ЗНАЧЕНИЕ ВИНЫ, СЛУЧАЯ И НЕПРЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ

В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Э.Э. ПИРВИЦ

(Окончание. Начало см. "Вестник гражданского права",

2010, N 5)

В настоящем номере публикуется вторая часть малоизвестной работы отечественного цивилиста Э.Э. Пирвица. Во второй и третьей главах своей работы автор исследует проблему случая как основания наступления ответственности. Третья глава, она же и последняя, посвящена месту непреодолимой силы в праве. Учитывая фундаментальность научного исследования, по мнению редакции, данная статья может быть полезна самому широкому кругу читателей.

Ключевые слова: вина, случай, непреодолимая сила, ответственность, вред, ущерб.

This volume contains the second part of the Article, written by E.E. Pirvits, a little-known civil-law researcher. In the second and third chapters of his work, the author examines the problem of the misadventure as a basis for liability. The third chapter, which is also the last one, is devoted to the place of force majeure in law. Taking into account the fundamental nature of this research, editors think that it would be useful for the widest audience.

Key words: guilt, misadventure, force majeure, liability, harm, damage.

Случай в гражданском праве

Установленные гражданскими законами причины невменяемости правонарушений почти тождественны с условиями, устраняющими вменение по уголовному праву. Но учение о вине и вменении разработано с большею тщательностью в уголовном праве, так что некоторые криминалисты, например Биндинг (Normen, т. II, с. 46, примеч. 67) и Лист (Grenzgebiete, 1889 г., с. 14 b 19), справедливо замечают, что наука гражданского права слишком мало обращает внимания на науку уголовного права по вопросу о вменении.

Основания, по которым гражданское право признает невменяемость недозволенных деяний (внедоговорных гражданских правонарушений), могут быть разделены на две группы: к первой группе относятся: несовершеннолетие, расстройство умственных способностей и временное бессознательное состояние лица, причинившего вред (ст. 653, 654, 686 т. X ч. 1; ст. 3286 ч. 3 Свода гражд. узак. губ. Приб.; ст. 81, 119 Сакс. гражд. улож.; ст. 39 и 41 разд. 6 ч. Прусск. земск. улож.; ст. 1306, 1308, 1309 Австр. гражд. улож.; ст. 57, 58 Швейц. союзн. зак.; ст. 708, 709 первой и 750, 751 второй ред. проекта Герм. гражд. улож.; ст. 1310 Франц. гражд. улож.; Сурда, т. I, N 16, 17, 416; Лоран, т. XX, N 445 и 446). Эти причины невменения недозволенных деяний, лишь в немногом отличающиеся от оснований, устраняющих дееспособность к заключению сделок, почти совпадают с условиями уголовной невменяемости, например и в том отношении, что вменяемость за недозволенные деяния распространяется даже на душевнобольных, уже признанных недееспособными, но совершивших вредное деяние во время светлого промежутка (ст. 33 проекта общей части Угол. улож. с объясн. зап., с. 302; Лоран, т. XX, N 445; Сурда, N 16, 17, 416; ст. 1310 Австр. гражд. улож.; мотивы к ст. 708 проекта Герм. гражд. улож., т. II, с. 732).

Ко второй группе оснований невменяемости принадлежат такие обстоятельства, которые должны служить оправданием даже для лиц вполне дееспособных, в особенности же случай. Наряду со случаем гражданскому праву известны еще другие причины невменяемости, как-то: непреодолимая сила, принуждение, приказание, необходимая оборона, собственная вина и согласие потерпевшего. Каждое дееспособное лицо, причинившее вред недозволенным деянием или неисполнением обязательства, имеет право ссылаться на упомянутые основания невменяемости, насколько закон или договор не устраняет или не ограничивает означенное право.

Ссылка на случай составляет отрицание вины или, лучше сказать, отрицание неосторожности, так как отсутствие умысла вообще не освобождает от гражданской ответственности. Законодательства определяют общее понятие о гражданской невменяемости безразлично или выражением "случай" или же словами "без вины". Так, например, Французское гражданское уложение (ст. 1148) говорит, что вред и убытки не вознаграждаются, когда должник вследствие непреодолимой силы или случайного события не мог дать или сделать того, к чему обязался, или сделал то, что ему было запрещено; Саксонское гражданское уложение (ст. 731) постановляет, что если исполнение требования сделалось вполне или отчасти невозможным, то вина должника до тех пор предполагается, пока не будет доказано, что невозможность произошла по вине верителя или вследствие случая. Выражение "случай" для обозначения общего основания гражданской невменяемости употребляется также в наших законах (ст. 634, 647 т. X ч. I), в Своде гражданских узаконений губерний Прибалтийских (ст. 3439, 3440) и в Прусском земском уложении (ст. 364 - 373 разд. 5 ч. I). Иногда слово и понятие "случай" заменяются выражениями "без вины" (ст. 1298, 1306 Австр. гражд. улож.; ст. 1732 Франц. гражд. улож.; ст. 110 Швейц. союз. зак.) или "обстоятельства, не подлежащие вменению" (ст. 237 - 239 проекта Герм. гражд. улож., ст. 145 Швейц. союз. зак.).

Понятие "случай" определяется иногда в самом законе; так, по ст. 647 т. X ч. I деяние, причинившее вред, признается случайным, если оно учинено не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности. Саксонское гражданское уложение (ст. 121 и 126) называет случайными такие нарушения, которые не могут быть вменены в вину, т.е. не совершены с умыслом или по неосторожности; при этом Саксонское уложение поясняет, что не считается неосторожностью, когда возможность правонарушения была столь далека, что она не могла бы быть предвидена даже рачительным и внимательным хозяином, из чего следует, что признак случая заключается главным образом в невозможности предвидеть нарушение.

Вред называется по Прусскому уложению (ст. 4 разд. 6 ч. 1) случайным, если вовсе нельзя было предвидеть, что он произойдет от данного действия или упущения.

В науке гражданского права понятие случая противополагается вине; случай обнимает собою такие события (действие или бездействие человека либо проявление сил природы) или такие последствия подобных событий и даже произвольных деяний, которые произошли помимо воли или вины человека (Виндшейд, т. II, § 264 примеч. 5, с. 61; Ферстер, т. I, § 27, с. 146; Эрдман, т. V, с. 173; Рик, ч. 3, с. 390, 391; Прагер, т. II, § 33; Гассе, с. 66, 72; Биндинг, т. II, с. 35, 38 <1>).

--------------------------------

<1> Заглавия сочинений приводимых здесь автором указаны в статье "Значение вины в гражданском праве" (в январской книге этого журнала) [см.: Пирвиц Э.Э. Значение вины, случая и непреодолимой силы в гражданском праве (часть первая) // Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. N 5. С. 171 - 215. - Примеч. ред.].

Вина (умысел и неосторожность) в качестве неправомерной воли является чисто внутренним состоянием человека, а потому и случай как понятие, противоположное вине, должен быть определен по таким признакам, которые касаются воли и сознания человека. На этом основании уголовное право, исходящее в вопросе о дееспособности и вменяемости из тех же начал, как и гражданское право, называет зло случайными, если оно сделано не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности (ст. 5 Улож. наказ., ср. ст. 647 т. X ч. 1).

Профессор Н.С. Таганцев называет деяние случайным, когда лицо, по своему возрасту, интеллектуальному и моральному развитию вполне дееспособное, действовало при таких условиях, что оно не только не сознавало, но и не могло сознать, что учиняет деяние преступное или что из его поступка произойдут преступные последствия (Лекции, § 477, с. 627).

По проекту общей части нового Уголовного уложения 1885 г. (ст. 35 ч. 1) "не вменяется в вину преступное деяние, коего учинивший не мог предвидеть или предотвратить". Из объяснительной записки Редакционной комиссии видно, что в приведенном правиле проекта идет речь о "случае" и "принуждении" как основаниях уголовной невменяемости. "Случайными в праве уголовном называют такие действия или последствия действий лица, которых наступления виновный не только не предвидел, но и не мог предвидеть при полной внимательности с его стороны к своим поступкам...". "Самое признание случайности какого-либо нарушения закона может иметь место лишь при рассмотрении обстоятельств каждого отдельного случая, при рассмотрении психических особенностей данного индивидуума, условий, в которые он был поставлен, и т.п.; в этом отношении закон не в состоянии указать какой-либо объективной мерки, отделяющей неосторожную вину от случая".

"...Редакционная комиссия внесла в проект особое постановление о случайных деяниях и полагает полезным удержать это постановление, несмотря на сделанные против сего возражения; такое удержание, по ее мнению, оправдывается, во-первых, тем, что существующие в действующем Уложении неясные и противоречивые постановления о значении случайных деяний могут вредно влиять на нашу практику, если не будут заменены прямыми указаниями нового Уложения, и, во-вторых, тем, что, внося в проект, вопреки примеру западных кодексов, определение вины умышленной и неосторожной, Уложение должно очертить как их необходимое дополнение понятие преступных деяний, не вменяемых учинившему их" (с. 340, 341 и 398 объясн. зап.).

По проекту общей части Уголовного уложения (ст. 40) "преступное деяние почитается неосторожным, если виновный не предвидел оного, но мог или должен был предвидеть...". "Относительно случая, - говорится в объяснительной записке (с. 398), - границею неосторожности является возможность предвидения; если лицо не могло предвидеть, что оно совершит противозаконное деяние, то оно и не может за него быть привлечено к ответственности, причем самая возможность предвидения, конечно, не имеет какого-либо объективного масштаба, а определяется судом в каждом конкретном случае".

