Учебный год 22-23 / Будылин о соотношении кодексов
.docxВо всех странах существует определенная иерархия нормативно-правовых актов, устанавливающая их относительный приоритет на случай коллизий. В России эта иерархия в части федеральных НПА выглядит так: Конституция – ФКЗ – федеральные законы – акты президента – акты правительства – акты исполнительных органов.
Но что делать, если случилась коллизия между актами одного уровня, например, федеральными законами? Обычно законодатель как-то не задумывается о возможности подобных коллизий, так что правила их разрешения судам приходится изобретать самостоятельно.
КАНОНЫ ТОЛКОВАНИЯ
В странах общего права, например, правила судебного толкования нормативных актов, (частью которых являются правила разрешения коллизий) – это целая отдельная наука. Существует огромное количество так называемых «канонов» толкования законов, многие из них с красивыми латинскими названиями, на которые ссылаются суды в качестве основания придания нормам НПА того или иного смысла применительно к фактам данного дела. Все каноны выработаны самими судами, а не установлены каким-либо писаным законом.
Впрочем, к этим канонам, кажется, не стоит относиться слишком всерьез. Американский правовед Карл Ллевеллин в своей классической и довольно ехидной статье от 1950 года привел целую таблицу, свидетельствующую о том, что едва ли не на каждый канон есть канон с противоположным смыслом. Так, канону, требующему буквального толкования закона, противостоит канон, требующий учета судом целей принятия закона. Автор приходит к выводу о том, что выбор подходящего канона осуществляется на основании здравого смысла («чувства ситуации»), то есть на самом деле толкование закона осуществляется средствами, не сводящимися к формальному применению к тексту закона каких-либо канонов.
Что касается коллизии законов, наиболее существенны два канона, считающиеся общепринятыми.
Один из них (Lex specialis derogat legi generali) утверждает приоритет специального закона над общим. Рациональное обоснование канона состоит в том, что, принимая специальный закон, законодатель стремится уточнить и при необходимости модифицировать нормы общего закона применительно к конкретным ситуациям.
Другой канон (Lex posterior derogat legi priori) утверждает приоритет более позднего закона над более ранним. Рациональное обоснование – законодатель, принимая более поздний закон, неявно отменяет конфликтующую с ним норму более раннего закона.
Но что делать, если речь идет о конфликте двух законов, один из которых специальный, а другой – поздний? С точки зрения формальной логики приоритет, по-видимому, должен иметь специальный закон (иначе правило о приоритете специальных законов вообще утрачивает область применимости).
В реальных, а не идеальных правовых системах на этот вопрос, по-видимому, нет однозначного ответа. Суды высказывались в том роде, что если поздний общий закон можно истолковать в смысле, допускающем продолжение применения раннего специального закона, то именно так его и надо толковать: специальный закон остается приоритетным (Generalia specialibus non derogant).
Однако эта формулировка, очевидно, означает также, что если поздний общий закон упомянутым образом истолковать невозможно, то приоритет имеет именно он, а ранний специальный закон не применяется. Проще говоря, суд разрешает конфликт по своему усмотрению на основании соображений здравого смысла.
Заметим, что ключевым соображением во всех случаях является желание суда проникнуть в предполагаемые намерения законодателя, дав конфликтующим законам наиболее логичное и непротиворечивое совокупное толкование.
Дело о прослушке. Новый общий закон не имеет приоритета над старым специальным законом
Несколько человек были арестованы в Северной Ирландии по подозрению в терроризме. Они заподозрили, что их встречи с адвокатами, а также врачами, прослушиваются тюремным начальством. Они потребовали у начальства заверений, что такой прослушки не ведется, но то ответило: «Без комментариев». Тем самым подозрения превратились в уверенность. Заключенные обратились в суд.
