Экзамен зачет учебный год 2023 / Senchischev_Obekt_grazhdanskogo_pravootnoshenia

http://stud.spa.msu.ru/library/3/gp/books/senchyshev.html

Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения

ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ

Рассмотрение вопроса о любом объекте гражданских прав означает, практически, рассмотрение¹ вопроса о гражданско-правовом режиме некоторой категории явлений объективной действительности, относимых действующим законодательством к числу объектов гражданских прав.

В рамках такого исследования особое значение приобретает вопрос о понятии объекта гражданских прав и объекта гражданского правоотношения, поскольку выделение какой-либо цивилистической, как и любой другой научной, категории требует выяснения того специального смысла, тех признаков, которые отделят ее от смежных категории.

Как представляется, установление особой цивилистической категории оправдано только в случае признания за ней особого правового режима, ибо именно в правовом режиме выражается то практическое значение, которое заложено в законодательной конструкции того или иного института, в законодательном регулировании той или иной разновидности объектов гражданских прав.

Правовой режим как система юридических правил, определяющих положение исследуемого явления объективной действительности в качестве объекта гражданских прав в той или иной системе законодательства, раскрывается через всю совокупность правил и норм, определяющих как статику, так и динамику правового существования рассматриваемого объекта.

Понятие правового режима не имеет устоявшейся дефиниции в теоретической литературе. Правовой режим раскрывается в специальных правилах, которым подчиняется тот или иной гражданско-правовой институт. Описать правовой режим того или иного явления объективной действительности - значит во всех подробностях раскрыть особенности возникновения, осуществления и прекращения гражданских прав, как вещных, так и обязательственных, применительно к исследуемому явлению.

Однако эта задача носит во многом прикладной характер. Более общее значение имеет выяснение того, как соотносится правовой режим того или иного явления объективной действительности с самим этим явлением в рамках гражданского правоотношения.

Как отмечал в своем «Курсе гражданского права» К. Победоносцев, имущественные отношения «определяются самой жизнью и ее экономическими условиями: право (закон) стремится только сознать и обнять эти условия, обеспечить правилом свободное действие здравого экономического начала жизни...»². Представляется, что выяснение верного соотношения между «правилом» и «свободным действием здравого экономического начала жизни» пролегает через определение понятия объекта гражданского правоотношения и объекта гражданских прав.

Категория «объект» используется в гражданском праве в нескольких терминологических комбинациях. Это и «объекты гражданских прав», и «объекты субъективных прав», и «объекты правового регулирования», и, наконец, «объект гражданского правоотношения». Суждение о тождестве или, наоборот, отличиях в значении указанных терминов (словосочетаний терминов) зависит от того, что же считать объектом гражданского правоотношения, поскольку именно в этом пункте наблюдается наибольшее различие во взглядах исследователей данного вопроса. И если относительно трактовки понятия «объекты гражданских прав» гражданское законодательство высказывается весьма определенно³, что в значительной мере снимает предпосылки для возникновсния по данному вопросу каких-либо споров, этого нельзя сказать относительно точек зрения, высказанных в литературе по поводу понятия «объект правоотношения»⁴.

Представляется, что при решении, вопроса о тождестве понятий «объект гражданского правоотношения» и «объект гражданских прав» следует исходить из того, что гражданское правоотношение (как общественное отношение, урегулированное правом) не может иметь в качестве объекта своего воздействия такое явление, которое не является «объектом гражданских прав»⁵. Следовательно, в существенной своей части содержания понятий "объект гражданских прав» и «объект гражданского правоотношения» если не являются тождественным, то, по крайней мере, не должны друг другу противоречить применительно к анализу конкретного гражданского правоотношения, поскольку «нечто», не являющееся объектом гражданских прав, очевидно, не может явиться объектом гражданского правоотношения, и наоборот.

Для рассмотрения вопроса о любой разновидности объектов гражданских прав необходимо определить соотношение последнего с другими названными формами «существования» в юридической науке категории «объект».

В теории права эта категория обычно рассматривается в контексте анализа правоотношения и его структуры⁶, несмотря на то, что, как указывают некоторые авторы, «объект», как таковой, элементом структуры правоотношения не является и вообще выходит за границы системного понимания правоотношения⁷.