Понятие случая, как и противоположное ему понятие неосторожности, является относительным, так как невозможно ожидать и требовать от всех людей одинаковой степени предусмотрительности. Даже один и тот же человек обязан быть иногда более, а иногда менее осторожным, смотря по роду деятельности, которою он занимается в данное время; действия, сопряженные с опасностью для человеческой жизни, например постройка зданий, стрельба, производство или испытание взрывчатых веществ, фабричное производство, требуют больших знаний и предосторожностей, чем занятия, соединенные с опасностью лишь для имущества, например хранение или обработка чужих вещей, или обыденные действия и занятия каждого человека, требующие самой незначительной степени предосторожности. Поэтому нельзя признать удачною редакцию ст. 144 первоначального проекта Германского гражданского уложения, определявшей, что под неосторожностью понимается отсутствие внимательности, требуемой от "добропорядочного хозяина". Вероятно, с целью устранения слишком отвлеченного понятия о "добропорядочном хозяине" (ср. Лист, с. 16) в новой редакции германского проекта (ст. 233) говорится, что "должник отвечает, если не постановлено иное, за умысел и за упущение необходимой в деловых отношениях внимательности (неосторожность)".

Вышеизложенные указания приводят к заключению, что вред, причиненный действием или упущением лица, признается случайным, если оно не могло предвидеть наступления вреда при той внимательности или осторожности, которая требовалась от этого лица при данных обстоятельствах.

Свод гражданских узаконений губерний Прибалтийских (ст. 3438) признает вред случайным, когда причина его заключается в событиях, которых нельзя было ни предусмотреть человеческим умом, ни устранить человеческими силами.

Включение второго признака в понятие случая представляется, по-видимому, излишним потому, что самые события (причины вреда), которые не могут быть предусмотрены человеческим умом, не могут быть и устранены.

Но дело в том, что случай в чистом его виде, именно в смысле вредного события, которое никоим образом не может быть предусмотрено, встречается в жизни чрезвычайно редко, между тем как обыкновенные опасности, от которых может произойти вред, известны или должны быть более или менее известны каждому и считаются случайными лишь в том отношении, что они не могут быть предвидены своевременно. Вообще понятия вины и случая и отвлеченное различие между этими противоположными понятиями имеют главное практическое значение для права лишь в применении к внешней деятельности человека, а именно лишь тогда, когда от действия его произошло правонарушение и в особенности причинение кому-либо вреда, т.е. когда возникает вопрос об ответственности правонарушителя.

Событие, причинившее вред, и вредные последствия такого события вообще наступают одновременно, т.е. совпадают и составляют одно (вредное) событие (несчастный случай), например удар пули в человека и поранение, пожар и одновременное истребление горящего предмета, так что происшедший вред является вообще умышленным, неосторожным или случайным, смотря по тому, была ли непосредственная причина вреда вызвана виною человека или нет. Если же между наступлением вреда и наступлением его причины протекло некоторое время (например, принятое на хранение имущество сгорело несколько часов спустя после возникновения пожара в соседнем доме), то такой вред может быть вменен данному лицу, хотя бы событие, вызвавшее вред, и было для него случайным, так как связь между первоначальною причиною и последовавшим вредом могла быть прервана другими событиями, сделавшимися главными и непосредственными причинами вреда (например, умышленным или неосторожным оставлением поклажи в горящем доме, несмотря на полную возможность спасения).

Поэтому при рассмотрении вопроса об ответственности лица за происшедший вред следует исходить не только из непосредственной или ближайшей внешней причины вреда, т.е. из фактического события, послужившего причиною вреда, но необходимо установить отношение и воли человека к происшедшему вреду. Для освобождения лица от ответственности за случай, т.е. случайный вред, необходимо убедиться не только в том, что непосредственная фактическая причина вреда (событие в тесном смысле) произошла без неосторожности, но и в том, что вредные последствия события также не могут быть приписаны какой-либо вине данного лица. Как неосторожное деяние само по себе (например, стрельба на многолюдной улице), так и случайное событие, не причинившее никакого вреда, "не имеют значения в вопросе о гражданской вменяемости. Поэтому понятие случая и должно определяться для отличения его от вины не в отвлеченной форме в смысле события, наступление которого не может быть предвидено (случай в самом обширном смысле), но в связи с его вредными последствиями, например, в виде "случайного нарушения" (ст. 121 и 126 Сакс. гражд. улож.), "случайного вреда" (ст. 4 разд. 6 ч. I Прусск. земск. улож.). Выражение иностранных законов "отвечает за случай" (ср., например, ст. 118, 322 Швейц. союз. зак.) обозначает, хотя не совсем точно, ответственность за случайный вред.

Наш уголовный закон (ст. 5 Улож. наказ.) называет случайным такое зло, которое сделано не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности. Точно так же и в ст. 647 т. X ч. 1 под случайным деянием разумеется не только самое деяние, но и происшедший от него вред.

Под неосторожностью или неосторожным вредом наш закон (ст. 619 т. X ч. 1) понимает такой вред, который в естественном порядке можно было и надлежало предвидеть и предотвратить. А так как по ст. 647 т. X ч. 1 и ст. 5 Улож. наказ. вред признается случайным, если он причинен без намерения и неосторожности, то случай может быть определен как такой вред, который данное лицо в естественном порядке не могло и не должно было предвидеть и предотвратить. Невозможность предвидения вреда заключает в себе отсутствие и умысла. Ввиду того, что степень предусмотрительности и меры предосторожности не могут быть одинаковыми для всех лиц ввиду разнообразия существующих между ними отношений, понятие случая должно быть выражено точнее в смысле такого события, которое не могло быть своевременно предвидено и вредные последствия которого не могли быть предотвращены данным лицом, несмотря на принятие им всех мер предосторожности, которые требовались от него по закону или договору.

Для признания события случайным недостаточно одного того обстоятельства, что данное лицо (например, рабочий в отличие от техника) не было обязано предвидеть известное событие (например, взрыв котла от чрезмерной топки), но требуется, чтобы событие не могло быть предвидено. Если данное лицо могло предвидеть вредное событие (например, вследствие явных для каждого признаков, предшествующих наступлению события), то оно виновно в неосторожности, хотя бы оно и не было обязано по закону или договору иметь познания, необходимые для предвидения и предупреждения подобных событий; наоборот, лицо (например, техник), которое в силу закона или договора должно было, но по каким-либо причинам не могло предвидеть известное событие, признается все-таки неосторожным потому, что для этого понятия требуется, чтобы лицо могло или должно было предвидеть известное событие (ср. ст. 40 проекта общей части Угол. улож. и объяснения, с. 399).

Случай устраняет гражданскую вменяемость как за недозволенные деяния, так и за наступившую невозможность исполнения обязательства (ст. 619, 634, 647 и 684 т. X ч. 1; ст. 3439, 3449, 3450, 3460 Св. узак. губ. Приб.; Лоран, XX, N 450; ст. 116, 126, 731 Сакс. гражд. улож.; ст. 1294, 1295, 1297, 1298 Австр. гражд. улож.; ст. 39 разд. 6 и ст. 364 разд. 5 ч. I Прусск. земск. улож.).

Из общего начала, что никто за случай не отвечает (casus a nullo praestatur), выводится правило, что случайный вред должен нести собственник погибшего или поврежденного имущества (casum sentit dominus). Это последнее правило, составляя простой вывод, не имеет практического значения и не совсем верно, так как не обнимает всех лиц, на которых падает страх (риск, per culum) за случайно понесенный ими вред (Виндшейд, т. II, § 264, примеч. 5; Рик, ч. 3, § 75; Газенерль, § 100, с. 583; Ферстер, т. I, § 108, с. 736 и сл.; Кирхштеттер, комм. к ст. 1311 Австр. гражд. улож.). Страх за случай лежит также на верителях по односторонним требованиям, основанным, например, на безвозмездных договорах ссуды и поклажи, потому что должник при случайной гибели вверенной ему вещи не обязан к вознаграждению верителя. В этих договорах веритель является вместе с тем и собственником погибшего имущества, так что несение им страха за случай можно вывести также из правила casum sentit dominus; но этого нельзя сказать, например, о договоре дарения, до исполнения которого передачею вещи одаренному последний является исключительно верителем и один терпит убыток от случайной невозможности исполнения дарственного обязательства. Впрочем, и правило о том, что страх за случайный вред падает по односторонним обязательствам на верителей (а не на должников), представляется не совсем точным, так как и должник (например, ссудоприниматель) вследствие случайной гибели отданной ему в безвозмездное пользование вещи лишается принадлежавшего ему по договору ссуды имущественного права, а потому также терпит убыток, хотя бы в меньшем размере, чем вред, происшедший для ссудодателя.

Что касается двусторонних договоров, то вопрос о том, кто из участвующих в договоре лиц несет страх за случайную невозможность исполнения должником своего обязательства, ставится обыкновенно в зависимость от того, сохраняет ли должник, не исполнивший своего обязательства, право на получение условленного вознаграждения или же лишается этого права. Исходя из воззрения, что договоры заключаются вообще для какой-либо разумной цели (causa) и что потому по предполагаемому намерению лиц, заключивших двусторонний договор, каждое из них должно исполнить свое обязательство лишь под условием исполнения и другою стороною своего обязательства, большинство законодательств постановляют в виде общего правила, что должник, который вследствие случайных обстоятельств лишен возможности исполнить свое обязательство и потому совершенно освобождается от него, должен вместе с тем лишиться и права на условленное вознаграждение, а потому и имеет страх за случай (ст. 364 - 368 разд. 5, ст. 879 разд. 11 ч. I Прусск. земск. улож.; Ферстер, I, с. 739; ст. 1447 Австр. гражд. улож.; Газенерль, § 109, с. 585; ст. 145 Швейц. союз. зак.; ст. 1013 Сакс. гражд. улож.; ст. 368 проекта Герм. гражд. улож.).

