Учебный год 22-23 / Григорьев - Срок на защиту в предварительном договоре

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2022

Вячеслав Игоревич Григорьев

магистрант факультета права НИУ «Высшая школа экономики»

Проблема толкования отдельных положений о предварительном договоре

DOI 10.37239/2500-2643-2022-17-4-76-95

В статье рассмотрены вопросы правовой квалификации шестимесячного срока для обращения в суд с требованием о заключении основного договора (абз. 1 п. 5 ст. 429 ГК РФ): является ли он преклюзивным или в норме имеется в виду исковая давность? С учетом отсутствия четкого определения юридической природы этого срока в законодательстве и разъяснениях Верховного Суда автор выявляет различные подходы к его интерпретации в практике судов кассационной инстанции. В результате анализа зарубежного опыта и оценки различных вариантов определения природы шестимесячного срока для обращения в суд с точки зрения природы отношений сторон предварительного договора, принципа свободы договора и политико-правовых соображений предлагается остановиться на его квалификации в качестве пресекательного.

Ключевые слова: предварительный договор, пресекательный (преклюзивный) срок, исковая давность

76

Свободная трибуна

Введение

Реформа гражданского законодательства1 закрепила нововведения, связанные с совершенствованием правового регулирования различных договорных конструкций, не обойдя своим вниманием и предварительный договор. В частности, в абз. 1 п. 5 ст. 429 ГК РФ появилось указание на шестимесячный срок, в течение которого можно заявить требование о понуждении к заключению основного договора. Вместе с тем правовая природа этого срока законодателем не была раскрыта: по его истечении право требования заключения договора прекращается или переходит в разряд лишенных судебной защиты? Иначе говоря, возник вопрос о том, является ли этот шестимесячный срок особым пресекательным сроком или специальным сокращенным сроком исковой давности.

ВС РФ в своих разъяснениях2 также обошел стороной этот вопрос. Вопреки мнению ряда судов3, мы не склонны считать, что из позиции ВС РФ можно вывести природу разбираемого срока. Так, в абз. 1 п. 27 постановления о заключении и толковании договора цитируется текст закона, а в абз. 2 этого же пункта указывается, что «ведение сторонами переговоров, урегулирование разногласий в целях заключения основного договора не могут являться основаниями для изменения момента начала течения указанного шестимесячного срока». Данное разъяснение не может помочь в определении природы шестимесячного срока, поскольку касается только вопроса момента начала его течения4 и может применяться при квалификации этого срока как в качестве пресекательного, так и в качестве исковой давности, поскольку предлагаемое Пленумом ВС РФ определение момента начала течения срока полностью соответствует положениям п. 1 ст. 200 ГК РФ о правилах начала течения срока исковой давности, связанных со знанием о нарушении своего права и о фигуре надлежащего ответчика. Ведь истец, заключая предварительный договор, осведомлен о сроке заключения основного договора (который устанавливается самими сторонами или восполняется за счет диспозитивного правила о необходимости заключить договор в годичный срок)5 и фигуре своего контрагента, поэтому другой подход для начала исчисления срока вряд ли возможен6.

1Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации».

2Постановление Пленума ВС РФ от 25.12.2018 № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» (далее — постановление о заключении и толковании договора).

3См., напр.: постановления Третьего ААС от 08.09.2020 по делу № А33-27946/2018; Девятого ААС от 06.02.2019 по делу № А40-71952/18.

4Вместе с тем в литературе привязка исчисления срока исковой давности к объективным обстоятельствам рассматривается в качестве примера ситуации, когда с функциональной точки зрения схожего эффекта можно достичь при помощи введения пресекательного срока существования права. См.: Ernst W. Das Verjahrungsrecht des (D)CFR // Verjahrungsrecht in Europa — zwischen Bewahrung und Reform: Wurzburger Tagung vom 8. und 9.5. 2009 / Hrsg. von O. Remien. S. 86–87 (приводится по: Асосков А.В. Пресекательные сроки и их соотношение с другими видами гражданско-правовых сроков // Вестник гражданского права. 2018. № 4. С. 46–73).

5См.: п. 4 ст. 429 ГК РФ.

6Иной подход избран во французской практике, где исковая давность исчисляется не с окончания срока, в течение которого нужно заключить основной договор, а определяется в каждом конкретном случае отдельно; суд оценивает фактическое знание об отказе обязанной стороны от заключения договора. См.: Civ. 3ème, 1er oct. 2020, pourvoi n°19-16.561, (P+B+I).