Тюремное начальство полагало, что право прослушки у него есть. В 2000 году британский парламент принял закон (Regulation of Investigatory Powers Act 2000 – RIPA), содержащий весьма обширные полномочия разного рода спецслужб на подслушивание и подсматривание, в том числе на контроль общения в интернете. Между тем ранее действовавшее законодательство о полиции и тюрьмах не допускало прослушивания встреч предполагаемых преступников с их адвокатами и врачами (во всяком случае, без специальных разрешений). Кроме того, в том же 2000 году вступил в силу закон о правах человека (Human Rights Act 1998), имплементирующий в британское законодательство положения Европейской конвенции о правах человека. В частности, статья 8 Конвенции предусматривает право на уважение личной жизни.
Дело рассматривал Высокий Суд Северной Ирландии. Помимо прочего, адвокаты заключенных ссылались на то, что RIPA – это общий закон, который не отменяет действия положений старых специальных законов (generalia specialibus non derogant). По этому вопросу мнения судей разошлись.
Лорд главный судья Керр пришел к выводу, что парламент рассчитывал на то, что положения закона о прослушивании будут применяться и к общению заключенных с адвокатами. Иначе говоря, новый общий закон в данном случае имеет приоритет над старыми специальными.
Между тем все судьи сошлись на том, что имело место нарушение положений Европейской конвенции, имплементированной в британское законодательство.
РОССИЯ. ПРОБЛЕМА КОДЕКСОВ
По-видимому, упомянутые выше правила разрешения коллизий законов, являющиеся, по сути, просто соображениями здравого смысла, смело можно рекомендовать к применению и в России. И они действительно находят применение в судебной практике.
Однако у нас дело осложняется еще одним обстоятельством: некоторые федеральные законы (прежде всего кодексы), не обладая каким-либо специальным статусом по Конституции, самочинно провозглашают свой приоритет над другими федеральными законами. К числу таких самопровозглашенных лидеров, которые равнее всех других федеральных законов, относится и Гражданский кодекс.
Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.
Абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ.
(Стоит отметить, что в некоторых, но далеко не во всех, статьях ГК сделана оговорка «если иное не установлено законом». Соответственно, лишь в этих случаях ГК согласен признать приоритет над собой специального закона.)
Возникает вопрос, как судам относиться к этому смелому заявлению? Как к пустой браваде авторов ГК, не имеющей правового значения? Как к доброму совету, адресованному законодателю в отношении законов, принимаемых в будущем? Как к воле федерального законодателя, подлежащей безусловному исполнению? Скажем, путем признания недействующими положений других законов, противоречащих ГК? Или как к коллизионной норме, подлежащей применению в конкретных делах? А, может быть, как к пожеланию законодателя, вополощаемому по мере возможности и на усмотрение суда?
ДЕЛО О БАНКЕ-БАНКРОТЕ. СПЕЦИАЛЬНЫЙ ЗАКОН ИМЕЕТ ПРИОРИТЕТ НАД ГК
Вот, например, ГК безоговорочно устанавливает, что банк обязан выдать вкладчику сумму вклада «по первому требованию» (ст. 837). Между тем законодательство о банкротстве устанавливает возможность введения Банком России моратория на удовлетворение требований кредиторов в случае несостоятельности банка. Налицо конфликт норм. Какая из них подлежит применению?
Здравый смысл подсказывает, что вторая, как норма специального закона. Однако из правила о приоритете норм ГК вытекает, по-видимому, противоположный вывод. Что же делать суду в случае спора?
Такой спор действительно возник (2000 г.): вкладчица потребовала у банка («СБС-Агро»), находящегося под мораторием, вернуть ее вклад на основании нормы ГК. Поставленный в тупик этой коллизией, суд общей юрисдикции попытался переложить решение проблемы на Конституционный Суд, попросив его проверить конституционность закона о банкротстве.
КС, однако, отказался рассматривать дело, сообщив, что права вкладчиков Конституцией «непосредственно не регулируются», и предложил суду самому разбираться с конфликтом норм «в процессе правоприменения». КС, впрочем, счел нужным намекнуть непонятливому суду, что по Конституции ни один федеральный закон не имеет приоритета над другими.
Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что право на исполнение и обеспечение обязательств по банковскому вкладу непосредственно не регулируется Конституцией Российской Федерации, в том числе теми ее статьями, которые указаны в запросе Питкярантского городского суда Республики Карелия. Оно возникает в результате гражданско - правовых обязательств банков и иных кредитных организаций. При этом гражданско - правовое регулирование указанных отношений допускает изъятия из общих правил на основе специальных установлений закона. Противоречия же между ГК Российской Федерации и другими федеральными законами, регулирующими указанные отношения, должны устраняться в процессе правоприменения, так как Конституцией Российской Федерации не определяется и не может определяться иерархия актов внутри одного их вида, в данном случае - федеральных законов. Ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции Российской Федерации не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой. Правильный же выбор на основе установления и исследования фактических обстоятельств и истолкование норм, подлежащих применению в конкретном деле, относится не к ведению Конституционного Суда Российской Федерации, а к ведению судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ ОТ 03.02.2000 N 22-О.
История умалчивает о том, какое решение принял суд первой инстанции. Однако, судя по тому, что законодательство о банкротстве сохраняет работоспособность, здравый смысл восторжествовал, и суды в этой ситуации предпочитают применять закон о банкротстве, невзирая на очевидный конфликт с нормой ГК и на заявление ГК о собственном приоритете.
Дело о второй подписи. ГК имеет приоритет над специальным законом
Другой пример. Действовавшее до недавнего времени допотопное законодательство о бухучете (принятое, впрочем, после первой части ГК, то есть являющееся по отношению к ней и более поздним, и специальным законом) требовало непременного наличия подписи главного бухгалтера на денежных документах под страхом недействительности соответствующих обязательств. Это требование находится в явном конфликте с положениями и вообще всей идеологией ГК, касающейся сделок юридических лиц. Что же делать суду в случае спора?
После 16 лет полной неопределенности в этом сверхактуальном вопросе, касающемся абсолютно всех участников оборота, Пленум ВАС счел нужным высказаться на данную тему – в своем постановлении о банковских гарантиях (2012 г.). Сославшись на норму о приоритете ГК над прочими федеральными законами, Пленум сообщил, что банковские гарантии без подписи главбуха не следует считать недействительными.
4. В соответствии с абзацем третьим пункта 3 статьи 7 Федерального закона от 21.11.1996 N 129-ФЗ "О бухгалтерском учете" (утрачивает силу с 01.01.2013) без подписи главного бухгалтера денежные и расчетные документы, финансовые и кредитные обязательства считаются недействительными и не должны приниматься к исполнению.
Вместе с тем судам следует учитывать, что в соответствии с пунктом 1 статьи 160 ГК РФ сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами. В соответствии со статьей 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами.
Главный бухгалтер юридического лица не является органом юридического лица, следовательно, отсутствие подписи главного бухгалтера на документах, составленных юридическим лицом, не свидетельствует об отсутствии воли юридического лица на совершение соответствующей сделки.
В связи с изложенным отсутствие подписи главного бухгалтера юридического лица, выдавшего банковскую гарантию, не является основанием для признания гарантии недействительной (абзац второй пункта 2 статьи 3 ГК РФ).
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВАС РФ ОТ 23.03.2012 N 14
Казалось бы, Пленум совершенно недвусмысленно высказался в пользу приоритета ГК над специальными законами. Однако мучительная неопределенность во многом сохраняется.
Не был ли этот тезис Пленума лишь оппортунистической уловкой, направленной на избежание применения дурацкой нормы устаревшего закона? Если был, то стоит ли придавать ему универсальное значение? А если не был, что теперь делать с нормами специальных законов, не являющимися дурацкими? С тем же законодательством о банкротстве? Подлежат ли применению его нормы, не соответствующие общим нормам ГК? Возникает также вопрос, насколько это постановление Пленума ВАС актуально для судов общей юрисдикции.
Несмотря на бесспорную значимость данной позиции ВАС, ее, по-видимому, нельзя принимать за истину в последней инстанции.
