Учебный год 22-23 / А. Ноздрачева - Прощение долга и дарение (Вестник экономического правосудия, 7, 2019)

Обзор

практики

Анастасия Юрьевна Ноздрачева

юрист, партнер Юридического центра Lex & Juris, магистр юриспруденции (СПбГУ)

Обзор судебной практики по вопросу соотношения института прощения долга со смежными правовыми конструкциями

Обзор практики прощения долга структурирован по проблемам, с которыми сталкиваются суды. Основная — это соотношение прощения долга и дарения. Практическую значимость вопрос приобретает из-за запрета дарения между коммерсантами. Автор доказывает, что не всегда безвозмездное прощение долга следует считать дарением, так как для дарения необходимо еще и намерение одарить. Это разграничение следует из практики высших судов. Однако нижестоящие суды до сих пор временами его не видят, отменяя безвозмездное прощение долга, даже если коммерсант получал непрямую выгоду от его совершения. В обзоре приводятся примеры дел с тремя видами прощения долга: 1) возмездным; 2) безвозмездным, но без намерения одарить; 3) безвозмездным с намерением одарить.

Другие проблемы применения правил о прощении долга также касаются соотношения этой конструкции с иными институтами. Автор поддерживает позицию судов о том, что отказ от иска не влечет прощения долга, в отношении которого заявлен этот иск. Суды стремятся толковать прощение долга как подвид отказа от права, предусмотренного п. 6 и 7 ст. 450.1 ГК РФ. Однако, как показано в статье, такой подход чреват возникновением практических проблем. Например, получается, что прощением долга не смогут воспользоваться граждане, так как отказ от права (и прощение долга как его разновидность) возможен только в коммерческих отношениях. Альтернативой прощению долга в коммерческих отношениях могли бы стать соглашения о воздержании от подачи иска (pactum de non petendo). В обзоре показано, что суды относятся к таким соглашениям негативно, видя в них нарушение запрета на отказ от права на иск. Подобный подход судов автор считает слишком строгим и не соответствующим потребностям коммерческого оборота.

Ключевые слова: прощение долга, договор дарения, отказ от иска, отказ от права, pactum de non petendo

202

Обзор практики

Anastasiya Nozdracheva

Lawyer, Partner at the Lex & Juris Law Centre, Master of Jurisprudence (Saint Petersburg State University)

Review of Judicial Practice on the Correlation of the Institution of Debt Forgiveness with Related Statutory Concepts

The review of the judicial practice of debt forgiveness is based on the issues faced by the courts. The main issue is the correlation of debt forgiveness with donation. The practical significance of the issue is due to the prohibition of donation between businessmen. The author proves that gratuitous forgiveness of debt should not always be considered a donation, as donation implies an intention to donate. This distinction follows from the practice of the superior courts. However, the inferior courts still do not see this sometimes, and cancel the gratuitous forgiveness of debt, even if a businessman indirectly benefited from it. The review provides examples of cases with three types of debt forgiveness:

(1) non-gratuitous, (2) gratuitous without intention to donate, and (3) gratuitous with intent to donate. Other issues in the application of debt forgiveness also relate to the correlation of this concept with other institutions. The author supports the position of the courts that the waiver of a claim does not entail the forgiveness of the debt against which the claim was raised. The courts seek to interpret debt forgiveness as a subtype of waiver of the right provided for by Clauses 6 and 7 of Article 450.1 of the Civil Code of the Russian Federation. However, as shown in the article, this approach is fraught with practical problems. For example, it turns out that citizens will not be able to avail themselves of debt forgiveness, as the waiver of the right (and debt forgiveness as a type of such waiver) is possible only in business relations. An alternative to debt forgiveness in business relations could be an agreement not to enforce a debt (pactum de non petendo). The review shows that the courts treat such agreements negatively, seeing them as a violation of the prohibition of the waiver of the right of claim. The author considers this approach of the courts to be too strict and inadequate to the needs of business activity.

