учебный год 2023 / Диссертация

Год: 

1998

Автор научной работы: 

Иванов, Виктор Александрович

Ученая cтепень: 

доктор исторических наук

Место защиты диссертации: 

Санкт-Петербург

Код cпециальности ВАК: 

07.00.02

Специальность: 

Отечественная история

Количество cтраниц: 

643

Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-40-х гг. :На материалах Северо-Запада РСФСРтема диссертации и автореферата по ВАК 07.00.02, доктор исторических наук Иванов, Виктор Александрович

На рубеже веков особенно отчетливо осмысливается пройденный Россией сложный и противоречивый исторический путь, акцентируется внимание на некоторых его периодах, обобщаются и исследуются их итоги. В этом смысле, изучение советского общества конца 20-х — 40-х гг. в его сталинской фазе выступает одной из предпосылок для понимания сегодняшнего российского общества.

В уходящем столетии сталинизм не был только русским явлением. Попытки рассматривать его лишь в контексте российского исторического процесса приводят как к уменьшению масштабов этого явления так и к ограничению ответственности. Между тем на сталинизме и порожденных им социально-политических институтах лежит полная ответственность за выработку формально-логической схемы позволившей "творить" историю с помощью действительности. Можно утверждать, что сталинский вариант модернизации был полон противоречий. Возникнув как объективная потребность в укреплении социалистического государства, его реализация связывалась с применением насилия, внеэкономическими формами принуждения, идеологическим диктатом, массовыми репрессиями.

На Северо-Западе РСФСР в конце 20-х — 40-х гг. они стали ярким выражением противоправного характера способов воеино-бюрократической модернизации страны, самой сущности режима. Особенно свирепыми были политические преследования граждан, когда для этих целей были созданы специальные структурные элементы социалистического "правосудия" и изменены уголовно-процессуальные составляющие теории и практики классового принуждения. В центральном и региональном "законотворческом" процессе возобладала репрессивная доминанта, был усовершенствован механизм массового подавления россиян.

Его ядро составил государственный и партийный аппарат, наделенный репрессивными полномочиями, в соответствии с имеющимся законодательством и подзаконными актами самого аппарата. В обстановке "чрезвычайного социализма" в руках высшей партийной бюрократии аппарат насилия приобрел ключевое значение. Вместе с этим механизм репрессий не был исключительно аппаратным изобретением. В атмосфере сложных и болезненных перемен в обществе, растущего внутреннего напряжения, он стал еще и образом жизни для многих людей, полагавших, что благодаря ему они являются свидетелями и участниками праведного суда на земле. Таким образом, механизм массового принуждения в эти годы приобрел новое, ментальное звучание, рассматривался как потребностный атрибут.

Воздействие механизма массового подавления общества на его историю и жизнь отдельных его членов было поистеЛне разрушительным. Эффективность применения повсеместно сопровождалась разного рода ограничениями, изоляцией и физическим истреблением людей. В конце 20-х — 40-х гг. технологии массового репрессирования приобрели всевозрастающие масштабы. В этот период правящий режим рассматривал его как неотъемлемую часть своего жизненного цикла, обосновывал идеологически, мифологизировал силу и социальную поддержку, канонизировал результаты.

В подавляющем большинстве случаев до современных исследователей истории репрессий в советской России дошли именно такие обобщающие оценки. Разумеется, что они не могли отразить истину и даже в общих чертах восстановить картину значительных по своему содержанию событий. В связи с этим усложняется понимание современных процессов, взаимоотношений общества и власти, приоритетов государственного строительства и общественной безопасности. Нёраскры-тость многих вопросов истории данного периода, ошибки и неточности, а нередко и откровенные искажения некоторых из них, мотивируют научные интересы и определяют выбор конкретных тем исследования.

Актуальность постановки данной проблемы обусловливается несколькими причинами. Во-первых, рассматриваемый период занимает особое место в истории России. Именно в конце 20-х — 40-х годах сформировался и окреп политический режим сталинизма со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями. В связи с этим, освещение роли правящей партии, органов государственной безопасности, прокуратуры, суда и милиции в осуществлении массовых репрессии имеет важное значение для воссоздания полной и правдивой истории Отечества.