Дело об арестованных депутатах. УПК имеет приоритет над специальным законом
Нормы, утверждающие приоритет над другими законами, содержатся и в некоторых других федеральных законах, в том числе в УПК.
Статья 7. Законность при производстве по уголовному делу
1. Суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу.
2. Суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта настоящему Кодексу, принимает решение в соответствии с настоящим Кодексом
...
УПК РФ.
Группа депутатов Госудумы оспорила это положение УПК в Конституционном Суде наряду с другими положениями УПК, в частности, тем, которое допускало применение домашнего ареста к депутату без согласия Думы. Теперь КС все же пришлось отвечать на вопрос о конституционности «самопровозглашенного приоритета» кодекса.
КС, исходя из своего понимания конституционных прав участников уголовного процесса, признал, что установление приоритета УПК над другими федеральными законами («обычными», т.е. не ФКЗ) допустимо (разумеется, лишь в рамках регулирования уголовного судопроизводства).
Появление в регулировании уголовного судопроизводства нормативных положений, противоречащих Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации, может создать неопределенность в правовом положении участников судопроизводства, привести к нарушениям прав и законных интересов граждан и, в конечном счете, - к дестабилизации единого правового пространства в сфере уголовного судопроизводства.
...
Следовательно, федеральный законодатель - в целях реализации конституционных принципов правового государства, равенства и единого режима законности, обеспечения государственной защиты прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовной юстиции, - кодифицируя нормы, регулирующие производство по уголовным делам, вправе установить приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений.
...
Вместе с тем приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации перед другими обычными федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования, которым, как это следует из его статей 1 - 7, является порядок уголовного судопроизводства, т.е. порядок производства (досудебного и судебного) по уголовным делам на территории Российской Федерации.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ ОТ 29.06.2004 N 13-П.
Однако и это постановление не разрешило всех проблем. Можно ли вывод КС распространить и на ГК, или он относится исключительно к УПК? И как теперь быть с нормами специальных законов, устанавливающих расширенные права некоторых участников судопроизводства? Что, например, с адвокатскими привилегиями?
Дело об обысканных адвокатах. Специальный закон имеет приоритет над УПК
Группа адвокатов оспорила в КС положение УПК о его приоритете над другими федеральными законами. На этот раз коллизия заключалась в следующем.
Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре запрещает обыск в офисе адвоката без судебного решения. Между тем УПК подобного ограничения не содержит. Получается, правило, установленное законом об адвокатуре, не подлежит применению. Здравый смысл подсказывает, что вывод абсурдный, но именно он вытекает из правила о безусловном приоритете УПК.
Коллизия отнюдь не умозрительная, так как именно со ссылкой на УПК в офисе заявителей и был проведен обыск на основании постановления следователя, полагавшего, что в адвокатском бюро изготавливаются и хранятся поддельные документы.
КС разрешил дело в пользу адвокатов. Он отказался признать нормы УПК неконституционными, но определил, что положения УПК «в их конституционно-правовом истолковании» не допускают обыска в офисе адвоката без решения суда, упомянутого в законе об адвокатуре. КС обосновал свой вывод ссылкой на то, что из вышеупомянутого постановления 13-П якобы следует, что специальный закон может иметь приоритет над УПК (хотя вообще-то ничего подобного в том постановлении не говорилось).
Из сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в названном Постановлении правовой позиции следует, что приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации перед другими федеральными законами не является безусловным: он может быть ограничен ... правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ ОТ 08.11.2005 N 439-О.
Таким образом, КС в данном случае признал приоритет специального закона над кодексом. Но если приоритет УПК «может быть ограничен» приоритетом как специального, так и более позднего закона, действительно ли у УПК есть приоритет?
Похоже, из практики КС следует лишь тот вывод, что вопрос приоритета одного федерального закона над другим (не исключая и кодексов) решается по ситуации, при помощи не столько формальных правил, сколько здравого смысла, и с учетом конституционных интересов всех сторон.
Страховое право
Конфликт норм ГК и специального закона не является редким исключением, достойным упоминания лишь в качестве курьеза.