Key words: debt forgiveness, donation agreement, waiver of claim, waiver of right, pactum de non petendo

Введение

Предпринимательская деятельность, целью которой в долгосрочной перспективе является получение прибыли, порой сопровождается необходимостью добровольно принимать на себя потери в отношениях с контрагентами, в том числе вследствие отказа от своих к ним притязаний. Нередко в таких случаях договоренности оформляются соглашениями о том, что одна сторона утрачивает право на взыскание определенной суммы с другой стороны (в том числе при наступлении тех или иных условий) либо кредитор просто направляет должнику некое волеизъявление об отказе от своего права или прощении долга1. Нечеткость формулировок таких договоренностей порождает судебные споры, часть из которых находит свое разрешение лишь в высших судебных инстанциях.

Основной вопрос, который встает перед судами, заключается в юридической квалификации таких соглашений. В подавляющем большинстве случаев, по

1В связи с чем довольно спорным видится утверждение суда о том, что «прощение долга на сумму 39 220 676,48 руб. противоречит целям деятельности коммерческой организации, определенным в п. 1 ст. 50 ГК РФ, для добросовестного кредитора нет экономического смысла прощать не погашенную задолженность» (см.: постановление АС Западно-Сибирского округа от 06.05.2019 по делу № А4524646/2017). Возможно, применительно к конкретным обстоятельствам дела это утверждение и является справедливым, однако его генерализация не должна допускаться.

203

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 7/2019

мнению сторон, речь идет о прощении долга (ст. 415 ГК РФ). Вместе с тем невозможность предъявления к должнику требований об оплате долга (а именно этого добиваются стороны своим соглашением) может быть последствием использования иных правовых конструкций, в связи с чем на практике возникают вопросы отграничения института прощения долга от дарения, отказа от иска, отказа от права, обязательства воздержаться от предъявления требования (pactum de non petendo). Соотношению данных категорий в практике российских судов и посвящен настоящий обзор.

1. Прощение долга и дарение

Прощение долга имеет незавидную судьбу института, который как в доктрине, так и в судебной практике то и дело отождествляется с договором дарения.

Напомним, что согласно легальной дефиниции дарение — это договор, согласно которому одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом (п. 1 ст. 572 ГК РФ).

Ввиду того, что прощение долга предполагает прекращение обязательства освобождением должника от лежащих на нем обязанностей (п. 1 ст. 415 ГК РФ), напрашивается сколь очевидный, столь и ошибочный вывод о том, что прощение долга является разновидностью договора дарения2.

Однако такое смешение институтов общей и особенной частей гражданского законодательства влечет важные практические последствия.

Во-первых, ограничивается возможность коммерческих организаций, законных представителей малолетних и недееспособных и иных лиц, поименованных в п. 1 ст. 575 ГК РФ, заключать соглашения о прощении долга на суммы, превышающие 3 тыс. руб.

Во-вторых, к такому соглашению должны будут применяться иные специфические нормы, сформулированные законодателем применительно к дарению: отказ от исполнения договора дарения (ст. 577 ГК РФ), отмена дарения (ст. 578 ГК РФ).

В-третьих, для прощения долга под угрозой ничтожности сделки будут применяться нормы о форме договора дарения (ст. 574 ГК РФ).

В-четвертых, ограничивается возможность признания такого соглашения недействительным, например на основании п. 1 ст. 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве)3.

2См., напр.: Елисеев И.В., Кротов М.В. Проблемы прощения долга как основания прекращения обязательств // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 65, 66.

3Эта норма позволяет оспорить сделки при неравноценном встречном исполнении. Согласно п. 8 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением

204

Обзор практики

Эти и другие последствия признания прощения долга дарением потребовали установления определенности в вопросе соотношения рассматриваемых институтов.

1.1.Первая попытка была предпринята ВАС РФ. В п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 № 104 «Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств» (далее — письмо № 104) разбирается ситуация, когда судам надлежало дать оценку соглашению сторон об освобождении должника от уплаты процентов за пользование займом и неустойки за несвоевременное исполнение обязательства в случае полного погашения суммы основного долга. Стороны являлись коммерческими организациями, а потому в свете запрета, установленного подп. 4 п. 1 ст. 575 ГК РФ, был принципиальным вопрос о возможности квалификации соглашения как дарения.