Во-вторых, до сих пор нет обобщающих работ, выявляющих структуру, характер взаимодействия и основную направленность репрессивного механизма в условиях сталинской модернизации как в центре, так и на местах. Научный анализ сущности, масштабов, последствий массовых репрессий даст возможность извлечь уроки из прошлого, предостеречь от опасности любых намерений насильственных преобразований для современной России, укрепления правового государства.

В-третьих, отход от устоявшихся догм, осмысление на основе неизвестных ранее документов и материалов, противоречивого пути развития страны позволит выявить общие закономерности и условия успешного реформирования России, а также роль и место силовых структур в государственной системе управления. Объективное знание истории страны и отрицательных последствий массовых репрессий и механизма, их осуществляющего, приобретает не сугубо научное, но актуальное политическое и гражданское звучание.

В Северо-Западный регион, определивший географические рамки исследования входили Ленинградская, Псковская, Новгородская, Мурманская, Череповецкая и Карельская АССР, имевшие традиционные, исторически сложившиеся политические, социально-экономические, культурные и духовные связи. До декабря 1936 г» в Карелии, до июня 1938 г. в Мурманской области, а до осени 1944 г. в Псковской и Новгородской областях руководство органами госбезопасности, милиции, суда и прокуратуры осуществлялось из Ленинграда. Все крупные репрессивные мероприятия на их территориях в эти годы согласовывались с ОК ВКП(б), Леноблисполкомом и командованием ЛВО. Ленинградская область в свою очередь сама являлась крупнейшим политическим и хозяйственно-экономическим образованием, которая в годы массовых репрессий понесла самые большие людские потери на Северо-Западе РСФСР.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1929 года по 1949 год, когда в стране безраздельно господствовал аппарат государственного принуждения, а насилие пронизало всю деятельность высшего руководства. На этом отрезке времени поочередно, один за одним сменились самые многочисленные репрессивные операции в регионе: раскулачивание, паспортизация, ликвидация всякой легальной оппозиции, чистка партии, армии и органов государственной безопасности, принудительная эвакуация немцев и финнов, массовая послевоенная фильтрация и преследования финнов-ингерманландцев, сопровождаемые насильственным выселением. В рассматриваемый период был создан и усовершенствован качественно иной механизм репрессий, состоящий не только из постоянных силовых элементов власти, но и широкой части партийно-советского актива, а также идеологизированных представителей общества.

Предметом изучении избран механизм массовых репрессий, их природа, направленность, технология и последствия.

Объектом исследования является деятельность органов власти и части общественных объединений граждан региона, совместно участвующих в насильственной реализации замыслов высших партийно-государственных инстанций.

Таким образом, избранная тема является важной научной проблемой, актуальной в теоретическом и социально-правовом отношениях. Все это и обусловило выбор автором данной темы для специального научного исследования.

Цель диссертационной работы заключается б том, чтобы на материалах Северо-Запада РСФСР комплексно исследовать механизм массовых репрессий в конце 20-х — 40-х годах и их последствия.

Учитывая сложность и многоплановость проблемы, автор ограничил круг исследования следующими научными задачами: на основе новых подходов проанализировать теорию, методологию проблемы, определить научные основы ее исследования, степень изученности и перспективы дальнейшей разработки; исследовать роль ЦК ВКП(б), ОК и ГК ВКП(б), а также Советов депутатов в формировании и деятельности местных органов государственной безопасности, милиции, суда и прокуратуры, уточнить формы и методы государственного и партийного руководства ими в период сталинской модернизации и массовых преследований россиян; установить масштабы массовых операций репрессивного характера и секретных акций на территории региона; выявить реальные причины массовых разработок фальсифицированных уголовных дел и судьбу репрессированных кон-тингентов; вскрыть внутренние противоречия между структурными элементами механизма репрессий и их влияние на масштабы и технологии административных и политических преследований граждан; выделить характерные черты и особенности процесса сопротивления насилию; проследить истоки, сущность и общие тенденции развития региональной репрессивной документалистики; показать связь репрессивной политики по отношенню к советским и иностранным гражданам в условиях лагерной изоляции, с деятельностью правящей партии на всем протяжении ее существования.