Римское право и другие законодательства не установляют подобного общего начала, но касаются означенного вопроса главным образом по отношению к договору продажи (или вообще отчуждения), причем применяют к этому договору противоположное правило, а именно, что страх за случайную гибель особливо определенной, но еще не переданной вещи лежит на покупщике уже со времени заключения договора продажи и что, следовательно, покупщик обязан уплатить покупную цену за случайно погибшую вещь (Виндшейд, II, § 321, с. 247, 248; § 390; Рик, III, § 75, с. 396; ст. 3863 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1138, 1583 Франц. гражд. улож.; ст. 866, 868 Сакс. гражд. улож.). Но если исходить из более простого и соответствующего и нашему обычному праву (С.В. Пахман, Обычное право, т. I, с. 130) начала, что право собственности на движимую вещь приобретается не со времени заключения договора, а лишь со времени (фактической или символической) передачи вещи приобретателю (ст. 425 Австр. гражд. улож.; ст. 287 Серб. гражд. улож.; ст. 3 разд. 9, ст. 1 разд. 10, ст. 77 разд. 11 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 459, 874 пр. Герм. гражд. улож.), то вопрос о переходе риска и по договору продажи движимой вещи должен быть решен в смысле вышеприведенного общего правила, а именно, что продавец, как и всякий другой должник, лишается права требовать условленного вознаграждения (покупной цены), если он не в состоянии исполнить своего обязательства вследствие случайной причины (ст. 1048 - 1051, 1064 Австр. гражд. улож.; ст. 658 Серб. гражд. улож.; ст. 95, 100 разд. 11, ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 463 первой и ст. 387 второй редакции Герм. гражд. улож.). Швейцарский союзный закон, определяя, что право собственности на движимую вещь приобретается по договору со времени передачи вещи, тем не менее возлагает риск за случай на приобретателя (верителя) уже со времени заключения договора об отчуждении вещи (ст. 199, 204).

Основываясь на положении, что должник, не имеющий по случайной причине возможности исполнить свое обязательство, лишается права на причитавшееся ему по договору вознаграждение, и стремясь найти для двусторонних договоров общее начало о несении страха за случай наподобие правила casum sentit dominus, теория права (ср. Газенерль, § 100, с. 585, примеч. 39) делает вывод, что по этим договорам "страх за случай" лежит на должнике. Но такой вывод представляется неточным и неясным. Неточность его заключается в том, что должник в двусторонних договорах есть вместе с тем и веритель и потому, теряя свое право требования вследствие неисполнения своего обязательства, терпит убыток и несет риск в качестве верителя. Но кроме стороны, не исполнившей своего обязательства и лишающейся вследствие сего права на вознаграждение по договору, невыгодные последствия от случайной невозможности исполнения обязательства падают также и на другую сторону, которая, несмотря на удержание или обратное получение вознаграждения может все-таки понести убытки, не подлежащие возмещению, например, вследствие случайной гибели отданного для обработки материала, вследствие необходимости купить или нанять необходимую вещь за более дорогую плату и т.п. Выражение "страх за случай" в смысле несения убытка неясно потому, что под означенным выражением следует понимать имущественную ответственность лица за случайно причиненный (а не понесенный) им вред, например "страх за гибель или повреждение" особливо определенной вещи в случае допущения должником просрочки (ст. 750 Сакс. гражд. улож., ст. 1138 Франц. гражд. улож.), между тем как должник, не принявши на себя "страха" (ср. 17 т. X ч. 1 Полож. каз. по др.), вообще не отвечает за убытки от случайного неисполнения обязательства, а лишается только права на получение вознаграждения, причитавшегося за исполнение обязательства.

Некоторые законодательства установляют слишком общее правило о несении страха за случай. Так, например, Саксонское гражданское уложение (ст. 126) определяет, что последствия случая несет тот, относительно кого случай имеет место, если другое лицо не приняло на себя ответственности за случай или не было виновно в его наступлении; подобное же постановление имеется в Австрийском гражданском уложении, которое в ст. 1311 определяет, что простой случай (blosser Zufall) падает на того, в чьем имуществе или лице он последовал.

Выраженное в приведенных законах положение, что невыгодные последствия случайного события падают на лицо, которое потерпело от такого события, в сущности ничего не выражает и не разрешает по отношению к двусторонним договорам вопрос о том, сохраняет ли должник, не исполнивши своего обязательства по случайной причине, за собою право на условленное вознаграждение, каковой вопрос должен быть разрешен в законе самостоятельно, а именно в отрицательном смысле.

Исходя из общего правила о невменяемости случайного вреда, все законодательства предусматривают исключения, ограничивающие это правило в интересе потерпевших лиц, т.е. определяющие вменяемость или ответственность за случай или, лучше сказать, за случайный вред. Эти исключения выражаются в том, что закон, установляя по различным основаниям более строгую ответственность за вред, довольствуется внешнею, более или менее отдаленною, причинною связью между вредом и данным лицом и не только не требует наличности какой-либо вины со стороны ответственного лица, но и не допускает возражений об отсутствии вины, т.е. умысла и неосторожности.

Эта строгая ответственность относится либо к недозволенным деяниям, либо к неисполнению обязательств, в особенности договорных.

I

Ответственность за случайный вред, происшедший от недозволенных деяний, встречается в следующих главных видах.

1. Некоторые законодательства возлагают ответственность за вред, причиненный малолетним (хотя бы не достигшим 7 лет) или душевнобольным, на имущество сих лиц, если потерпевший не вправе или не может получить вознаграждение из имущества родителей и опекунов (ст. 653, 654 и 686 т. X ч. 1; ст. 41 - 43 разд. 6 ч. 1 Прусск. земск. улож.; ст. 3445 Свода гражд. узак. губ. Приб.; ст. 1310 Австр. гражд. улож.; ст. 65 проекта Баварского гражд. улож. 1861 г.); при этом Прусское земское уложение и Свод узак. губ. Приб. требуют, чтобы присуждаемое из имущества недееспособных лиц вознаграждение не лишало их средств к существованию, а Австрийское уложение и баварский проект ставят взыскание и размер такого вознаграждения в зависимость от имущественного положения как потерпевшего, так и причинившего вред. Швейцарский союзный закон об обязательствах предоставляет в этом отношении большой простор усмотрению суда, постановляя (ст. 58), что суд имеет право, в виде исключения, когда того требует справедливость, присудить даже лицо, находившееся в состоянии невменяемости, к полному или частичному возмещению причиненных им убытков.

Постановления т. X ч. 1 (ст. 653, 654 и 686) об имущественной ответственности малолетних и душевнобольных за причиненный ими вред заимствованы, по-видимому, из Прусского и Австрийского уложений, которые наряду с французским и сардинским Кодексами принимались в соображение при составлении правил 21 марта 1851 г. (ст. 609 - 689 т. X ч. 1).

Относящаяся к этому предмету ст. 3445 Свода гражданских узаконений губерний Прибалтийских, как видно из приведенных под нею цитат, основана на лифляндском рыцарском и обычном праве.

Трудно сказать, почему вышеприведенные законы установляют подобное исключение в отношении только малолетних и душевнобольных, но не дееспособных лиц, причинивших вред случайно. Означенное исключение объясняется, вероятно, тем, что недееспособные лица ввиду преимущественной ответственности их родителей или опекунов привлекаются к ответственности весьма редко и притом легче могут перенести потерю части своего имущества на уплату вознаграждения, чем лица совершеннолетние и вообще обладающие дееспособностью, которые уже свыклись со своим имущественным положением и имеют больше потребностей и обязанностей, чем дети и душевнобольные.

В объяснение вышеприведенной ст. 58 Швейцарского союзного закона об обязательствах Союзный совет, ссылаясь на соответствующие постановления Цюрихского (ст. 1835, 1874), Австрийского и Прусского гражданских уложений, представил следующие соображения: "Могут встретиться случаи, в которых нельзя без крайнего оскорбления естественного чувства права и справедливости освободить лицо, не обладающее дееспособностью, от всякого вознаграждения за причиненный им вред. Представим себе, например, что умалишенный, больной в припадке лихорадки или ребенок совершил поджог дома, убил животное или причинил кому-либо опасную рану и что означенные лица пользуются хорошим имущественным положением, между тем как потерпевший не имеет никакого состояния или не прибегал к самообороне из сострадания к напавшему" (Rossel, Manuel du droit federal des obligations, 1892 г., N 77, с. 94; коммент. Шнейдера и Фика к ст. 58 Швейц. союз. зак.). Подобные же соображения послужили основанием ст. 1835 Цюрихского гражданского уложения, допускающей также в виде исключения ответственность недееспособных лиц за причиненный ими вред (Блунчли, коммент. к ст. 1835 Цюрих. гражд. улож., с. 648). Необходимо заметить, что правило об имущественной ответственности душевнобольных и вообще недееспособных лиц за причиненный ими вред существовало уже в древнегерманском праве, которое вообще не обращало внимания на вину (Штейнбах, с. 28; Кох, Lehrbuch des preuss. Privatrechts, 1857 г., т. I, с. 272, примеч. 3).