Выдвигаются несколько подходов в понимании категории «объект».

Один из общих аргументов, который используют большинство исследователей проблемы «объекта правоотношения», - это традиционное философское понимание «объекта», которое дает трактовку «объекта» в противопоставлении его «субъекту» и понимает под «объектом» нечто, на что направлена деятельность последнего. Однако, в зависимости от позиции исследователя, философская категория «объект» преломляется через призму правоотношения, воплощая то или иное понимание, тот или иной смысл⁸.

Так, сторонники признания свойств объекта правоотношения за материальными предметами окружающего мира⁹ трансформируют философское понимание «объекта» следующим образом: «Объект правоотношения - это предмет, на который направлена деятельность субъектов правоотношения, осуществляемая в процессе реализации ими своих юридических прав и обязанностей»¹⁰. В монофафии «Обязательства по советскому гражданскому праву» М.М. Агарков полагал, что «во избежании путаницы лучше было бы рационализировать терминологию и считать объектом права то, на что направлено поведение обязанного лица, прежде всего вещь...; поведение же обязанного лица, характеризуемое теми или иными признаками (передача вещи, уплата денег, производство определенной работы, воздержание от посягательства на вещь, воздержание от издания чужого литературного произведения и т. д.), называть содержанием правоотношения»¹¹.

В свою очередь, и сторонники «поведенческой» теории объекта правоотношения используют в своей аргументации те же философские посылки. В частности, О.С. Иоффе, аргументируя свою позицию, высказывается относительно роли философской категории «объект» в правовой теории: «...объект - это философская категория, которая в праве находит свое специфическое применение...». И далее: «...не только в философии, но и в любой другой науке, рассматривающей вопрос об объекте определенного явления, под объектом понимают не то, по поводу чего это явление существует, а то, на что данное явление оказывает или может оказать воздействие»¹².

Таким образом, достижения философской науки равным образом используются в качестве одного из основных доводов в аргументации сторонников различных подходов. И в этом смысле ссылка на существование некоего общего понятия «объект правоотношения» в «обычном, общеупотребительном смысле, соответствующем и общефилософскому понятиюraquo;¹³, вряд ли может быть признана убедительной.

Так называемое общефилософское понимание категории «объект», если вообще можно утверждать его существование, используется правовой наукой только в качестве одной из ступеней познания, приводящего, подчас, к совершенно различным выводам.

Наибольшие различия в понимании категории «объект» правоотношения между различными теориями данного вопроса наблюдаются не в области общефилософской, но в области специально-юридической аргументации.

Первая из наиболее распространенных точек зрения¹⁴ относит к числу объектов гражданского правоотношения вещи, то есть пространственно ограниченные предметы материального мира.

Очевидно тон же точки зрения в отношении категории «объект» придерживается и P.O. Халфина, отмечающая, что «под объектом понимаются реальные предметы материального мира, продукты духовного творчества в объективированной форме»¹⁵.

К числу сторонников «вещной» теории «объекта правоотношения» можно, видимо, причислить и М.M. Агаркова¹⁶.

Следует отметить, что такое понимание «объекта правоотношения» сопряжено с утверждением о тождестве содержания понятий «объект права» и «объект правоотношения»¹⁷, что представляется вполне закономерным, если под «объектами права» понимать «объекты субъективного права» или «объекты гражданских прав», ибо, как представляется, в последнем случае (то есть в случае признания свойств «объекта правоотношения» за материальными объектами) речь идет именно об «объектах субъективных гражданских прав».

Другая точка зрения на «объект); включает в это понятие не только предметы материального мира и продукты духовного творчества человека, но и сами действия людей, человеческое поведение. По мнению сторонников такой трактовки, правоотношение как общественная связь, устанавливающаяся между людьми в результате их взаимодействия, «может воздействовать только на поведение человека. Поэтому в качестве объекта гражданского правоотношения выступает поведение его субъектов, направленное на различного рода материальные и нематериальные блага... При этом необходимо различать поведение субъектов гражданского правоотношения в процессе их взаимодействия между собой и их поведение, направленное на материальное благо. Первое образует содержание гражданского имущественного правоотношения, а второе - его объект»¹⁸.

