистами, следует уделять особое внимание. В действительности их универсальность может оказаться мнимой, и оценку применимости данных инструментов в российских условиях все же следует давать, принимая во внимание именно их статус «универсальных», а также более тесную связь с идеологией и особенности интерпретации в национальных правовых доктринах.

4. Известно, что дореволюционная российская школа государствоведения опиралась на надежный фундамент сравнительно-правового знания. Но эта приверженность к компаративистскому методу была обусловлена отчасти либеральной ориентацией ученых, их стремлением подготовиться достойно к грядущему решительному шагу – вступлению России в круг государств с конституционным строем. Русские государствоведы надеялись на то, что их знания окажутся необходимыми при создании новых конституционных основ российского государства. Хорошо известен пример участия российских ученых и государственных деятелей в подготовке проекта конституционного акта для независимого болгарского государства (1878 -1879 гг.). Не имея возможности создать подобный документ для своего отечества, они постарались подготовить его для близкого по духу народа с учетом результатов сравнительно-правовых исследований и особенностей православного монархического строя. В этом проекте были учтены прогрессивные достижения конституционно-правовой мысли того времени: достаточно вспомнить раздел о правах и свободах, не был забыт и собственный российский опыт (предлагалось, например введение Государственного Совета).

Первые опыты заимствования западных моделей конституционного нормотворчества русскими учеными и политиками совершенно ясно показывают, что тогда конечной целью сравнительно-правовых исследований зарубежных конституционно-правовых актов было именно обогащение собственного позитивного права новыми регулирующими инструментами.

Конечно, конституционный государственный строй зарубежных государств казался российским ученым конца ХIX века более гуманным чем отечественный, а потому заслуживающим подражания. Однако уже тогда возникали сомнения в способности прижиться на российской почве западных конституционных конструкций. В частности, Н. М. Коркунов весьма проницательно заметил, что все, что выросло из римских правовых категорий, вряд ли может быть совмещено с российскими порядками властвования.⁵

Но этим раздумьям не пришлось развиться в цельную концепцию регулирования властных отношений средствами, подходящими для нашей особой политической среды. Революция стихийно нашла новый принцип организации государственного аппарата «советский». Советы «выросли» из крестьянской общины и были вполне совместимы с традиционными управленческими механизмами российского общества. Но этот традиционный механизм до революции органически включал конфессиональную (православную) составляющую власти. В условиях советского строя она была заменена иной идеологией – коммунистической. Но как показал дальнейший ход истории – эта замена не была равноценной. Не исключено, что этот суррогат веры со временем и разрушил весь механизм связей между обществом и государством, на котором была основана прочность государственного аппарата.

В связи с размышлениями о перспективах заимствования зарубежного опыта возникает вопрос о традиции публичной власти, как о некотором устойчивом и особо влиятельном факторе, который воздействует на процесс адаптации зарубежных правовых норм к национальной политико-правовой среде. При этом следует рассматривать конституционную традицию как продолжение процесса становления и развития государственности и, соответственно, – часть национальной традиции публичной власти.

При рассмотрении упомянутой традиции важно обратить внимание:

А) на содержательное наполнение категорий права,⁶ власти, свободы, в национальной культуре и отношение к ним со стороны граждан соответствующих государств;

Б) на место конституционно-правовых норм среди других правил, фактически используемых в политической сфере (среди последних могут быть как легитимные, так и нелегитимные правила);

В) на соотношение социального влияния конституционных институтов публичной власти и тех, функционирование которых не регулируется (или частично охвачено) конституционно-правовыми нормами;

В) на особенности отношения личности и общества к государству и политическому участию, и отображение этих особенностей в ментальности народа;

Г) на специфические конституционно-правовые институты и политические практики (отличающие соответствующую традицию от прочих) и тенденции их развития;

Д) на моменты преемственности правового регулирования властеотношений в разных циклах (в том числе и конституционных) развития национальной государственности.

5. Лозунг, который был когда-то сформулирован В.И.Лениным в работах «Государство и революция» и «Удержат ли большевики государственную власть?» о необходимости слома старого государственного аппарата и построении нового на основе принципа советов, как работающих корпораций ⁷был воплощен в жизнь. Но и для этого нового государственного аппарата тоже настало время разрушения. Советский цикл русской традиции власти завершился. Понадобились новые правовые идеи для построения иной, несоветской правовой модели государства. Но никаких средств, кроме либеральных, опробованных в западной традиции права, у создателей действующей Конституции России не оказалось «под рукой». Конституция 1993 года как раз стала такой компиляцией правовых идей и инструментов взятых из западной конституционно-правовой традиции. Разумеется, специальных предварительных исследований применимости либерального конституционно-правового инструментария в очередной революционной ситуации (теперь уже «перестроечной») не проводилось. Понятно, что они были неуместны и невозможны. Предполагалось (на уровне аксиомы), что либеральные (по идеологическому источнику) западные конституционно-правовые инструменты являются безусловными универсальными ценностями и подходят для любого современного государства. То есть, их заимствование для России будет необходимым и полезным.