По примеру вышеприведенных законодательств, проект Германского гражданского уложения (ст. 752 второй редакции), исходя из общего начала, что вознаграждение за вред может быть требуемо лишь с лица, причинившего таковой с умыслом или по неосторожности, возлагает в виде исключения ответственность за убытки и на лиц недееспособных (душевнобольных; лиц, находившихся в бессознательном состоянии; несовершеннолетних, не достигших 7 лет или достигших возраста от 7 до 18 лет, но действовавших без надлежащего разумения), а также на дееспособных лиц, причинивших вред без умысла или по неосторожности, с тем условием, чтобы все означенные лица были обязаны к возмещению причиненных ими убытков настолько, насколько это справедливо при данных обстоятельствах и в особенности по положению (Verhaeltnisse) сторон, и чтобы возмещение убытка не лишало лиц, причинивших вред, необходимых средств на их собственное содержание сообразно их состоянию, а также на выполнение лежащих на них законных обязательств по содержанию других лиц; но недееспособный подвергается такой ответственности за причиненный им вред лишь тогда, когда вознаграждение не может быть получено с лиц, которые были обязаны иметь надзор за недееспособным.

Приведенное постановление проекта Германского гражданского уложения, по мнению Комиссии, занимавшейся пересмотром этого проекта, соответствует нынешнему правовому воззрению, хотя применение этого постановления доставит судам немало затруднений (Reatz, с. 383).

2. Лица, добывшие вещь путем преступления, ответствуют за случайную гибель и за случайное ухудшение ее за все время обладания вещью, но всякий другой недобросовестный владелец - лишь со времени предъявления иска (ст. 307, 2302 Сакс. гражд. улож.; ср. также ст. 16 разд. 6, ст. 241 разд. 7, ч. 1 Прусск. земск. улож.; ст. 4564 Св. узак. губ. Приб.; ст. 716 проекта Герм. гражд. улож.; ст. 1311 Австр. гражд. улож.). Таким образом, на незаконного владельца возлагается ответственность даже за случайную гибель или повреждение вещи, хотя бы он не вызвал случайного события и никоим образом не мог предвидеть происшедший вред. Единственное основание такой ответственности заключается в предположении, что случайный вред не произошел бы, если бы вещь не была похищена или захвачена незаконным владельцем; но ввиду шаткости этого предположения некоторые законодательства (ст. 307 Сакс. гражд. улож., ст. 716 пр. Герм. гражд. улож.) предоставляют незаконному владельцу вещи право освободиться от ответственности, если он докажет, что данный случайный вред произошел бы с вещью и при нахождении ее во владении самого собственника. Если такую льготу и можно допустить в договорном праве по отношению к должнику, у которого чужая вещь подверглась случайной гибели или повреждению, например после допущения им по своей вине просрочки (ст. 745 Сакс. гражд. улож.; ст. 3319 Прибалт. зак.; ст. 241 разд. 7, ст. 18 разд. 16 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 118 Швейц. союз. зак.; ст. 1302 ч. 2 Франц. гражд. улож.), то нельзя сказать, чтобы такой же льготы заслуживал недобросовестный и даже преступный владелец чужой вещи. Поэтому более справедливым и целесообразным представляется постановление Французского гражданского уложения (ст. 1302 ч. 4; ср. также ст. 1208 ч. 4 Итал. гражд. улож.), на основании которого случайное уничтожение или потеря похищенной вещи не освобождает похитителя от обязанности возвратить ее цену, хотя бы означенная вещь все равно погибла бы и у ее собственника.

3. В Своде гражд. узак. губ. Прибалт. (ст. 3446) и Прусском земском уложении (ст. 51 разд. 6 ч. I) имеется правило о том, что лицо, давшее поручение на совершение запрещенного деяния, отвечает совместно с поверенным за причиненный последним вред, хотя бы поверенный вышел из пределов поручения. Это постановление подходит под общее правило всех иностранных законодательств, установляющее совокупную имущественную ответственность лиц, принимавших прямое или косвенное участие в причинении вреда преступным или непреступным деянием (ст. 29 - 35 разд. 6 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 1301 Австр. гражд. улож.; ст. 777, 778, 1495, 1496 Сакс. гражд. улож.; ст. 3337 Свода узак. губ. Приб.; ст. 60 Швейц. союз. зак.; ст. 714 пр. Герм. гражд. улож.; ст. 1202 Франц. гражд. улож., ст. 55 Франц. угол. улож.; Сурда, т. I, N 142, 473, 474, 704 - 708; Лоран, т. XX, N 386, 541, 542, 619). Если подстрекатель к совершению преступления должен нести уголовную ответственность даже за такие деяния пособника, которые не вполне соответствуют указаниям подстрекателя (Таганцев, Лекции, N 687 и 688, с. 920 - 923), то тем более должна быть установлена имущественная ответственность каждого соучастника в причинении вреда, хотя бы тот или другой из них и не мог предвидеть происшедшего вреда. При совместном причинении вреда несколькими лицами (например, толпою, шайкою) положение потерпевшего представляется особенно тягостным ввиду затруднительности доказать, кто именно из числа нескольких лиц причинил вред (например, выстрелом, поджогом). Если, например, два охотника произвели одновременно выстрел в одну и ту же цель из одинаковых ружей, причем одним из выстрелов убито постороннее лицо, то за невозможностью доказать, чья пуля причинила смерть, пришлось бы освободить от имущественной ответственности обоих охотников (Зибенгар, ком. к ст. 1495 Сакс. гражд. улож.; Вентиг, с. 21). Во избежание такой несправедливости по отношению к потерпевшим гражданские законы и устанавливают совокупную (солидарную, т.е. нераздельную) ответственность всех лиц, принимавших непосредственное или лишь самое косвенное (например, соопекуны) участие в причинении вреда, так что ответственность может пасть и на такое лицо, которое фактически не является действительною причиною вреда и для которого вред является совершенно случайным.

Наш действующий закон установляет круговую <2>, но не вполне совокупную (солидарную, in solidum, ст. 25 т. XI Уст. векс.) ответственность лиц, совместно причинивших вред преступлением или проступком, а именно по ст. 648 т. X ч. 1 вознаграждение взыскивается поровну (следовательно, раздельно) со всех соучастников, действовавших по предварительному соглашению, и лишь при несостоятельности одного из таких соучастников следующая с него часть разлагается на прочих (ср. также правила о круговом поручительстве, ст. 1558 и. 5 т. X ч. I). Вообще же наш закон (ст. 6.49 и 650) исходит из того положения, что каждый из соучастников, причинивших вред без предварительного соглашения, ответствует только за тот вред, который причинен его собственным действием. Не касаясь здесь вопроса, достаточно ли эти законы ограждают интересы потерпевшего и не заслуживает ли предпочтения начало о совокупной (нераздельной) ответственности соучастников в причинении вреда (К. Победоносцев, ч. 3, с. 101), нельзя не заметить по отношению к рассматриваемому здесь предмету, что действующий закон считает необходимым в виде исключения установить в пользу потерпевшего неопровержимое предположение о виновности соучастника, т.е. ответственность за случай; а именно в конце ст. 650 постановляется, что если исследованием и судом нельзя будет определить с точностью количество вреда, причиненного действиями каждого из виновных (действовавших без предварительного соглашения), то вознаграждение взыскивается со всех поровну на основании ст. 648, т.е. как будто они причинили вред по предварительному соглашению.

--------------------------------

<2> Победоносцев К.П. Ч. 3. Изд. 1880 г. С. 101; реш. Угол. кас. деп. 1885 г. N 28. С. 119; Гражд. кас. деп. называет ответственность по ст. 648 т. X ч. 1 "небезусловною солидарностью" (реш. 1886 г. N 24 по делу товарищества Колоднянского сахар. завода).

4. Французское гражданское уложение (ст. 1384, ч. 3 и 5) и основанное на нем Итальянское гражданское уложение (ст. 1153) установляют безусловную ответственность хозяев (и препоручителей) за вред, причиненный их служащими при исполнении порученных им обязанностей. Хозяин не имеет права представить какие-либо возражения о своей невиновности и отвечает, следовательно, даже за такой вред, который является для него случайным (Сурда, т. II, N 884, 903; Обри и Ро, т. IV, с. 761). Статья 1384 Французского закона о безусловной ответственности хозяев за своих служащих основана на том соображении, что причиною происшедшего вреда является услуга, которою воспользовался хозяин, и что независимо от сего последний должен сделать себе упрек за свое доверие к лицу, оказавшемуся злонамеренным, неспособным или неосторожным (Сурда, т. II, N 884; Жоран, т. XX, N 570). Но эти соображения указывают лишь на то, что хозяин является косвенною причиною вреда, происшедшего при исполнении служащим порученного ему дела, но не объясняют, почему потерпевший, вопреки общему началу французского права, не обязан доказывать вину хозяина и почему последний, если его вина предполагается, не имеет по крайней мере предоставленного некоторым другим лицам (например, родителям, наставникам, ст. 1384 ч. 5) права опровергать такое предположение.

Защитники безусловной ответственности всех хозяев за своих служащих выводят ее из положения, что тот, кто извлекает пользу из оказываемых ему услуг (или принадлежащего ему имущества), должен нести и все невыгоды, сопряженные с пользованием услугами (или имуществом) (Штейнбах, с. 60, 62; Матайа, с. 41, 57).