Пытаясь разграничить эти два института, ВАС РФ молчаливо одобрил формулировку, предложенную нижестоящим судом: «Прощение долга является дарением только в том случае, если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара».

Рискнем предположить, что, формулируя п. 3 письма № 104, ВАС РФ руководствовался озвученным к тому времени в литературе подходом, согласно которому прощение долга при положительном решении вопроса о безвозмездности и при наличии намерения одарить все же может быть квалифицировано как договор дарения4, 5.

главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» по этому основанию могут оспариваться только сделки, в принципе или обычно предусматривающие встречное исполнение; сделки же, в предмет которых вообще не входит встречное исполнение (например, договор дарения) или обычно его не предусматривающие (например, договор поручительства или залога), не могут оспариваться на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, но могут оспариваться на основании п. 2 этой статьи.

Априорное признание прощения долга дарением ограничивает возможность оспаривания таких сделок по п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, возлагая на лиц, участвующих в деле о банкротстве, обязанность доказывать дополнительные основания для признания такого соглашения недействительным (см., напр.: постановления АС Поволжского округа от 03.04.2018 по делу № А5527454/2014; АС Северо-Западного округа от 22.12.2014 по делу № А56-42216/2013).

Пункт 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, увеличивая срок подозрительности, одновременно требует для признания сделки недействительной установления факта причинения вреда кредиторам и осведомленности другой стороны о цели причинения вреда. Иными словами, даже если прощение долга было совершено в течение одного года до принятия заявления о банкротстве должника, заявитель вынужден будет доказывать все указанные в п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве обстоятельства (см., напр.: постановления АС Волго-Вятского округа от 25.09.2017 по делу № А28-15767/2013; Двадцатого ААС от 27.05.2019 по делу № А23-6212/2017; Пятнадцатого ААС от 16.05.2019 по делу № А3214859/2016).

4См., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 2. Договоры о передаче имущества. М., 2000. С. 347.

5Интересно, что уже спустя два года, в другом информационном письме, Президиум ВАС РФ не стал выделять в качестве признака дарения animus donandi, ограничившись лишь признаком возмездности «Соглашение об уступке права (требования), заключенное между коммерческими организациями, может быть квалифицировано как дарение только в том случае, если будет установлено намерение сторон на безвозмездную передачу права (требования)» (п. 9 информационного письма ВАС РФ от 30.10.2007 № 120 «О практике применения арбитражными судами положений главы 24 ГК РФ»).

205

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 7/2019

1.2.Действительно, традиционно в качестве признаков договора дарения выделяли безвозмездность и намерение дарителя облагодетельствовать одаряемого (animus donandi)6.

Вместе с тем важно отметить, что речь идет о двух разных критериях: объективном (безвозмездность) и субъективном (мотивах, которые обычно лежат за корпусом сделки, но в данном случае им придается юридическое значение).

Не любая безвозмездная сделка является дарением7, а потому при квалификации отношений между сторонами, одна из которых освобождает контрагента от обязательства, судам необходимо последовательно отвечать на вопросы: а) является ли сделка безвозмездной (тем самым суд исключает из возможных договорных форм между сторонами все возмездные сделки); б) наличествует ли намерение кредитора одарить контрагента (тем самым суд придет к выводу о том, является ли сделка дарением или иной безвозмездной конструкцией, возможно, не поименованной

взаконе)? Если на оба вопроса мы отвечаем утвердительно, есть основание видеть

впрощении долга реализацию договора дарения.

1.3.К большому сожалению, зачастую суды не видят разницы между этими двумя критериями. Более того, почву для заблуждения подготовил сам ВАС РФ, который во все том же п. 3 письма № 104 указал, что «об отсутствии намерения кредитора одарить должника может свидетельствовать, в частности, взаимосвязь между прощением долга и получением кредитором имущественной выгоды по какому-либо обязательству между теми же лицами». Иными словами, суд предложил решать второй из перечисленных выше вопросов — о мотивах сделки (animus donandi) — посредством решения первого вопроса о ее возмездности: в случае установления факта получения «дарителем» имущественной выгоды в результате совершаемого прощения долга (т.е. возмездности) стоит констатировать отсутствие намерения одарить должника.