77

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2022

Квалификация данного срока в качестве срока исковой давности или пресекательного срока имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение, поскольку от выбора той или иной модели зависит возможность применения или отказа от использования всего арсенала норм главы 12 ГК РФ об исковой давности. Вместе с тем отсутствие четкого ответа со стороны ВС РФ и существующая разнородность в судебной практике требуют от правопорядка выбора в пользу той или иной модели.

1. Исковая давность и пресекательный срок: соотношение понятий

Вопрос соотношения категорий сроков исковой давности и пресекательных сроков не является четко решенным в доктрине и действующем законодательстве. А.В. Асосков в наиболее продуктивной статье о пресекательных сроках из тех, которые были написаны в последние годы на русском языке, отмечает, что «трудно найти другой гражданско-правовой институт, в отношении которого наблюдался бы больший разброс мнений и подчас полярных подходов к решению одной и той же проблемы»7.

Наиболее традиционный8 подход к разграничению исковой давности и пресекательного срока состоит в акценте на разные цели, которые преследует законодатель, вводя указанные виды сроков. Идеология исковой давности состоит в том, что если лицо, обладающее субъективным правом, в течение длительного срока его не осуществляет, то это создает у обязанного лица ожидание исчерпанности правового спора и исковая давность такие ожидания защищает9. Кроме того, обращается внимание на то, что исковая давность предотвращает сложности в установлении фактов, с которыми стороны и суд могут столкнуться в случае инициации спора по прошествии многих лет после обстоятельств, с которыми связан спор, но прежде всего срок давности пытается защитить ответчика. Именно затруднения последнего в поиске и представлении доказательств, которые могли бы обосновать те или иные возражения (например, об исполнении обязательства), беспокоят законодателя и подталкивают его установить срок давности. На последнее указывает то, что исковая давность применяется по инициативе ответчика. Если бы цель состояла в защите публичного интереса или интересов третьих лиц, то закон предписывал бы применение исковой давности ex officio.

Сущность пресекательных сроков состоит в том, что некоторые субъективные права имеют временные рамки, за пределами которых они прекращаются10. Ос-

7Асосков А.В. Указ. соч.

8Различные правовые позиции см.: Там же.

9См.: Там же.

10См.: Гурвич М.А. Пресекательные сроки в советском гражданском праве. М., 1961. С. 25. См. также: постановление КС РФ от 15.04.2020 № 18-П «По делу о проверке конституционности абзаца второго пункта 1 статьи 335 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.В. Тюрина»; кассационное определение ВС РФ от 14.07.2021 № 78-КАД21-8-К3.

78

Свободная трибуна

новными целями введения таких сроков, как отмечается в литературе, являются учет интересов потенциально неограниченного круга третьих лиц11, установление предсказуемости и правовой определенности в гражданских правоотношениях12.

Однако подобный телеологический подход к квалификации сроков, на наш взгляд, не является универсальным. Во-первых, он не всегда реализуется на практике (например, А.В. Асосков пишет, что в отношении преимущественного права покупки по ст. 250 ГК РФ данный целевой подход не выдерживается13). Во-вторых, предлагаемый критерий для определения срока в качестве пресекательного присущ и срокам исковой давности, что следует из правовых позиций КС РФ14.

Таким образом, в настоящий момент отсутствует четкий и бесспорный содержательный критерий, с помощью которого мы бы могли определить природу шестимесячного срока на заявление в суд требования о заключении основного договора на базе предварительного. В связи с этим нам кажется правильным подходить к решению вопроса об определении правовой природы данного срока с точки зрения желаемого правового регулирования. Для этих целей необходимо оценить различия в правовом регулировании соответствующих сроков. Поскольку понятие пресекательного срока не находит закрепления в действующем праве, мы считаем необходимым обратиться к предлагаемым в науке отличительным признакам15.

Важнейшим последствием разграничения пресекательного срока и исковой давности является возможность суда применять первый вид срока по своей инициативе (ex officio), тогда как применение исковой давности возможно только по заявлению стороны в споре.

Различается и распределение бремени доказывания: управомоченное лицо доказывает реализацию своего права в пределах пресекательного срока, в то время как истечение исковой давности доказывает обязанное лицо, ссылающееся на пропуск этого срока16.

11См.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 259.

12См.: Асосков А.В. Указ. соч.