Но одно это основание представляется недостаточным для справедливого применения такой ответственности ко всем вообще хозяевам, например к лицам, пользующимся чужими услугами для исполнения самых обыденных и вовсе не промышленных работ. Поэтому те законодательства, которые не исходят, подобно французскому нраву, из общего положения о безусловной ответственности хозяев за вредные деяния служащих и рабочих, установляют такую ответственность в виде исключений лишь для железных дорог (Герм. зак. от 7 июня 1871 г., ст. 1; Швейц. зак. от 1 июля 1875 г., ст. 2 и 3; Австр. зак. от 5 марта 1869 г., ст. 1; ст. 683 п. 2 т. X ч. 1; ст. 5 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.; кас. реш. 1887 г. N 68) и пароходов (Швейц. зак. от 1 июля 1875 г., ст. 2 и 3; ст. 683 п. 2 т. X ч. 1; кас. реш. 1893 г. N 87; Уставы парох. обществ: Южно-русского (§ 9), "Лебедь" (§ 9), Черноморско-Дунайского (ст. 24), Шлиссельбургского (§ 16) и др.). Германский закон от 7 июня 1871 г. возлагает безусловную ответственность также на владельцев фабрик, горных промыслов и каменоломен за смерть или телесное повреждение, причиненные по вине уполномоченных и других служащих высшего разряда, но не по вине простых рабочих (ср. также ст. 1 Швейц. зак. от 25 июня 1881 г.). Швейцарские законы от 25 июня 1881 г. (ст. 2) и 26 апреля 1887 г. (ст. 1) установляют безусловную ответственность хозяев фабрик и других промышленных предприятий за служащих высших разрядов, но не за простых рабочих, независимо от того, произошел ли вред по вине или без вины служащих.

Эти законодательства при установлении более строгой ответственности владельцев означенных предприятий основывались главным образом на чрезвычайной опасности упомянутых предприятий для жизни и здоровья человека, а также на том соображении, что пострадавший от таких предприятий ввиду обширности их и многочисленности служащих почти никогда не в состоянии доказать не только вины хозяина или его служащих, но даже того обстоятельства, кто именно был причиною вреда (Вейнрих, § 48, с. 150; Eger. Reichshaftpflichtgesetz, с. 208; Loening, Haftung des Staats, 1879 г., с. 89, 90; Штейнбах, с. 65, 66; Zeerleder, Die schweizerische Haftpflichtgesetzgebung, 1888 г., с. 6, 35, 43; Л.О. Гордон, Принцип ответственности железных дорог, 1887 г., с. 35, 36; В.Г. Яроцкий, Ответственность предпринимателей, с. 30, 32, 34, 48).

Само собою разумеется, что безусловная ответственность за рабочих и вообще служащих может быть возлагаема на хозяев для ограждения и других существенных интересов; так, например, по ст. 347 т. XI Уст. торг. корабельщик отвечает за людей своего корабля в случае нарушения ими таможенных и портовых узаконений.

5. По тем же самым основаниям собственники железных дорог, пароходов, фабрик и тому подобных предприятий должны отвечать безусловно за всякий вред, происшедший от зданий, машин, орудий и вообще вещей, предназначенных для этих предприятий. Это положение, как и предыдущее положение о безусловной ответственности хозяев предприятий за своих служащих, прямо не выражено в вышеупомянутых Законах Германской империи, но выводятся из того обстоятельства, что законы эти дозволяют владельцам предприятий ссылаться в свое оправдание исключительно на непреодолимую силу или на собственную вину пострадавшего (Jacobi, Rechtsbucher, B. I, с. 29; Гордон, с. 69; Осецкий, Смерть и увечье, с. 196, 268).

При составлении проекта Закона от 25 января 1878 г., вошедшего в ст. 683 т. X, ч. 1, предполагалось изложить п. 2 этого Закона следующим образом: предприниматели освобождаются от обязанности вознаграждать потерпевшего в тех случаях, когда докажут, что несчастие причинено воздействием непреодолимой силы, или не по вине их агентов, или не от неисправности подвижного состава. Государственный Совет, между прочим, нашел, что неисправность подвижного состава, свидетельствуя о неисполнении служащими на железной дороге лицами своих обязанностей, прямо относится к вине подлежащих агентов, при существовании которой предприниматель, согласно проектированному правилу, не может быть освобожден от гражданской ответственности за последствия несчастного случая. Вследствие сего и принимая во внимание, что в новейших по этому предмету иностранных законодательствах, именно в Прусском законе от 7 июня 1871 г. и Швейцарском союзном законе от 1 июля 1875 г., исправность бывшего в поезде подвижного состава не показана в числе причин, устраняющих обязанность предпринимателя вознаграждать потерпевшим вред при эксплуатации железной дороги, Государственный Совет признал удобнейшим выражение "или не от неисправности подвижного состава" исключить (печатная записка журнала Государственного Совета от 30 апреля и 15 октября 1877 г. N 63, с. 6, приведенная в сочинении Л.О. Гордона "Принцип ответственности железных дорог" (с. 71, примеч. 1)).

Ввиду того, что главная суть строгой ответственности, установляемой для владельцев некоторых особенно опасных для человеческой жизни предприятий (железных дорог, пароходов, фабрик, рудников и т.п.), заключается в том, что эти лица обязаны безусловно отвечать за исправность как своих служащих и рабочих, так и вещей, необходимых для действия предприятия, было бы вполне целесообразно выразить это положительным образом в законе. Так поступают уставы некоторых из наших пароходных обществ, которые, несмотря на ежегодное освидетельствование прочности и исправности пароходов и судов правительственною властью, возлагают на означенные общества ответственность за повреждения, происшедшие от неудовлетворительной постройки пароходов и судов, даже при отсутствии вины со стороны служащих или законных представителей общества (Уставы парох. обществ: Южно-русского (§ 7); по Байкалу (§ 5); Шлиссельбургского (§ 15); Черноморско-Дунайского (ст. 16); по Волге (ст. 13 дополнения к Уставу); 2-го парох. общ. по Днепру и его притокам (§ 3)).

Положительное правило о том, что владельцы железных дорог, пароходов, фабрик, рудников и других опасных для жизни и здоровья промыслов отвечают безусловно за своих служащих и рабочих, а также за все вещи, входящие в состав предприятия, оказало бы большую пользу и для выяснения спорного понятия о "непреодолимой силе".

Некоторые законодательства (ст. 1386 Франц. гражд. улож.; ст. 351 Сакс. гражд. улож.; ст. 67 Швейц. союз. зак.) возлагают в виде общего правила на всякого собственника здания или иного сооружения безусловную ответственность за убытки, причиненные сооружением другому лицу, вследствие неисправного содержания или неправильной постройки здания, хотя бы сам собственник не был виновен в существовании означенных недостатков, например когда обязанность содержать здание в исправности лежат на пользовладельце (Обри и Ро, т. II, с. 494, 495; т. V, с. 772; Шнейдер и Фик, коммент. к ст. 67 Швейц. союз. зак.).

6. В некоторых законодательствах существует заимствованное из римского права постановление о том, что за вред, причиненный выбрасыванием или выливанием чего-либо из строения, отвечает лицо, занимающее строение или данное помещение, причем такое лицо по одним законодательствам не вправе доказывать свою невиновность, но пользуется лишь правом обратного требования к действительному виновнику происшедшего вреда (ст. 1318 Австр. гражд. улож.; ст. 4567, 4570, 4571 Св. узак. губ. Приб.), а по другим - может освободиться от ответственности, если докажет, что вред был причинен таким лицом, за которое предполагаемый по закону виновник не обязан отвечать (ст. 1554 Сакс. гражд. улож.), или если просто докажет, кто именно причинил вред (ст. 68 разд. 6 ч. I Прусск. земск. улож.). Таким образом, владелец дома и всякого строения или иного помещения может подлежать ответственности за происшедшей вред, несмотря на отсутствие умысла или какой-либо неосторожности с его стороны, т.е. закон иногда установляет ответственность домовладельца или хозяина квартиры даже за случайный вред и освобождает его от такой ответственности лишь тогда, когда предполагаемый виновник вреда укажет действительного виновника (например, постороннее лицо) и таким путем устранит установленную законом в общественном интересе искусственную причинную связь между вредным деянием неизвестного лица и владельцем строения или какого-либо иного помещения, в котором находилось означенное лицо.

7. Подобная же ответственность за случайный вред, происшедший от падения недостаточно прикрепленных предметов, предусматривается, например, в Своде узак. губ. Прибалт. (ст. 4567), Саксонском гражданском уложении (ст. 1554) и Австрийском гражданском уложении (ст. 1318).

8. Безусловная ответственность возлагается на владельцев диких животных за вред, причиненный последними (ст. 4591 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1560 Сакс. улож., ст. 70 - 72 разд. 6 ч. I Прусск. земск. улож.). По Французскому гражданскому уложению (ст. 1385) такой же безусловной ответственности подвергаются владельцы всяких животных (Обри и Ро, т. IV, с. 771; Штейнбах, с. 25; Бейнрих, с. 105; Шнейдер и Фик, коммент. к ст. 65 Швейц. союз. зак.); некоторые ученые (Лоран, т. XX, N 625, 626, 629; Сурда, т. II, N 1448), однако, полагают, что владельцы животных и по Французскому уложению не лишаются права доказывать свою невиновность.

9. С целью охранения высших благ человека, жизни и здоровья и облегчения самим пострадавшим или семейству лишившегося жизни возможности получить вознаграждение за понесенный ими вред некоторые законодательства возлагают усиленную (до пределов непреодолимой силы) ответственность за причинение подобного личного вреда на собственников обширных и особенно опасных для человеческой жизни и здоровья промышленных предприятий.