Видимо, толкуя данное разъяснение a contrario и полагая, что отсутствие встречного предоставления автоматически свидетельствует о намерении кредитора одарить должника, суды, разрешая споры о квалификации прощения долга, иногда останавливаются лишь на вопросе получения кредитором имущественной выгоды за счет должника.

1.3.1.Так, в одном из дел8 судам надлежало установить, прекратилось ли обязательство генподрядчика по оплате работ в пользу субподрядчика вследствие заключения

6Animus donandi был известен уже в римском праве («dat aliquis propter nullam aliam causam… quam ut liberalitatem et munificentiam exerceat: haec proprie donation apperllatur»). Подробнее см.: Умов В.А. Дарение, его понятие, характеристические черты и место в системе права. М., 1876. С. 103. Но, несмотря на это, на уровне закона он закреплен не во всех правопорядках. В частности, ни в одной из отечественных кодификаций не говорилось о намерении одарить должника как ключевом признаке договора дарения.

7В римском праве существовало понятие дарения в широком смысле — под ним подразумевались благодеяния, направленные на предоставление облагодетельствованному имущественной выгоды, в какой бы форме она ни предоставлялась. Дарением с этой точки зрения считался легат, назначение наследника, приданое в виде donation ante nuptias и propter nuptias, ссуда имущества (commodatum) и т.д. Иными словами, под дарением могли пониматься любые безвозмездные имущественные сделки. Подробнее см.: Умов В.А. Указ. соч. С. 5.

8См.: постановление ФАС Московского округа от 21.08.2014 по делу № А40-139289/13.

206

Обзор практики

между ними соглашения о реструктуризации задолженности, в соответствии с которым субподрядчик «отказался от права предъявления денежных средств к оплате генподрядчику».

Суды трех инстанций пришли к выводу, что в отсутствие доказательств возмездности прощения долга эти соглашения между генподрядчиком и субподрядчиком представляют собой запрещенное нормами действующего законодательства дарение.

Определением ВС РФ от 27.10.2014 № 305-ЭС14-3138 в передаче дела для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ отказано.

1.3.2.В другом деле миноритарный участник общества обратился с заявлением о признании недействительным соглашения, заключенного между кредитором и должником, по которому последний обязался вместо установленной судом суммы задолженности в размере более 317 млн руб. выплатить кредитору 225 млн руб.

Несмотря на то, что стороны поименовали заключенное соглашение отступным, суды обоснованно пришли к выводу о том, что в отсутствие замены исполнения (ст. 409 ГК РФ) фактически стороны договорились о прекращении обязательства частичным прощением долга (ст. 415 ГК РФ).

Признавая соглашение недействительным и защищая права миноритарного участника общества-должника, суды указали, что прощение части долга при отсутствии встречного получения кредитором имущественной выгоды является дарением, запрещенным п. 1 ст. 575 ГК РФ9.

Определением ВАС РФ от 23.07.2014 № ВАС-9746/14 в передаче дела в Президиум было отказано.

1.3.3.Формулировки «в отсутствие доказательств возмездности прощения долга соглашение представляет собой запрещенное нормами действующего законодательства дарение» или «в отсутствие встречного предоставления судами обоснованно сделан вывод о наличии у кредитора намерения освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара» встречаются и в других судебных актах10.

Таким образом, в судебной практике долгое время оставался распространенным подход, при котором суды вслед за известным мультипликационным героем делали поспешное обобщение: «Безвозмездно, то есть даром». И, как следствие, признавали любое безвозмездное прощение долга дарением.

1.4.Куда более последовательным и непротиворечивым видится утверждение, что безвозмездность передачи имущества является квалифицирующим признаком договора дарения, но не единственным (т.е. необходимым, но не достаточным условием для квалификации договора в качестве дарения).

9См.: постановление ФАС Московского округа от 30.06.2014 по делу № А41-33913/13.