Так, Юрий Фогельсон указывает на «четыре нормы Закона о страховом деле, ограничивающие свободу договора, но противоречащие соответствующим нормам ГК РФ»: (1) положение об обязательности использования при заключении договора правил страхования; (2) недопустимость изменения положений правил по соглашению сторон; (3) запрет выплаты страховой премии иначе как деньгами (т.е. фактический запрет отступного, зачета, новации); (4) запрет страховой выплаты иначе как деньгами.
Несмотря на то что позиция законодателя, установившего приоритет ГК РФ над нормами гражданского права, содержащимися в других законах, и подвергалась критике <1>, понятна цель, с которой эта норма была включена в Кодекс. Отечественный ГК РФ 1994 г. - это весьма систематизированный акт, единство которого основано на нескольких общих идеях, закрепленных в ст. 1 ГК РФ <2>. Данные идеи, например идея свободы договора, не являются простой декларацией, а действительно прослеживаются по всему ГК РФ. Законодатель, принимая этот Кодекс и понимая природу отечественного законодательного процесса, предвидел дальнейшие попытки отойти в конкретных случаях от его основополагающих идей. Как видно на примере Закона о страховом деле, законодатель не ошибся в своих предположениях. Включая в Кодекс абз. 2 п. 2 ст. 3, законодатель хотел всеми доступными ему средствами затруднить подобное разрушение единства отечественного гражданского права.
Фогельсон Ю.Б. Страховое право: теоретические основы и практика применения. М.: 2012. Глава 3, § 3.
(Там же см. обсуждение упоминавшихся выше актов КС.)
Автор, очевидно, симпатизирует идее приоритета норм ГК над специальным законодательством о страховании, но указывает на противоречивость правоприменительной практики по этому вопросу (так, регулирующий орган предпочитает применять специальные нормы, невзирая на нормы ГК, а некоторые суды, напротив, предпочитают ГК). Вопрос приоритета норм в этой области права, по-видимому, остается спорным.
Корпоративное право
В ходе реформы ГК образовалась большое число коллизий с действующим специальным законодательством, в том числе в области корпоративного права. Так, в Кодексе ЗАО и ОАО «переделаны» в непубличные и публичные АО, соответственно, а корпоративном законодательстве все осталось как было.
В данном случае законодатель позаботился о явном разрешении коллизии, указав в законе о внесении изменений в ГК, что старые законы применяются в части, не противоречащей ГК.
Статья 3
4. Впредь до приведения законодательных и иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации, в соответствие с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона) законодательные и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, а также акты законодательства Союза ССР, действующие на территории Российской Федерации в пределах и в порядке, которые предусмотрены законодательством Российской Федерации, применяются постольку, поскольку они не противоречат положениям Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона).
Федеральный закон от 05.05.2014 N 99-ФЗ.
Эта формулировка, в буквальном ее прочтении, не ограничивается лишь положениями корпоративного законодательства, к которому относятся принятые поправки. Значит ли это, что законодатель провозглашает приоритет ГК вообще над всеми «старыми» специальными законами? Пожалуй, все-таки речь идет лишь о корпоративном законодательстве. Но значит ли этот тезис, что после «приведения в соответствие с ГК» специальные законы начинают применяться и в части, противоречащей общим положениям ГК (специальный закон обретает приоритет)? Вопросов больше, чем ответов...
Далее авторы закона перечисляют организационно-правовые формы юрлиц и сообщают, какие именно нормы ГК к ним теперь применяются. Это особых вопросов не вызывает.
Применительно к ЗАО установлено более сложное правило.
9. Со дня вступления в силу настоящего Федерального закона к закрытым акционерным обществам применяются нормы главы 4 Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона) об акционерных обществах. Положения Федерального закона от 26 декабря 1995 года N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" о закрытых акционерных обществах применяются к таким обществам впредь до первого изменения их уставов.