Прусский железнодорожный закон от 3 ноября 1838 г. в § 25 постановлял следующее правило: "Общество (железнодорожное) обязано вознаградить за всякий вред, который при перевозке (Befoerderung) по железной дороге произойдет для перевозимых на ней лиц и грузов или для других лиц и их вещей; оно может освободиться от этой ответственности лишь тогда, когда докажет, что вред (Schade) причинен или по собственной вине потерпевшего, или вследствие непредотвратимого внешнего случая (durch einen unabwendbaren ausseren Zufall). Опасное свойство предприятия само по себе не должно считаться такою случайностью, которая освобождала бы от обязательства вознаграждения".

Это постановление Прусского закона было принято в руководство и при издании Общегерманского закона от 7 июня 1871 г., который в § 1 определяет: "Если при эксплуатации (be dem Betriebe) железной дороги человек будет убит или получит телесное повреждение, то владелец предприятия отвечает за происшедший от сего вред, если не докажет, что несчастие (Unfall) произошло вследствие непреодолимой силы (hohere Gewalt) или по собственной вине убитого или пострадавшего".

Австрийский закон от 5 марта 1869 г. постановляет по этому предмету следующие правила: § 1) если вследствие несчастия (Ereignung) при эксплуатации паровой железной дороги человек получит телесное повреждение или ему будет причинена смерть, то всегда предполагается, что несчастие произошло по вине владельца предприятия или же тех лиц, услугами которых он пользуется при эксплуатации. За вину этих лиц владелец предприятия отвечает как за свою собственную вину уплатою вознаграждения на основании § 1325 - 1327 Гражданского уложения; § 2) владелец предприятия освобождается от такой ответственности за вред лишь тогда и лишь настолько, насколько он докажет, что несчастие произошло вследствие непредотвратимого случая (unabwendbaren Zufall), т.е. hohere Gewalt или vis major, как поясняется в самом Законе или вследствие непредотвратимого деяния постороннего (dritten) лица, за вину которого владелец предприятия не обязан отвечать, или же по вине пострадавшего.

Швейцарский закон от 1 июля 1875 г. (ст. 2) постановляет: "Если при эксплуатации (Betriebe) железнодорожного или пароходного предприятия человек будет убит или получит телесное повреждение, то транспортное предприятие отвечает за происшедший от сего вред, если не докажет, что несчастие было вызвано непреодолимою силою, неосторожностью и проступком пассажиров или посторонних, не состоящих на службе в транспортном предприятии лиц при отсутствии совместной вины со стороны предприятия или же виною самого погибшего или пострадавшего".

Подобная же ответственность установляется в Швейцарском законе 25 июля 1881 г., а именно: по ст. 2 этого Закона владелец фабрики отвечает за смерть или телесное повреждение своих служащих и рабочих, причиненные им в помещениях фабрики вследствие производства на сей работ (Betrieb), если не докажет, что несчастие (Unfall) произошло вследствие непреодолимой силы, преступления или проступка посторонних лиц, не принадлежащих к числу уполномоченных, представителей, управителей или смотрителей фабрики, или же по собственной вине пострадавшего или убитого.

Действие этого постановления, как и всего фабричного Закона от 25 июля 1881 г., распространено впоследствии (Законом от 26 апреля 1887 г.) и на другие промыслы, а именно на предприятия, в которых производятся или применяются с промышленною целью взрывчатые вещества, а также на других перечисленных в Законе промышленников, как, например, на строителей, перевозчиков, судовщиков, если эти промышленники занимаются своим делом обыкновенно с помощью более 5 рабочих.

Германский закон от 7 июня 1871 г. и Швейцарский закон от 1 июля 1875 г., как уже замечено выше, принимались в соображение и при издании действующего у нас Закона от 25 января 1878 г., вошедшего в ст. 683 т. X ч. 1 (изд. 1887 г.).

На основании этой статьи Закона владельцы железнодорожных и пароходных предприятий освобождаются от обязанности вознаграждать потерпевшим вред или убытки вследствие смерти или повреждения здоровья в тех только случаях, когда докажут, что несчастие произошло: а) не по вине управления предприятием и его агентов или же б) вследствие воздействия непреодолимой силы.

По разъяснению Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената (1887 г. N 68 и 1893 г. N 87) выражение нашего закона "не по вине" железной дороги есть не что иное, как изложенное в отрицательной форме положительное требование закона, чтобы правление железной дороги для сложения с себя имущественной ответственности доказало, что событие, причинившее вред, произошло по вине самого потерпевшего или же третьих лиц, не состоящих с обществом железной дороги в служебных отношениях; при недоказанности этих обстоятельств, как равно и воздействия непреодолимой силы, на владельце железнодорожного предприятия остается ответственность за приключившийся вред при эксплуатации.

Из смысла вышеприведенных Законов об ответственности владельцев железнодорожных, пароходных, фабричных и др. промышленных предприятий за вред, происшедший от причинения кому-либо смерти или телесного повреждения, оказывается, что законы эти в виде изъятия из общих начал: 1) не требуют, чтобы потерпевший доказал действительную причинную связь между вредом и каким-либо действием или упущением владельца предприятия или его служащих, но признают достаточным для установления его ответственности, если потерпевший доказал лишь косвенную связь между вредом и владельцем предприятия, а именно что смерть или повреждение здоровья произошли, например, "при эксплуатации" железной дороги или пароходного предприятия, "в помещениях" фабрики и "вследствие производства на ней работ"; 2) не дозволяют владельцам означенных предприятий оправдываться лишь тем обстоятельством, что они не могли предусмотреть и предотвратить события, причинившие смерть или телесное повреждение, и что, следовательно, данное событие представляется для них случайным (отсутствие вины), но допускают лишь другие точно определенные возражения. Комментаторы этих законов согласны в том, что владельцы железнодорожных и др. предприятий, не доказавшие ни одного из допускаемых теми законами возражений, подлежат ответственности за вред, хотя бы таковой произошел действительно случайно, т.е. без вины предпринимателей, и что, следовательно, означенные Законы установляют ответственность за случай (Якоби, с. 12; Вентиг, с. 83; Гордон, с. 29, 91, 95; Штубенраух, ком. к ст. 1327 Австр. гражд. улож.; Церледер, с. 88, 89).

Кроме вышеприведенной ст. 683 т. X ч. 1, в наших законах имеются специальные постановления, возлагающие на некоторых промышленников еще более строгую, а именно вполне безусловную, имущественную ответственность за личный вред, понесенный рабочими. Так, по ст. 328, 329 и 330 т. XII Уст. пут. сообщ. (по изд. 1857 г. и прод. 1893 г.) судохозяин обязан уплатить рабочему вознаграждение в размере двойной договорной платы, если последний в чрезвычайных случаях (опасности от огня, бури, подводных камней, мелей, воровских шаек и пр.) подвергся увечью на всю жизнь; сверх того, хозяин обязан нести издержки по лечению и на отправление потерпевшего в обратный путь; если же рабочий при вышеозначенных чрезвычайных случаях убьется до смерти, или утонет, или будет убит, или же умрет от раны до сдачи в больницу, то следовавшее ему вознаграждение за увечье отсылается к наследникам. Подобная же безусловная ответственность возлагается по нашему законодательству на морских корабельщиков (ст. 305 - 307 т. XI Уст. торг., изд. 1893 г.) и на владельцев горных заводов и рудников (ст. 670 (примеч. 708) т. VII Уст. горн., изд. 1893 г.).

10. Истец, по требованию которого суд допустил обеспечение иска или предварительное исполнения решения, обязан безусловно вознаградить ответчика, оправданного судебным решением, вошедшим в законную силу, за вред, понесенный вследствие принятия означенных мер (ст. 601, п. 4 ст. 138, ст. 738, 740 т. XVI ч. 1, изд. 1892 г., Уст. гражд. суд.; ср. Ферстер, т. I, § 90, с. 549). Это правило применяется также к истцу, по требованию которого приведено в исполнение вошедшее в законную силу решение, если таковое впоследствии отменено в кассационном порядке и ответчик оправдан окончательным решением (кас. реш. 1880 г. N 123 по делу Вознесенского).

Все вышеприведенные специальные постановления иностранных и русских законов доказывают, что они составляют исключения из общего всем законодательствам начала, на основании которого для установления обязательства вознаграждения требуется не только внешняя, но и внутренняя причинная связь между вредом и данным лицом, а именно вина этого лица.

II

В виде изъятия из общих правил об имущественной ответственности за неисполнение обязательств закон возлагает и на должников при известных условиях ответственность за случайный вред.

1. В новейшем праве постепенно развивается взгляд на необходимость установления безусловной ответственности хозяев за действия и упущения своих служащих, рабочих и вообще помощников при исполнении договорных и других обязательств, независимо от вопроса, имел ли хозяин право на передачу исполнения обязательства другому лицу или нет. Такая безусловная, не допускающая никаких оправданий ответственность должника за своих рабочих и служащих, а также за подчиненных его власти членов семейства установляется в виде общего для всех обязательств правила в ст. 115 Швейц. союз. закона (ср. также ст. 1384 Франц. гражд. улож. и ст. 224 ч. 2 первой ред. и ст. 234 второй ред. германск. проекта; Meischeider, Die alten Streitfragen, 1889 г., с. 50). Другие законодательства предусматривают такую безусловную ответственность должников за своих рабочих и помощников в постановлениях об отдельных договорах; такой ответственности подвергаются, например, подрядчики (ст. 928 разд. 11 ч. 1 Прусск. улож.; ст. 4234 Свода узак. губ. Приб.; ст. 1797 Франц. гражд. улож.; ст. 351 Швейц. зак.), перевозчики (ст. 400 Герм. торг. улож.; ст. 99 Франц. торг. улож.; ст. 1782, 1953 Франц. гражд. улож.; ст. 398 Итал. торг. улож.; ст. 4200 Св. узак. губ. Приб.; ст. 970, 1316 Австр. гражд. улож.; ст. 5 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.; ст. 29 Бернской конвенции о международной перевозке грузов), наниматели имущества (ст. 1735 Франц. гражд. улож.).