13Автор указывает, что установление сроков реализации преимущественного права покупки направлено на обеспечение предсказуемости и правовой определенности между покупателем, продавцом и другими сособственниками. При этом преклюзивная квалификация трехмесячного срока из п. 3 ст. 250 ГК РФ устраняла бы для покупателя доли риск ее изъятия из-за нарушений правил о преимущественной покупке. Вместе с тем ВС РФ закрепил подход к квалификации данного срока в качестве исковой давности (см.: п. 14 постановления Пленума ВС РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»). Такой подход, по мнению А.В. Асоскова, противоречит целям введения этой нормы и правилам разграничения пресекательных сроков и исковой давности.

14См.: постановления КС РФ от 20.07.2011 № 20-П, от 15.02.2016 № 3-П; определение КС РФ от 03.11.2006 № 445-О.

15См.: Гурвич М.А. Указ. соч. С. 41.

16См.: п. 10 постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм об исковой давности».

79

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2022

Традиционно отмечается различное регулирование вопроса об императивности или диспозитивности сроков исковой давности и пресекательных сроков. В действующем российском праве исковая давность носит императивный характер17, а императивность/диспозитивность преклюзивных сроков нужно определять в каждом случае отдельно18. В некоторых актах международной унификации (например, в ст. 135 European Contract Code) провозглашена диспозитивность пресекательных сроков19.

Не менее важным последствием разграничения сроков является невозможность прерывания, приостановления или восстановления пресекательных сроков по правилам исковой давности. Хотя этот критерий, как отмечается в литературе20, не является строгим. Например, согласно российскому праву может быть восстановлен пресекательный срок на принятие наследства21 или срок для включения требований в реестр требований кредиторов в банкротстве22. Допускаются исключения из этого правила и немецкими исследователями23. В то же время некоторые правила исковой давности также исключают возможность их прерывания, приостановления или, например, восстановления (в частности, в отношении десятилетнего объективного срока исковой давности24 или некоторых иных сроков исковой давности25). Вместе с тем, тогда как для исковой давности правила о прерывании, приостановлении или восстановлении срока действуют по умолчанию, если иное не вытекает из закона, для преклюзивных сроков такая возможность должна быть отдельно указана в законе либо обоснована путем применения соответствующих норм по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ).

Однако ключевыми отличиями признаются разные правовые последствия в случае истечения установленных сроков26. При истечении пресекательного срока прекра-

17См.: ст. 198 ГК РФ.

18Например, допустимо изменение преклюзивного срока действия поручительства или залога, выданного третьим лицом (абз. 2 п. 1 ст. 335, п. 6 ст. 367 ГК РФ). В то же время в качестве императивного рассматривается срок для требования акционеров о выкупе принадлежащих им акций (см., напр.: постановление Президиума ВАС РФ от 05.09.2006 № 1671/06 по делу № А41-К1-10537/05).

19См.: Белов В.А. Кодекс европейского договорного права — European Contract Code: общий и сравни- тельно-правовой комментарий: в 2 кн. Кн. 1. М., 2015.

20См.: Крашенинников Е.А. Понятие и предмет исковой давности. Ярославль, 1997. С. 40.

21См.: ст. 1155 ГК РФ.

22Подробнее см.: Маликов А.Ф. Вопрос соотношения принципа равенства кредиторов (pari passu) с пресекательным сроком на включение в реестр кредиторов // Вестник экономического правосудия РФ. 2019. № 1. С. 154–170.

23См.: Асосков А.В. Указ. соч.

24См.: п. 8 постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43.

25См., напр.: ч. 7.2 ст. 18 Федерального закона от 21.11.2011 № 325-ФЗ «Об организованных торгах» (ред. от 02.07.2021); п. 4 ст. 43, п. 6 ст. 45, п. 4 ст. 46 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (ред. от 02.07.2021); п. 6 ст. 79, п. 1 ст. 84 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (ред. от 02.07.2021).

26См.: Асосков А.В. Указ. соч.

80

Свободная трибуна

щается само материальное право, в то время как исковая давность по российскому праву не влечет прекращение субъективного права, но лишает его судебной защиты. При этом задавненное право все равно существует, поэтому его можно, например, новировать27, рассматривать в качестве пассивного требования при зачете28, а добровольно осуществленное должником предоставление кредитору нельзя будет вернуть обратно29. В случае же с пресекательным сроком осуществленное после истечения срока предоставление повлечет неосновательное обогащение, а упомянутые случаи прекращения обязательства не будут иметь ремиссионного правового эффекта, поскольку по истечении пресекательного срока право прекращает существовать.