Научная новизна исследования состоит в том, что автор рассматривая репрессивную политику властей по отношению к обществу как определенную систему, впервые определил силы и средства по ее реализации, выделил и проанализировал деятельность всех элементов насилия, представляющих часть партийно-государственных и общественных институтов региона, наделенных репрессивными полномочиями.

Кроме этого, многие аспекты в деятельности репрессивного механизма рассматриваются на основе новых архивных источников и ранее неопубликованных данных, что позволило автору внести в историю репрессий в Советской России ряд существенных поправок и дополнений, восстановить историческую истину.

В диссертации также впервые раскрываются проблемы управления органами госбезопасности, милиции, суда и прокуратуры со стороны местных властей в интересах политических и хозяйственно-экономических преобразований в регионе, а также поддержания стабильности политического режима. В это же время удалось выявить уровни их эффективности в системе исполнительной власти и особенности взаимодействия в обстановке чрезвычайщины, а также в период спада массовых репрессий.

В работе впервые освещен весь комплекс репрессий, а не только их конечный уровень — ГУЛАГ НКВД СССР за сравнительно длительный отрезок времени. Помимо этого в научный оборот вводятся ранее не используемые источники; документы по репатриации и фильтрации жителей региона и бывших военнослужащих, находящихся в плену у противника; материалы по пребыванию на Северо-Западе РСФСР немецких военнопленных; картотека репрессированных в Ленинграде в феврале-марте 1935 г. на 11 тыс. чел. из архива Управления ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.

Выяснена пагубная роль репрессивного законотворчества высших органов власти в раскручивании массовых преследований граждан Северо-Запада и расширению региональной репрессивной документалистики. Этот процесс анализируется с учетом всех противоречий между теорией защиты нового строя, декларированными идеалами и реальной практикой. Частные факты синтезированы и рассмотрены в плане общих закономерностей развития советского законодательства в конце 20-х — 40-х гг.

Формулируются приоритеты научных исследований и авторских работ по проблемам истории репрессий, взаимодействия власти и общества в условиях обострения внутриполитической и экономической ситуации в стране.

Практическая значимость работы заключается в постановке новых теоретико-методологических проблем изучения репрессий, которые могут быть использованы в последующих работах. Полученные результаты исследования могут применяться также при создании обобщающих трудов по истории Отечества, истории Санкт-Петербурга, областей Северо-Западного региона и правоохранительных органов. Содержащийся в диссертации материал может стать основой для разработки учебных пособий, программ специальных курсов и лекций по истории органов внутренних дел Российской федерации и государственной безопасности.

Аналитические материалы по теме диссертации были подготовлены для Комиссии по правам человека при правительстве Ленинградской области и использованы при создании специализированных баз данных Отдела специальных фондов и реабилитации ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, а также написания сценария документального фильма "Преступный мир России", выпуска юбилейных материалов "80 лет Управлению ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области" и "Архиву ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области — 80 лет". По изученным материалам уголовных дел 30-х — 40-х годов и по представлению автора прокуратурами Санкт-Петербурга и Ленинградской области было реабилитировано 126 жителей региона, незаконно пострадавших в ходе массовых политических репрессий этого периода.

Апробация работы. Отдельные аспекты и положения исследования нашли отражение в виде докладов и сообщений автора на научных конференциях в Москве (1993 г.), Брянске (1994 г.), Волгограде (1995 г.), Вологде (1997 г.), Санкт-Петербурге (1993, 1994, 1995, 1996, 1997, 1998 гг.), из которых семь имели статус международных.