Безусловная ответственность хозяина за своих служащих, рабочих и вообще помощников по исполнению обязательства заключается в том, что должник не вправе приводить в свое оправдание, что он принял все возможные меры предосторожности при выборе своих помощников и по надзору за ними или, другими словами, что он не мог воспрепятствовать совершению вредного деяния, как это допускается вообще при причинении вреда посредством недозволенных деяний (внедоговорных правонарушений), но обязан отвечать за действия и упущения своих помощников, как за свои собственные (ст. 1384 ч. 3 и 5 Франц. гражд. улож.; Обри и Ро, т. IV, с. 761, 103 (примеч. 33), 534; Эндеман, Handbuch, т. III, 1883 г., с. 363; Эгер, Das deutsche Frachrecht, 1888 г., т. I, с. 215, 424 и 427). Это последнее общеупотребительное положение (ср. ст. 234 второй ред. герм. пр.) не совсем точно, так как оно выражает только ту мысль, что хозяин отвечает даже за вину своих помощников, как будто за свою собственную; но если вред причинен помощником случайно или даже по непреодолимой силе, то из этого не следует, чтобы и хозяин не отвечал за такой вред, так как он в качестве должника по общему правилу освобождается от обязательства вознаграждения лишь тогда, когда он сам невиновен. Поэтому должник, например перевозчик, который вправе оправдываться только ссылкою на непреодолимую силу, может подлежать ответственности даже тогда, когда рабочий потерял или повредил груз вследствие непреодолимой для него силы, например вследствие внезапной болезни, являющейся, однако, для самого должника (перевозчика) лишь случайным (непредвиденным) событием, но не непреодолимою силою. Он мог бы предупредить вред, если бы, например, назначил запасного рабочего или сам исполнял принятое на себя обязательство, между тем как грузоотправитель не имеет ни права, ни обязанности заботиться о том, каким способом груз будет доставлен по назначению, т.е. личными ли средствами предпринимателя или для этого необходимо посредство посторонних лиц (кас. реш. 1885 г. N 38).

2. Просрочка, допущенная должником или верителем, возлагает на неисправную сторону ответственность за случайную гибель или повреждение вещи, составляющей предмет обязательства, и вообще за случайную невозможность исполнения обязательства (ст. 2105 т. X ч. I; ст. 745, 750 Сакс. гражд. улож.; ст. 3318, 3323 Св. зак. Прибалт. губ.; ст. 1138, 1257, 1302 Франц. гражд. улож.; ст. 107, 118 Швейц. союз. зак.; ст. 965, 1425 Австр. гражд. улож.; ст. 251 и 257 первой ред. и ст. 243 и 254 второй ред. герм. проекта).

3. Подобно той совокупной ответственности, которая установляется в законе для лиц, совместно причинивших вред недозволенным действием, некоторые законодательства, в отличие от римского права и большинства гражданских уложений, в том числе и нашего Свода гражданских законов (ст. 1548 т. X ч. I; ст. 3335 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1202 Франц. гражд. улож.; ст. 889 Австр. гражд. улож.; ст. 1020, 1021 Сакс. гражд. улож.; ст. 162 Швейц. союз. зак.; ст. 556 Черногор. гражд. улож.), возлагают совокупную ответственность на совместных должников по всякого рода договорам (ст. 424 разд. 5 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 919 Калифор. гражд. улож.; ст. 280 Герм. торг. улож.; ст. 40 Итал. торг. улож.) или лишь по некоторым обязательствам.

В виде общего правила признается совокупная ответственность по всем обязательствам, возникающим как из договора, так и из других оснований, если предмет обязательства неделим (ст. 3336 Св. зак. губ. Приб.; ст. 1037 Сакс. гражд. улож.; ст. 1222 Франц. гражд. улож.; ст. 890 Австр. гражд. улож.; ст. 79 Швейц. союз. зак.).

Независимо от сего совокупная ответственность возлагается законом на совместных ссудопринимателей (ст. 1185 Сакс. гражд. улож.; ст. 324 Швейц. союз. зак.), поклажепринимателей (ст. 1272 Сакс. гражд. улож.; ст. 481 Швейц. союз. зак.), на перевозчиков (ст. 401 и 450 Швейц. зак.), на товарищей в товариществах: простом (ст. 269 Герм. торг. улож.; ст. 235 Итал. торг. улож.; ст. 544 Швейц. союз. зак.), полном (ст. 77 т. XI Уст. торг.; ст. 2134 т. X ч. I; ст. 112 Герм. торг. улож.; ст. 22 Франц. торг. улож.; ст. 564 Швейц. союз. зак.), на вере (ст. 150 ч. 2 Герм. торг. улож.; ст. 593 Швейц. союз. зак.; ст. 24 Франц. торг. улож.) и артельном (ст. 97 т. XI Уст. торг.; ст. 689 Швейц. союз. зак.), на учредителей акционерных обществ (ст. 211 ч. 2 Герм. торг. улож.; ст. 623 ч. 2 Швейц. союз. зак.), на членов правлений и ликвидаторов акционерных обществ (ст. 667, 609, 670, 673, 674 Швейц. союз. зак.; ст. 241, 245, 248, 249 Герм. торг. улож.) и артельных товариществ (ст. 714 Швейц. союз. зак.), на векселедателей и надписателей (ст. 25 т. XI Уст. векс.; ст. 767, 808, 827 Швейц. союз. зак.; ст. 49, 81 Герм. векс. уст.; ст. 140, 164 Франц. торг. улож.), на должников и надписателей по чекам и ордерным бумагам (ст. 836, 838, 839, 841 Швейц. союз. зак.), на распорядителей, ведущих чужие дела без поручения (ст. 1350 Сакс. гражд. улож.).

4. Что касается в особенности обязательств, основанных на договорах, то в этой области права также заметно стремление новейших законодательств к усилению ответственности должников. Не довольствуясь отвлеченною меркою осторожности, требуемой от каждого рачительного или заботливого хозяина, законодательства установляют более наглядные и определенные образцы заботливых хозяев, а именно требуют, чтобы некоторые договоры исполнялись с такою осмотрительностью, которая свойственна добропорядочным купцам (ст. 282, 344, 361, 367, 380, 387 Герм. торг. улож.), добропорядочным деловым людям (ст. 180a, 213a, 226, 241, 343 Герм. торг. улож.), добропорядочным перевозчикам (ст. 397, 399 Герм. торг. улож., ст. 110 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.), добропорядочным шкиперам (ст. 478 Герм. торг. улож.).

По некоторым же договорам должники обязываются законом отвечать не только за несоблюдение требуемой от них вообще или по данному договору осторожности (например, "старание, как и о собственном своем имуществе" (ст. 2105 т. X ч. I); "всевозможное старание" (ст. 275 т. XI Уст. торг.); "крайнее рачение" (ст. 228 т. XI Уст. торг.); "принятие всех мер, которые лежат на обязанности исправного возчика" (ст. 110 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.), но даже за такое неисполнение своих обязательств, которое произошло вследствие случайного события, а не по вине должников.

Такой риск за случай возлагается законом на должника за нарушение им не всяких более или менее побочных обязанностей по договору, но лишь за неисполнение главного обязательства, составляющего предмет договора, преимущественно за несохранение имущества верителя в целости. Подобные договоры, сопряженные с некоторым риском для должника, не должны быть смешиваемы с так называемыми рисковыми договорами, по которым самое возникновение прав и обязательств поставлено в зависимость от случайного наступления или ненаступления условленного сторонами события (ст. 2199 т. X ч. I; ст. 1104 и 1964 Франц. гражд. улож.; ст. 527 разд. 11 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 4337, 4359 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1267, 1269 Австр. гражд. улож.; Победоносцев К.Л., ч. 3, с. 27, 28, 553; Виндшейд, т. II, § 322; Ферстер, т. II, § 128, с. 100; Обри и Ро, т. V, с. 286).

Поэтому обязательство, например, железной дороги уплатить вознаграждение за (хотя бы случайную) утрату вверенного ей для перевозки груза не может быть отождествляемо с обязательством страховщика, уплачивающего страховое вознаграждение не за неисполнение, а, напротив, в исполнение своего обязательства (Эгер, т. I, с. 220, 221; Квачевский, Общий устав рос. жел. дор., 1886 г., с. 224; Рабинович, Теория и практика железнодор. права, 1891 г., с. 166, 167).