10См., напр.: постановления АС Московского округа от 02.11.2015 по делу № А40-172050/2013; Девятого ААС от 18.07.2017 по делу № А40-76052/16; АС Восточно-Сибирского округа от 25.01.2016 по делу № А58-8295/2014; АС Северо-Западного округа от 09.09.2015 по делу № А05-14808/2014; Двенадцатого ААС от 20.03.2019 по делу № А57-4844/2018.

207

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 7/2019

–без animus donandi;

–с animus donandi (дарение).

Попробуем с опорой на конкретные арбитражные споры привести примеры ситуаций и соглашений к каждой из них.

1.4.1.Возмездные договоры, лежащие в основании прощения долга. Вопрос о понятии возмездности является одним из труднейших в гражданском праве. Согласно п. 1 ст. 423 ГК РФ договор, по которому сторона должна получить плату или иное встречное предоставление за исполнение своих обязанностей, является возмездным.

Наиболее полное определение данного явления, на наш взгляд, приводится А.А. Симолиным, который указывал, что для признания юридического отношения возмездным необходимо, чтобы оно состояло из взаимных обязанностей обоих субъектов исполнить в пользу друг друга (или третьих лиц) известные действия или обязанности одного субъекта, находящиеся в условной или каузальной зависимости от действий его контрагента12.

Представляется, что как возмездные могут быть квалифицированы не только такие отношения, где имущественному предоставлению одной стороны корреспондирует встречное (в рамках этого же договора или любого другого, заключенного между субъектами) предоставление другой стороны, но и те отношения, в которых лицо получает иную выгоду за счет контрагента. Она может заключаться в более коротком по сравнению с первоначальным сроке исполнения обязательства должником, в получении обеспечения за счет должника (например, залога) и т.д.

11См.: постановление Президиума ВАС РФ от 04.12.2012 № 8989/12.

12См.: Симолин А.А. Влияние момента безвозмездности в гражданском праве. Казань, 1916. С. 48.

208

Обзор практики

Вместе с тем получение этой выгоды не должно быть следствием случайного стечения обстоятельств или жеста доброй воли со стороны контрагента (исполнением им морального долга по отношению к облагодетельствовавшему его лицу). Она должна быть получена кредитором в результате реализации юридически релевантных договоренностей сторон: прощая долг, кредитор должен быть уверен в получении выгоды за счет должника, именно потому что последний юридически обязан к ее предоставлению или осуществляет предоставление в момент прощения долга. Итак, в каких случаях суды полагают, что отношения сторон по прощению долга являются возмездными?

1.4.1.1.Самым очевидным примером является встречное прощение долгов. В случае когда суды сталкиваются с такой ситуацией, у них не возникает сомнений в том, что такое соглашение не может быть квалифицировано как дарение именно ввиду отсутствия признака безвозмездности13.

1.4.1.2.Кроме того, такая выгода, получаемая кредитором, может заключаться в сокращенном сроке исполнения обязательства со стороны должника.

Водном из дел, отказывая в удовлетворении иска о признании недействительным соглашения сторон о частичном прощении долга, Арбитражный суд Московского округа указал, что по условиям заключенного соглашения должник обязался начать выплачивать сумму задолженности до вступления в силу судебного решения, которым эта задолженность была взыскана. Тем самым должник фактически отказался от оспаривания части суммы присужденной кредитору задолженности в апелляционной и кассационной инстанциях и осуществил ее выплату в предельно короткие сроки. «Все это является полученным кредитором благом (встречным представлением)», что и обусловило отказ кредитора от части присужденной суммы, которая, по мнению сторон, была спорной и несущественной по размеру (составляла 2,8% от суммы, взысканной по решению суда)14.

Вдругом деле15 судам надлежало дать оценку схожей ситуации, в которой прощение долга было обусловлено выплатой должником большей части задолженности до завершения рассмотрения дела судом. Признавая такое прощение долга между коммерческими организациями допустимым, суд указал, что в соглашении с достаточной степенью определенности прослеживается имущественный интерес кредитора в прощении части долга.

Несмотря на то, что в приведенных выше ситуациях речь вроде бы шла о получении кредитором исполнения в более короткие сроки, полагаем, что у судов не было оснований говорить о возмездности прощения долга.