Основные положения и материалы диссертации включены в программу и лекции по спецкурсу "История борьбы с преступностью в России XIX-XX вв.", читаемого автором в Академии МВД России. Главные сюжеты и идеи работы нашли отражение в телевизионных передачах с участием автора (2 октября 1996 г. — программа "ТСБ", 27 октября 1996 г. — программа Информ-TV) и радиопередач (7 и 14 сентября 1997 г. — программа "Исторический клуб").

Содержание, основные положения и результаты исследования нашли отражение в монографии "Миссня Ордена". Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х — 40-х гг. (на материалах Северо-Запада РСФСР") (СПб.: "ЛИСС", 1997), пособии "Органы государственной безопасности и массовые репрессии на Северо-Западе в 30-50-е годы (историко-правовой обзор репрессивной документалистики) (СПб.: Изд-во СПб академии МВД России, 1996) и в 25 статьях.

Заключение диссертации по теме "Отечественная история", Иванов, Виктор Александрович

РЕЗУЛЬТАТЫ работы аппарата Особого отдела НКВД Ленфронта и заградительных отрядов по задержанию дезертиров и их осуждению за июль-декабрь 1941 г. (без данных по периферийным особорганам)

NN пп Наименование мероприятий Всего из них по месяцам июль август сент. окт. ноябрь декабрь

1. Задержано опера- 45760 4397 10987 16104 6615 4182 3475 тивными группами и

2. заградотрядами

Из числа задержанных

- арестовано 898 130 184 213 233 80 58

- направлено в войска 44669 4259 10803 15704 6382 4102 3417

- осуждено 763 104 154 193 212 63 37

3. Расстреляно по поста- 427 — 16 166 169 47 29 новлениям Особого отдела ОРАФ УФСБ РФ по Омской области. Колл. док. Арх. № 146/4, л. 17, 17об. 2 Таблица составлена автором. Источник: ОРАФ УФСБ РФ по Омской области. Колл. док. Арх. № 147/2, л. 6, 42, 43, 48, 56, 57.

Данные таблицы 16 позволяют заметить резкое увеличение числа расстрелянных дезертиров в сентябре и октябре по сравнению с августом, что очевидно объяснялось попыткой военных властей не только остановить процесс дезертирства с боевых позиций, но и продемонстрировать подчиненным подлинные намерения по отношению к его участникам в будущем. Иначе, как понять их действия по осуждению и расстрелу в октябре куда большего числа военнослужащих при заметном сокращении числа задержанных, по сравнению с сентябрем.

По-разному к немецким войскам относилось и гражданское население различных районов Псковской, Новгородской и Ленинградской областей. Рядом с чувством негодования и ненависти к ним иногда соседствовали и надежда на их благоразумие, человечность. В значительной степени этому способствовали рассказы некоторых очевидцев о немецкой снисходительности к простым гражданам и даже оказании им помощи на оккупированных территориях. Работница Ленинградской фабрики "1-го Мая" Е. Овчиникова рассказывала в начале июля 1941 г. работницам предприятия, что наблюдал ее муж в деревне, занятой противником. "Немцы, — говорила она, — раздали всю колхозную землю крестьянам. С крестьянами обращались вежливо и заявляли, что они намерены уничтожать только коммунистов и евреев"'.

Об аналогичных действиях немецких войск на занятой местности и их заявлениях, в обобщенных справках и спецсообщениях органы госбезопасности и милиции докладывали в ОК ВКП(б) и НКВД СССР. Особое место в такого рода информации отводилось анализу поведения и высказываниям гражданского населения. В одном из таких донесений, например, воспроизводилась картина встреч и поддержки населением вошедшим в населенные пункты немецких войск. Следует сказать, что это делалось исключительно добровольно.

Как выяснилось позже, им оказались жители Новолокского, Бутковского и Великосельского сельских советов Лужского района. 24 июля 1941 г. они не только приветствовали немцев, но и помогли похоронить в могилах солдат противника, на которых была сделана надпись: "Память погибшим в борьбе за освобождение русского народа"1. Прибывшие 26 июля в отбитые у немцев населенные пункты сотрудники НКВД имели задачу "установить отношение населения к немцам и выявить из среды населения предателей и лиц, доброжелательно относящихся к противнику".