Хотя англо-американское право и некоторые писатели (например, Экснер (Begriff der hoheren Gewalt, 1883 г., с. 35 - 38, 53), Рабинович (Теория и практика железнодор. права, с. 100, 101), Осецкий (Смерть и увечье, 1890 г., с. 230)) смотрят на строгую ответственность железных дорог и др. предприятий как на обязательное, т.е. установленное законом, страхование, с этим взглядом нельзя согласиться. Некоторое чисто внешнее сходство между страховщиком и лицом, отвечающим по закону или договору безусловно за причиненный вред, заключается лишь в том, что такое лицо может, подобно страховщику, подлежать ответственности и за случайный вред. Но из этого не следует, чтобы железная дорога или пароходовладелец, отвечая безусловно за происшедшую от их предприятия смерть или телесное повреждение, а также за утрату или повреждение груза, действительно всегда были вовсе не виновны в причинении подобного вреда. Напротив того, закон, установляя в интересе потерпевших такую строгую ответственность владельцев означенных предприятий, исходит именно из предположения, что вред произошел по какой-либо вине предпринимателей; иначе закон не имел бы никакого разумного основания возлагать на владельцев означенных предприятий столь строгую ответственность. Что же касается в особенности безусловной ответственности перевозчиков (кроме общественных) за целость вверенного им по договору перевозки груза, то такая ответственность хотя и установлена законом (ст. 395 Герм. торг. улож.; ст. 457, 458 Швейц. союз. зак.; ст. 1782, 1954 Франц. гражд. улож.; ст. 103 Франц. торг. улож.), тем не менее входит в состав договорных условий, может быть отменяема сторонами и потому не составляет обязательного страхования. Но самое существенное различие между страхованием и безусловною ответственностью известных предприятий за причинение смерти или телесных повреждений и перевозчиков за целость грузов заключается в том, что страховщик уплачивает условленную сумму, имеющую иногда вид вознаграждения, не за причиненный им вред и не ввиду предполагаемой вины (Вентиг, с. 83), а на том основании, что наступило условленное случайное событие, которое может заключаться для страхователя не только в несчастном случае (ст. 2199 т. X ч. 1), например убытках от пожара, градобития, смерти, но и в событиях иного рода, например рождении ребенка, вступлении в брак, достижении известного возраста. Если страховщик освобождается от уплаты страховой суммы в случае, например, пожара от войны, возмущения, землетрясения, взрыва пороховых мельниц и т.п. (§ 93 Уст. С.-Петерб. общ. страх. от огня) или смерти от самоубийства, смертной казни (§ 53 Уст. рос. общ. застр. капит. и дох.), то эти события составляют не непреодолимую силу для предотвращения самого вреда, к чему страховое общество и не обязывается, но такие опасности, с которыми сопряжен для страховщика чрезмерный экономический риск (ср. кас. реш. 1888 г. N 73 по делу Кобылянского).

Установляемая законом ответственность должника за случай может быть устранена по соглашению сторон (ст. 3292 Св. узак. губ. Приб.; ст. 123 Сакс. гражд. улож.; ст. 114, 244 Швейц. зак.), но если вышеозначенная строгая ответственность возложена по закону на общественное промышленное предприятие, разрешенное правительством и являющееся более или менее монопольным, например железную дорогу, пароходное или транспортное общество, товарный склад, то всякое соглашение такого предприятия с лицами, пользующимися его услугами, касательно устранения или ограничения законной ответственности по договору, признается недействительным (ст. 6 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.; ст. 35 Берн. конв.; ст. 724 т. XI Уст. торг.; § 6 Уст. парох. общ. по Волге, 10 апреля 1887 г.; примеч. к § 10 Уст. Шлиссельб. парох., 3 июля 1890 г.; ст. 114 ч. 2, 115 ч. 2, 465 Швейц. союз. зак.; ст. 423 Герм. торг. улож.; ст. 416 Итал. торг. улож.).

К договорам, по которым законодательства возлагают на должников риск за случай, относятся следующие:

а) поклажа. Поклажеприниматель, который без разрешения поклажедателя будет пользоваться принятою на хранение вещью или передаст ее на хранение постороннему лицу, отвечает и за случайную гибель или повреждение вещи (ст. 3788 Св. узак. губ. Приб.; ст. 476 Швейц. союз. зак.; ст. 965 Австр. гражд. улож.; ст. 24, 25, 85 разд. 14 ч. 1 Прусск. улож.). Содержатели же гостиниц и постоялых дворов отвечают за всякую утрату, гибель или повреждение привезенных приезжими вещей, если не докажут, что вред последовал по вине самого приезжего, либо лиц, его сопровождающих, или его прислуги, или что он произошел от непреодолимой силы либо вследствие свойств самой вещи (ст. 786 Швейц. союз. зак.; ст. 1285 Сакс. гражд. улож.; ст. 1954 Франц. гражд. улож.; ст. 3821 Св. узак. губ. Приб.; ст. 444 и 447 разд. 8 ч. II Прусск. улож.; ст. 626 первой ред. и ст. 641 второй ред. герм. пр.).

Подобная же усиленная ответственность возлагается по нашему закону на утвержденные правительством товарные склады, которые (ст. 709, 722 т. XI Уст. торг.) отвечают за утрату или повреждение принятого на хранение товара, если не докажут, что вред не мог быть предотвращен средствами склада и произошел от непреодолимой силы, или от свойств самого товара, или по причине недостатков упаковки, которые не могли быть замечены по наружному виду при приеме товара на хранение (ср. также § 22 уст. Восточного общества товарных складов, Высочайше утв. 19 мая 1893 г.);

б) ссуда. Ссудоприниматель, который будет пользоваться полученною вещью несогласно с договором или предоставит пользование ею другому лицу, отвечает и за случай (ст. 322 Швейц. союз. зак.; ст. 251 разд. 21 ч. 1 Прусск. улож.; ст. 1881 Франц. гражд. улож.; ст. 3747 Св. узак. губ. Приб.; ст. 978, 979 Австр. гражд. улож.);

в) имущественный наем. За утрату или повреждение принятого по описи и оценке инвентаря наниматель обязан вознаградить наймодавца, если не докажет, что вред произошел от непреодолимой силы (ст. 318 Швейц. зак.; ст. 535, 544 герм. пр.; ст. 1209, 1210 Сакс. гражд. улож.; ст. 4096, 4169, 4170 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1109, 1111 Австр. гражд. улож.; ст. 601 - 609 разд. 21 ч. I Прусск. улож.; ст. 1821, 1822, 1825 Франц. гражд. улож.);

г) доверенность. Доверитель обязан вознаградить поверенного между прочим за убытки, понесенные последним при исполнении возложенного на него поручения (ст. 2000 Франц. гражд. улож.; Обри и Ро, т. IV, с. 648 (примеч. 4)), если только со стороны поверенного не было допущено какой-либо неосторожности (ср. также ст. 1015 Австр. гражд. улож. и ст. 81 разд. 13 ч. 1 Прусск. улож.);

д) подряд. Подрядивший обязан уплатить условленное вознаграждение, если подряд не может быть исполнен вследствие случая, возникшего в лице его, подрядившего (ст. 370 Швейц. союз. зак.; ст. 1155 Австр. гражд. улож.; ст. 1252 Сакс. гражд. улож.; ст. 4247 Св. узак. губ. Приб.). Если работа подвергнется случайной гибели или повреждению до сдачи ее подрядившему, то подрядчик лишается права на условленное вознаграждение (ст. 367 Швейц. союз. зак.; ст. 1790 Франц. гражд. улож.; ст. 1249 Сакс. гражд. улож.; ст. 960 разд. 11 ч. I Прусск. земск. улож.);

е) перевозка. За утрату или повреждение груза или пассажирского багажа перевозчик обязан вознаградить потерпевшего, если не докажет, что вред произошел от непреодолимой силы (ст. 96, 102 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.; ст. 30 Берн. конв.; ст. 24 и 30 Швейц. жел. дор. зак., 20 марта 1875 г.; ст. 4258 Св. узак. губ. Приб.; ст. 395 Герм. торг. улож.; ст. 457, 458 Швейц. союз. зак.; ст. 400 Итал. торг. улож.; ст. 98, 103 Франц. торг. улож.; ст. 1784 Франц. гражд. улож.);

ж) издательский договор. Если литературное или художественное произведение после передачи его издателю случайно погибнет, то издатель тем не менее обязан заплатить гонорар (ст. 387 Швейц. союз. зак.; ст. 1147 Сакс. гражд. улож.; ст. 882 разд. 11 ч. I Прусск. улож.);

з) товарищество. Участники в товариществе (простом и полном) обязаны вознаградить товарища за убытки, которые он (без своей вины) понес при самом ведении дел товарищества или вследствие опасностей (Gefahren, risques), сопряженных с ведением этих дел (ст. 1852 Франц. гражд. улож.; ст. 537, 555 Швейц. союз. зак.; ст. 93 Герм. торг. улож.; ст. 109 Итал. торг. улож.; ст. 1376 Сакс. гражд. улож.; ст. 4303 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1537 Калиф. гражд. улож.; ст. 81 разд. 13 и ст. 227 разд. 17 ч. I Прусск. улож.);

и) неустойка. Назначенная по договору неустойка не может быть требуема лишь тогда, когда исполнение главного обязательства сделается невозможным вследствие непреодолимой силы (ст. 181 Швейц. союз. зак.);

к) заклад. Свод узаконений губ. Приб. (ст. 1483) постановляет, что если от пользования не по условию отданною в заклад вещью или же от самовольного захвата ее кредитором она подвергнется повреждению или уничтожению, то кредитор отвечает за последовавший ущерб даже тогда, когда последний произойдет случайно или от причин неотвратимых и непредвидимых.

Еще строже ответственность закладодержателя по нашему Своду законов, а именно в ст. 1676 т. X ч. 1 определяется, что если заклад утратится, каким бы то образом ни было, то сверх уничтожения той суммы, в которой движимое имущество было заложено, заимодавец обязан ответствовать за него платежом остальной цены без всякого оправдания;

л) ведение чужого дела без поручения. Если действие совершено вопреки воле хозяина, то лицо, совершившее такое действие, обязано отвечать и за случай (ст. 470 Швейц. союз. зак.; ст. 4433 Св. узак. губ. Приб.; ст. 1347 Сакс. гражд. улож.; ст. 249 разд. 13 ч. I Прусск. улож.; ст. 1311, 1035 Австр. гражд. улож.; ст. 749 ч. 2, 755 герм. пр.).