Той же точки зрения придерживается и В.Н. Хропанюк. В своей монографии «Теория государства и права» он дает следующее определение «объекта»: «Объект правоотношения - это то, на что воздействует правоотношение... объектом правоотношения является фактическое поведение его участников», поскольку «объектом» воздействия правовых норм является волевое поведение человека¹⁹.

В последнем случае, надо полагать, категория «объект» противополагается не категории «субъект», а правоотношению в целом.

Развернутое теоретическое обоснование точки зрения, в со-ответствии с которой единым н единственным объектом правоотношения является «человеческое поведение, деятельность или действия людей»²⁰ дает О.С. Иоффе. Указывая на то, что непосредственное содержание гражданского правоотношения не сводится к поведению обязанных лиц, но формируется из правомочий и обязанностей, предоставленных участникам правоотношения, О. С. Иоффе делает вывод о том, что объект правоотношения не имеет ничего общего с объектом, на который направляется поведение обязанных лиц, а вопрос «должен ставиться как вопрос об объекте правомочий и обязанностей, составляющих содержание правоотношения»²¹.

Таким образом, автор устанавливает тождество объекта правомочий и обязанностей субъектов правоотношения с объектом правоотношения в целом. И далее, поскольку «субъективное гражданское право и гражданско-правовая обязанность направлены, таким образом, на обеспечение определенного поведения, и из числа всех явлений внешнего мира только человеческое поведение способно к реагированию на воздействие, оказываемое субъективным правом и правовой обязанностью», но «ни вещи, ни так называемые личные нематериальные блага не способны к такому реагированию...» и «...одна лишь деятельность человека, человеческое поведение, выраженное в действиях или в воздержании от действий, способны к реагированию на правовое воздействие, постольку существует единый и единственный объект правомочия и обязанности, а стало быть, и объект правоотношения - человеческое поведение, деятельность или действия людей»²².

В качестве промежуточного варианта толкования содержания понятия «объект правоотношения» (определенный синтез между «вещной» и «поведенческой» теориями «объекта правоотношения») выступает доктрина, подразделяющая всю совокупность объектов прав на две категории: вещи и действия, а по существу - объединяющая их под одним понятием «объекта правоотношения» и признающая свойство «объекта правоотношения» и за вещами, и за действиями одновременно. Как представляется, такая трактовка не вносит ничего нового в понимание вопроса, поскольку просто объединяет два ранее высказанных подхода, не останавливаясь на критическом разборе ни одного из них. Примечательно, что при такой трактовке авторы данной концепции отождествляют объект правоотношения с объектом права. Так, авторы исследования по теории государства и права С.А. Голун-ский и М.С. Строгович, в разделе своего исследования, озаглавленном «Элементы правоотношения» дают следующее определение объекта права: «Объектом права называется все то, по поводу чего субъекты права вступают в правоотношение и что составляет содержание их взаимных прав и обязанностей»²³. Однако, как правильно указывает О. С. Иоффе, вещи не могут являться содержанием прав и обязанностей²⁴, что прямо вытекает из приведенного определения. Более того, представляется, что повод для вступления субъектов в правоотношение, как таковой, лежит вообще вне пределов не только самого правоотношения, но и вне правового регулирования в целом²⁵.

Повод или мотив (интерес, побуждение) для вступления в правоотношение находится в области психофизиологической деятельности субъекта и в таком качестве не может быть объектом, в широком смысле, общественного отношения, урегулированного правовой нормой.

Третья трактовка понятия «объект» опирается на концепцию «объект - благо». «Под объектом правового отношения следует понимать те материальные и духовные блага, предоставлением и использованием которых удовлетворяются интересы правомочной стороны правоотношения»²⁶.