Правило сформулировано довольно туманно. Оно, строго говоря, никак не отвечает на вопрос о том, какая из двух норм (норма ГК или «положение о ЗАО» Закона об АО) применяется в случае коллизии. Возможно, мысль законодателя была в том, что до внесения изменения в устав применяется старое положение (вопреки новой норме ГК), ведь иначе необходимости в последней фразе абзаца вообще не было бы. С другой стороны, возможно, речь о том, что до изменения устава к обществу применяются «положения о ЗАО» закона об АО (в части, не противоречащей ГК), а после этого начинают применяться «положения о непубличных обществах» Закона об АО (которые к тому времени могут в нем появиться).
Эксперты практически единодушно предпочитают второй вариант толкования.
2. Согласно п. 9 ст. 3 Закона № 99-ФЗ положения Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», касающиеся закрытых акционерных обществ, применяются к таким обществам впредь до первого изменения их уставов. Той же нормой предусмотрено, что со дня вступления в силу Закона № 99-ФЗ к закрытым акционерным обществам применяются нормы главы 4 ГК РФ в редакции этого Закона. Из содержания п. 9 ст. 3 Закона № 99-ФЗ не следует, что до первого изменения уставов ЗАО к таким организациям не применяются положения главы 4 ГК РФ (в том числе пп. 2 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ). Напротив, именно положения Закона об АО с 1 сентября 2014 года применяются к закрытым акционерным обществам лишь в части, не противоречащей новой редакции ГК РФ (п. 4 ст. 3 Закона № 99-ФЗ). Указание же в п. 9 ст. 3 Закона № 99-ФЗ на то, что положения Закона об АО, касающиеся закрытых акционерных обществ, применяются к таким обществам впредь до первого изменения их уставов, как нам представляется, следует понимать не в том смысле, что с момента приведения устава ЗАО в соответствие с новой редакцией ГК РФ к этому обществу не должен применяться Закон об АО, а в том смысле, что после такого изменения устава соответствующее общество не будет именоваться ЗАО, в связи с чем положения Закона об АО будут применяться к тому же юридическому лицу уже как к непубличному или публичному обществу.
Михайлова Наталья, Александров Алексей, эксперты службы Правового консалтинга ГАРАНТ
http://www.vestnikao.ru/questions/udostoverenie-resheniy-zao-ustav-kotorogo-eshche-ne-priveden-v-sootvetstvie-s-novoy-redakciey-gk-rf.html
Если так, то к ЗАО применяются новшества, введенные ГК, включая требование удостоверения решений общего собрания (нотариусом или регистратором). По мнению многих экспертов, но вопреки разъяснениям Банка России, такое удостоверение требуется даже в случае общества с одним участником.
В связи с непродолжительным периодом, который истек с момента вступления в силу Закона № 99-ФЗ, практика применения ст. 67.1 ГК РФ еще не сформирована. Ни Федеральная нотариальная палата, ни Банк России не являются органами, уполномоченными разъяснять положения ГК РФ. Помимо уже приведенных оснований, существуют и иные возражения по существу упомянутых выше разъяснений, касающихся применения ст. 67.1 ГК РФ (смотрите, например, письмо Ассоциации российских банков от 02.10.2014 № А-02/5-605). Поэтому, как нам представляется, до формирования единообразной практики применения положений этой статьи следует исходить из того, что предусмотренные пп. 2 п. 3 этой нормы правила распространяются и на решения, принимаемые единственным акционером непубличного общества (в том числе ЗАО, устав которого не приведен в соответствие с положениями ГК РФ в редакции Закона № 99-ФЗ). Косвенно такой подход обосновывается и тем, что из пояснительной записки к проекту федерального закона № 47538-6 (результатом принятия которого и стали рассматриваемые изменения в ГК РФ) следует, что целью введения предусмотренного указанной нормой правила является не только исключение споров между участниками собрания, но и, в частности, обеспечение достоверности даты принятия решения, его содержания, состава лиц, ответственных за достоверность содержащихся в протоколе сведений.
Там же.
Заметим, что эксперты обосновывают свою позицию при толковании положений закона ссылкой на цели принятия нормы.