Прежде чем обосновать свою позицию, предлагаем рассмотреть абстрактную ситуацию. Между А (покупатель) и Б (поставщик) заключен договор купли-прода-

13См., напр.: постановления ФАС Волго-Вятского округа от 02.04.2014 по делу № А39-1656/2013; АС За- падно-Сибирского округа от 28.04.2018 по делу № А75-5697/2017; Восьмого ААС от 08.06.2017 по делу № А70-6147/2016.

14См.: постановление АС Московского округа от 24.01.2018 по делу № А40-160507/16.

15См.: постановление АС Северо-Кавказского округа от 22.12.2016 по делу № А32-39086/2015.

209

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 7/2019

жи, по которому Б обязался поставить товар на сумму 100 руб. в срок до 01.09.2017, а покупатель — оплатить товар в срок до 31.12.2017. На наш взгляд, очевидно, что если в дальнейшем стороны придут к соглашению о том, что Б прощает А долг на сумму 7 руб. при условии оплаты товара до 01.12.2017, то отношения сторон стоит квалифицировать как возмездные. За счет должника (в обязательстве оплатить товар) кредитор получает возможность пользоваться деньгами в период с 01.12.2017 по 31.12.2017, размещать денежные средства по своему усмотрению, закупать новые партии товара для последующей реализации и т.д., в то время как должник этой возможности лишается. Иными словами, кредитор получает выгоду за счет должника16.

Теперь представим, что покупатель в установленный договором срок товар не оплатил, и поставщиком был возбужден судебный процесс по взысканию дебиторской задолженности. 30.06.2018 судом вынесено решение о взыскании суммы долга (вступит в силу 30.07.2018), но, не дожидаясь вступления в силу решения суда, стороны заключают соглашение, по которому кредитор прощает должнику все тот же долг на сумму 7 руб. при условии погашения задолженности до 01.07.2018. Являются ли отношения сторон по прощению долга возмездными? В отличие от предыдущей ситуации, где должник согласился исполнить обязательство досрочно, в измененном казусе должник уже находится в просрочке и за промедление исполнения судебного решения будет выплачивать кредитору проценты за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ. Заключая соглашение о прощении долга, кредитор не получает какой-либо имущественной выгоды за счет должника, поэтому отношения скорее стоит квалифицировать как безвозмездные.

Однако суды в некоторых приведенных выше делах пришли к прямо противоположному выводу. Вероятно, в защиту их позиции можно привести следующий аргумент. Применение ст. 395 ГК РФ и проценты, которые подлежат взысканию в пользу кредитора за то время, пока решение суда вступает в законную силу, выдается исполнительный лист и приводится в исполнение, не компенсируют в полной мере убытки, которые терпит кредитор (ключевая ставка значительно ниже средних ставок по кредитам). То есть складывается ситуация, когда неисполнение судебного решения более выгодно должнику и негативно сказывается на имущественной сфере кредитора. В таком случае уступка, на которую идет должник, исполняя решение суда до его вступления в силу, и риск двойного взыскания, который возлагает на себя должник, являются своеобразным встречным предоставлением за частичное прощение долга со стороны кредитора.

Вместе с тем эта ситуация представляется аномальной и вызвана исключительно неадекватно низкой ставкой процентов за пользование чужими денежными средствами. Кроме того, нередко в договоре согласована неустойка, которая на порядок выше ключевой ставки ЦБ РФ.

16В одном из дел суду в целях установления наличия признаков дарения в спорной сделке пришлось углубиться в экономическое обоснование прекращения двух встречных требований на 105 и 148 млн руб. При этом суд принял во внимание, что срок исполнения обязательства по оплате 105 млн руб. уже наступил, а 148 млн руб. подлежали оплате в рассрочку до 2022 г. Используя процедуру дисконтирования, т.е. оценки с позиции сегодняшнего дня суммы, ожидаемой к получению в будущем, суд пришел к выводу, что сделка совершена к выгоде обеих сторон, а потому признаки дарения отсутствуют (см.: постановление Тринадцатого ААС от 04.12.2018 по делу № А56-44070/2018, оставлено без изменений постановлением АС Северо-Западного округа от 17.05.2019 по делу № А56-44070/2018).

210