Что понимается под благом в таком подходе? Как указывает В.Н. Протасов, благо - понятие весьма относительное. «Вещи, предметы, явления материального и духовного мира не есть абсолютные блага, блага вообще. В качестве таковых они выступают лишь в том отношении, аспекте, в котором они оказываются полезными применительно к конкретным потребностям»²⁷. Далее тот же автор отмечает, что благом может быть названо и само правоотношение в целом, как полезная социальная связь, и правомерное поведение, и та цель, ради которой оно осуществляется. Однако такое понимание «объекта» делает его весьма относительным и расплывчатым, и «...при такой трактовке, - как отмечает P.O. Халфина, - во многих случаях объект совпадает с содержанием правоотношения»²⁸.

Еще одна точка зрения на проблему, основывающаяся, по утверждению того же автора, на принципиально иных методологических предпосылках, выдвинута В.Н. Протасовым²⁹. Как указывает автор, исходя из ранее определенных им новых методологических предпосылок³⁰, «...существующее в теории понятие «объект правоотношения» обладает двойственным содержанием, а соответствующий термин обозначает, по существу, два различных явления»³¹. Одно из них - объект интереса - это различные блага, «которые обязаны своим появлением и существованием (для данных лиц) правоотношению и отражают его целевое назначение, результативность». Среди объектов интереса могут быть и само правоотношение в целом (как правоотношение гражданства) или субъективное право, правовое поведение, объекты правового поведения и его результаты³². Второе - объекты правовой деятельности - это «предметы, явления материального и духовного мира, выступающие (а) объектами правового поведения и (б) имеющие для правоотношения юридическое значение»³³.

Все перечисленные выше теории относительно толкования категории «объект», за исключением трактовки, предложенной В.Н..Протасовым, и трактовки С.А. Голунского и М.С. Строгови-ча, можно причислить к так называемым теориям единого правового объекта, сторонники которых «исходят из того, что в качестве объекта прав может выступать не все многообразие подчиненных человеку внешних явлений, а лишь их определенная и единая группа, на которую распространяется действие предоставленных личности субъективных прав»³⁴.

Другая группа теорий по поводу объекта правоотношения, допускающих не какое-либо одно, но несколько однопорядковых проявлений объекта правоотношения, может быть объединена под именем теорией множественности правовых объектов. Ее сторонники полагают, что «в качестве объектов прав могут выступать самые разнообразные явления не только внешнего, но и внутреннего мира человека...»³⁵, где одним из таких объектов может выступать и сам человек.

Как представляется, одним из образцов, иллюстрирующих подобные воззрения, может служить позиция, занятая В.М. Хвостовым³⁶. Согласно этой позиции, «объектом права называется тот предмет, непосредственно подчиненный господству лица, которое является носителем соответствующего субъективного права. Объектом гражданского права, могут быть: 1) личность самого субъекта; 2) вещь; 3) действие другого лица; 4) другое лицо; 5) ...некоторые нематериальные блага»³⁷.

Логическим завершением теории множественности правовых объектов, и в частности трактовки, дотекающей признание человека в качестве объекта права. является утверждение, в соответствии с которым, поскольку всякое право предполагает подчинение чужой личности, власти управомоченного, постольку человек должен рассматриваться не как один из объектов, а как единственный объект всякого права³⁸.

Итак, существует несколько различных подходов в трактовке понятия «объект правоотношения»: первый - признающий в качестве такового предметы материального мира и, тем самым, исключающий эту категорию из структуры правоотношения; второй - присваивающий свойство «объекта» фактическому общественному отношению, то есть урегулированному правом поведению, направленному на изменение предмета материального мира (например, вещи); третий - весьма абстрактно описывающий «объект» как вообще любое благо; четвертый - вообще отрицающий необходимость самой категории³⁹ «объект правоотношения» и выделяющий, в противовес общефилософскому и специально-юридическому пониманию «объекта», два других понятия: «объект интереса» и «объект правовой деятельности», которые, в действительности, в ряде случае совпадают⁴⁰; пятый - квалифицирующий объект правоотношения (объект прав) как объект господства управомоченного лица, в качестве которого могут выступать в ряде случаев вещи или люди, что недопустимо ни в первом ни, тем более, во втором случае.