Эти и подобные им примеры истолковывались властями как серьезная опасность не только для реализации общей задачи разгрома врага, но и по отношению к ней самой в будущем. Население, с их точки зрения, само напрашивалось на всестороннюю фильтрацию.

К тому же ее нужно было осуществлять и в прифронтовой полосе, в тылах действующих армий Ленфронта, куда немецкие и финские разведслужбы забрасывали диверсионные и разведывательные группы, сформированные ими на оккупированной территории Ленинградской области2. В агентурныхсообщениях этого времени также содержалось немало данных о скрывающихся в прифронтовых населенных пунктах и на хуторах окруженцах, самострелах и дезертирах. В этих условиях проверки и очистки сел и деревень в полосе Ленфронта осуществляемые подразделениями войск НКВД, а иногда и РККА под руководством особорганов армий и фронта, приобрели исключительно репрессивную направленность. Они проводились по прямому указанию Командующего фронтом (Г. К. Жукова, И. И. Федюнинского, М. С. Хозина, Л. А. Говорова), но чаще — по решению Члена Военного совета фронта А. Кузнецова (секретаряЛенинградского ГК ВКП(б) и

1 СРАФ УФСБ РФ по СПб и области. Ф. 12, оп. 58, п. 11, л. 143, 144.

2 См.: О деятельности контрразведовательных органов противника на оккупированной территории Ленинградской области (Докладная записка П. Н. Кубаткина). Публикация С. В. Чернова // Новый часовой. — 1996. — № 4. — С. 140. распространялись на всех лиц, находящихся в проверяемой зоне. Все военнослужащие, не сумевшие документально аргументировать цель своего пребывания в данной местности, арестовывались, а вызывающие подозрения гражданские лица брались Особыми отделами на спецучет.

Особые отделы, а затем и подразделения "СМЕРШ" обязаны были информировать взаимодействующие органы о бойцах и командирах перешедших на сторону противника или совершивших иные государственные преступления. Репрессии в этом случае переносились на членов семей изменников Родины.

Позже, в сентябре 1943 г. местные органы безопасности предупреждались о новом порядке оформления прекращения браков между супругами, один из которых репрессирован, как изменник Родины или ушел с немцами при отступлении. Дело контролировал теперь 2-ой Отдел УНКВД. Если с его стороны были возражения, то регистрация прекращения брака заканчивалась. Заведующие бюро ЗАГСов обязывались лично направлять начальникам райгоротделоа НКВД все подобные заявления и производить регистрацию прекращения браков только с их санкции. Никто не должен был уйти от возмездия репрессивногооргана за отступничество главы семьи.

Изучение и анализ документов особорганов Ленфронта и округа показал, что важнейшей формой профилактики измены Родине они избрали арест подозреваемых воинов. Чаще арестовывались и за другие воинские преступления. О применении этой меры за весь период войны показывает таблица 17.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование истории массовых репрессии на Северо-Западе РСФСР и деятельности партийно-государственного аппарата по применению механизма насилия и принуждения полностью подтверднло актуальность избранной темы диссертации,

В исследуемые годы сотни тысяч жителей региона стали жертвами произвола сталинщины, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным Признакам. Особенно противозаконными были политические репрессии как меры принуждения, применяемые государственным аппаратом к гражданам по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворение из страны и лишение гражданства, выселение групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечение к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя, осуществляющиеся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами.