Представляется, что почти каждая из названных теорий, выдвинутых в качестве объяснения категории «объект правоотношения», имеет в своем основании некоторые существенные посылки и рассуждения, о которых будет сказано ниже, с которыми трудно спорить как с общефилософских позиций, так и с точки зрения правовой теории. Вместе с тем все названные теории «объекта правоотношения» не лишены, думается, и некоторых недостатков, вследствие чего с ними согласиться трудно.

Критика теорий, предполагающих в качестве «объекта правоотношения» человеческое поведение или непосредственно самого человека (в том числе, теории господства субъекта над объектом), может быть объединена в силу того обстоятельства, что не представляется возможным даже в исследовательских целях отделить человеческое поведение от человеческой личности.

Критика теории, признающей в качестве «объекта правоотношения» самого человека, должна очевидно, кроме соответствующих специально-юридических положений, которые также будут приведены ниже, основываться на общих гуманистических положениях права как явления культуры. Утверждение о том, что человек является «объектом» права, идет вразрез с гуманистической концепцией права и уравнивает человеческую личность, творческому потенциалу которой обязано своим существованием в том числе и право как одно из достижений мировой культуры, с явлениями иного порядка, лишенными созидательной силы. При такой трактовке правового объекта неизбежно должен возникнуть вопрос о каком-то отличном от объекта субъекте, каковым уже человек, очевидно, признан быть не может. Природа такового субъекта представляется весьма неясной и лежит, видимо, вне правовой материи, или, скорее - в теологической области.

В качестве критики «поведенческой» теории «объекта правоотношения» могут быть выдвинуты, как представляется, следующие соображения.

Наиболее существенное возражение относительно приведенной точки зрения может быть сформулировано в качестве вопроса о том, каким же образом поведение (действия или воздержания от действий) людей (человека), как таковое, может реагировать на правовое воздействие?

На наш взгляд, следует исходить из того, что правоотношение - это общественное отношение, урегулированное правом (правовой нормой), и в таком качестве является формой общественного отношении, составляющего, в свою очередь содержание правоотношения. При этом правоотношение не является неким вторичным явлением в сравнении с собственно общественным отношением. Правоотношение - это «отношение, изначально конституированное, созданное правовыми нормами»⁴¹, поскольку, при отсутствии таковых, говорить о правоотношении бессмысленно вне зависимости от того, имеются ли реальные общественные отношения или их нет, и если есть, то чем они урегулированы. Следовательно, для правоотношения важно не само действие (поведение), как некое чувственно воспринимаемое явление внешнего мира, но правовая характеристика этого действия или поведения⁴². Иными словами, для правоотношения (и вообще для права) важным является не акт сам по себе, «...но объективный смысл, связанный с этим актом, то значение, которым он обладает»⁴³.

Свое правовое значение акт человеческого поведения приобретает исключительно благодаря тому, что таковое придается ему правовой нормой. Однако, норма права предполагает только лишь долженствование (возможность или управомоченность) определенного (описанного нормой) поведения, но никак не его наличное бытие. А поскольку речь идет о должном поведении индивида (человека), то можно говорить исключительно об актах воли. И только акт поведения, смысл которого и составляет норма («управомоченный субъект хочет...» - акт воли; «чтобы обязанный субъект поступил так-то...» - в соответствии с нормой, что и есть смысл акта воли), может составлять бытие.

И если поставить вопрос о том, какое именно поведение есть «объект правоотношения» (как долженствование или как бытие), то неизбежен вывод о возможности существования безобъектных правоотношений, саму принципиальную возможность которых отрицает «поведенческая» теория объекта правоотношения, поскольку ни одно из двух названных явлений поведения не может быть «объектом правоотношения».

И действительно, если предположить, что «объектом» выступает поведение как бытие, то есть как уже наличный совершенный акт⁴⁴, то управомоченному субъекту, строго говоря, уже нечего более требовать от субъекта обязанности, поскольку акт совершен (что в ряде случаев может вообще влечь прекращение правоотношения). Следовательно, совершенный акт не является «объектом правоотношения». Что же касается должного поведения обязанного лица, то его может и не последовать, поскольку норма предполагает лишь вероятность (долженствование) определенного поведения, а смысл притязаний управомоченного лица заключается в том, что обязанный субъект должен поступить определенным образом, но не в том, что он обязательно поступит именно таким определенным образом.

Поэтому следует отличать поведение, предусмотренное нормой как должное, от соответствующего норме фактического поведения. Поведение, предусмотренное нормой как должное (то есть содержание нормы), можно сопоставить с фактическим поведением и заключить, что оно соответствует либо не соответствует норме (то есть содержанию нормы). Однако поведение, предусмотренное нормой как должное, то есть как содержание нормы, не может быть просто фактическим поведением, соответствующим норме»⁴⁵.

Таким образом, должное поведение составляет содержание нормы и в этом качестве не может являться объектом правоотношения, а бытие (совершенное поведение) лишь оценивается в соответствии с нормой, в результате чего делается вывод о том, соответствует ли результат такого поведения (акта) тому, что предполагает норма, или нет.

Но ни в первом, ни во втором случае правовое воздействие не направляется на поведение, ибо должное прведение не может испытывать его на себе, а совершенное поведение только сопоставляется с должным (с нормой).

Это лишь часть возражений, которые могут быть выдвинуты против «.поведенческой» теории «объекта правоотношения», основывающиеся на анализе собственно поведения, безотносительно к тому, кто является «носителем» этого поведения, кто это поведение осуществляет. Другая их часть затрагивает непосредственно вопрос о «носителе» поведения.

Следует отметить, что в качестве одного из возражений против высказанной здесь позиции возможно выдвинуть следующий аргумент. Долженствующее поведение никак не выражено вовне в форме, отличной от личности самого обязанного субъекта. Поведение же фактическое (наличное, совершенное) оформляется вовне в виде определенных деяний. Между названными стадиями, очевидно, существует некий период формирования тех актов воли, которые и определят впоследствии фактическое поведение обязанного субъекта. Закономерен вопрос: возможно ли правовое воздействие на поведение именно на этой промежуточной стадии формирования воли обязанного субъекта или, иными словами, возможно ли правовое воздействие на волю обязанного субъекта? Для ответа на этот вопрос следует попытаться дать ответ на вопрос: возможно ли отделить поведение человека от самого человека? Тому, кто ответит на этот вопрос утвердительно, предстоит решить задачу выделения в содержании (в составе, в структуре) поведения человека таких существенных элементов, которые позволили бы с достаточной четкостью установить, что поведение само по себе может реагировать на правовое воздействие в отличие от тех же вещей, нематериальных благ и т. п. Как представляется, в этом случае должна быть поставлена задача определить элементы поведения, подверженные влиянию права, реакция которых на такое влияние имела бы позитивный с точки зрения права результат, то есть обеспечивала бы требуемое управомо-ченным лицом фактическое поведение. Если же констатировать невозможность отделения поведения человека от личности человека, от воли человека, следует признать, что поведение человека является объектом лишь в качестве внешнего выражения (в виде действий или воздержания от действий) воли и сознания человека, которые не могут быть отделены одно от другого.

Следует отметить здесь, что критика теории, согласно которой «объектом» правоотношения является поведение человек;! (или, более того, - воля человека), содержится в одной из работ Г. Ф. Шершеневича, где указывается, в частности, на следуюшее «...очевидно, человек не добивался бы прав, если бы все сводилось к подчинению ему воли пассивных субъектов. Эта подчиненность чужой воле - чрезвычайно важное средство, но это не то, на что направлено внимание субъекта. Притом воля, не выраженная внешне в действии, не поддается юридическому господству... С точки зрения закона все дело в соблюдении установленного поведения, но с точки зрения управомоченного все дело в том, что он выигрывает от такого поведения. Точно так же для обязанного субъекта дело не в том, что он должен что-то делать, а в том, что он должен делать. Объект права, конечно, не может быть иной, нежели объект обязанности, так как это соотносительные понятия. Внимание обоих субъектов, активного и пассивного, обращается на то, что одним приобретается, а другим теряется при установленном законом поведении. В объекте права скрещиваются интересы управомоченного и обязанного субъектов и юридическое отношение есть отношение вынужденно разграниченных интересов. Объект права следует искать в благах, обеспечиваемых правом как цели, а не в установленном поведении, как средстве»⁴⁶.