Известно, что тоталитарные режимы строят громоздкий государственный аппарат, который составляет базу аппарата репрессивного. Исполнительные структуры власти в центре и на местах, в исследуемый период, испытывая узость своей социальной базы, пытались удержать ее путем репрессий. Региональные бюрократические структуры в это время достаточно хорошо приспособились к выживанию при самых тяжелых потрясениях. Во многих из ннх политическое руководство страны видило опасность буржуазного перерождения и даже саботажа. Во второй половине 20-х — 30-х гг. "бюрократические чистки" аппаратов на Северо-Западе

РСФСР показали, что подобная ревизия государственных аппаратов, вынудила последних проявить недюжинные способности и изобретательность для собственного сохранения. Массовый характер предложений со стороны чиновников по добровольному сотрудничеству с органами ОГПУ и НКВД, как один из таких способов применялся вплоть до особых указаний НКВД СССР в 1939 г. о прекращении вербовок партийных, советских и хозяйственных руководителей и крупных специалистов. В исследовании показывается какой ценой для общества обходилось такое добровольное хождение в палачество. Масштабы и направленность репрессий свидетельствовали о неэффективности институтов власти, слабости гражданского общества, его отрыве от власти, неукорененности демократических традиций.

На протяжении всего исследуемого периода четко просматриваются партийные приоритеты в руководстве органами госбезопасности, милиции, суда и прокуратуры. Вместе с этим, зти элементы репрессивного механизма выполняли исключительно специфические, профессиональные задачи, подчиняясь строгой иерархической, служебной дисциплине. Двойственность их политико-правового статуса вполне соответствовала системе политического режима и методам руководства периода культа личности.

Детальное изучение механизма массовых репрессий в конце 20-х — 40-х гг. позволило выявить устойчивую зависимость деятельности репрессивных структур от решений партийных органов. Вследствие "двойного" подчинения эти органы не раз использовались как орудие внутрипартийной борьбы и разного рода внутриап-паратных интриг. Их острие периодически перенацеливалось в зависимости от партийно-административных замыслов в центре и на местах. Правящая номенклатура в этих целях шла на изменение их компетенции, функций, степени участия в карательной деятельности государства. Исследование показало, что такая схема взаимодействия была чрезвычайно удобна для достижения целей воздействия и руководства. Выполняя не свойственные им функции, репрессивные органы не только шли на неслыханные противозаконные меры, но и сами становились объектом разрушительных чисток и репрессий под видом восстановления законности и порядка.

Органы государственной безопасности, милиции, суда и прокуратуры по своей структуре, функциям, кадровому составу и месту в системе государственных институтов наиболее полно соответствовали механизмам государственно-политической власти в советской России конца 20-х — 40-х гг.

Они оказались закрытыми для контроля не только со стороны советских органов и общества, но и самих партийных структур. Такой контроль не был четко оформлен и не носил законодательно выраженный характер. Высшие эшелоны партии сами определяли кто и в какой степени будет подвергаться проверке и контролю. Проведенный анализ показывает, что контроль за деятельностью репрессивных органов на территории Северо-Запада РСФСР со стороны ОК и ГК ВКП(б) не обладал реальным механизмом осуществления и ответственностью. Архивные документы свидетельствуют, что многие попытки партийных групп и комиссий Ленинградского ГК и ОК ВКП(б), образованных для проверки групповых и индивидуальных жалоб на беззакония творимые в конце 30-х — 40-х гг. в УНКВД, вскрыть истинные их причины и непосредственных организаторов не увенчались успехом. Часть проверяющих лиц в ходе массовых репрессий была арестована и необоснованно осуждена. При работе с этими документами удалось установить, что с нарушениями законности в зтих силовых элементах механизма репрессий боролись исключительно представители этих же структур. Это вело, по крайней мере, к двум последствиям: боровшиеся были органически не в состоянии изменить коренные причины, порождающие беззаконие, поскольку они восходили к важнейшим условиям существования самой системы; борьба с нарушителями социалистической законности нередко перерастала в борьбу "команд", пришедших с новым руководством карательных и партийных органов.

Массовые репрессии в регионе носили характер цепной реакции. Репрессируя одну из групп населения власти вынуждены были прибегать к преследованию других. Столь масштабные и скоротечные репрессивные операции стали возможными лишь там, где наиболее высокими оказались уровень социальной однородности общества и доверие масс государству и его органам, при безграничной власти одного человека.