2. Подходы судов к определению природы шестимесячного срока

Следует отметить, что в большинстве дел, которые затрагивают вопрос понуждения обязанной стороны по предварительному договору к заключению основного, суды не используют абз. 1 п. 5 ст. 429 ГК РФ в качестве главного средства для разрешения споров. Например, если стороны не совершали действия, направленные на заключение основного договора в пределах срока, отведенного на его заключение (это тот срок, который установлен в п. 4 ст. 429 ГК РФ, его не следует путать

сразбираемым в настоящей работе шестимесячным сроком на обращение в суд по п. 5 ст. 429 ГК РФ), то допустимы констатация прекращения преддоговорного обязательства30 и отказ в удовлетворении требований на этом основании. Вместе

стем в ряде дел вопрос правовой квалификации срока становится крайне важным и влияющим на исход дела. В первую очередь это связано с проблемой необходимости для стороны спора заявлять об истечении срока. Кроме того, в некоторых делах косвенно ставится вопрос, затрагивающий перерыв, восстановление или приостановление течения шестимесячного срока.

2.1.Примеры признания шестимесячного срока в качестве срока давности

В ряде судебных актов нашел отражение подход, который рассматривает шестимесячный срок из абз. 1 п. 5 ст. 429 ГК РФ в качестве срока исковой давности. Например, в постановлении АС Западно-Сибирского округа от 20 июля 2021 года по делу № А45-20621/2020 отмечено, что истец пропустил специальный срок исковой давности, предусмотренный п. 5 ст. 429 ГК РФ, о применении которой было заявлено ответчиком. По обстоятельствам дела истец-поручитель (фонд) на основании

27См.: п. 29 постановления Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств».

28См.: Там же. Пункт 18.

29См.: подп. 2 ст. 1109 ГК РФ.

30См.: п. 28 постановления о заключении и толковании договора.

81

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2022

трехстороннего договора поручительства требовал заключить соглашение кредиторов о порядке удовлетворения требований к должнику, в том числе в части распределения денежных сумм от реализации залогового имущества. Этот поручитель обратился в суд только 20 августа 2020 года, хотя соглашение должно было быть заключено не позднее 23 октября 2019 года (в течение пяти рабочих дней после выполнения обязательств поручителя), т.е. срок исковой давности истек 23 апреля 2020 года.

В другом деле АС Центрального округа также констатировал31, что истечение установленного п. 5 ст. 429 ГК РФ шестимесячного срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа в иске. Это дело представляется крайне интересным с точки зрения вопроса о правовой природе указанного срока. Гражданин и новый застройщик, получивший земельный участок с недостроенным домом в результате торгов в рамках процедуры банкротства предыдущего застройщика, заключили договор о намерениях от 25 июля 2014 года, согласно которому новый застройщик обязался после получения разрешения на строительство дома заключить договор долевого участия в строительстве.

Гражданин обратился с иском в апреле 2017 года, поэтому суд на основании заявления застройщика констатировал пропуск срока исковой давности. Суд посчитал, что по смыслу ст. 190 ГК РФ в договоре отсутствовал законным образом установленный срок его действия и, соответственно, действующий в силу п. 4 ст. 429 ГК РФ по умолчанию годичный срок предварительного договора попросту истек в июле 2015 года. При этом суд отметил, что обязательства сторон из предварительного договора по заключению договора участия в долевом строительстве прекратились «именно с этого момента».

Из судебного акта не совсем ясно, идет речь о моменте истечения срока для заключения основного договора по правилам п. 4 ст. 429 ГК РФ или о моменте, когда истек шестимесячный срок для понуждения к заключению основного договора. Если придерживаться первой интерпретации, то необходимость применения срока из п. 5 ст. 429 ГК РФ в принципе отпадает, так как обязательство заключить основной договор прекратится, если стороны не совершат действия, направленные на его заключение, в течение срока действия договора32. Вторая интерпретация в контексте данного дела также является внутренне противоречивой: с одной стороны, суд констатирует природу шестимесячного срока в качестве исковой давности, с другой стороны, полностью игнорирует правовую природу давности: в связи с ее истечением материальное право не прекращается, но ослабевает его защита (exceptio temporis)33.

В связи с этим, возможно, нужно по-другому оценивать довод истца, что из переписки между сторонами, состоявшейся после истечения годичного срока, следует намерение ответчика завершить строительство указанного дома и исполнить обязательства застройщика. Суд кассационной инстанции посчитал переписку

31См.: постановление АС Центрального округа от 12.03.2018 по делу № А64-2712/2017.

32См.: п. 28 постановления о заключении и толковании договора.

33См.: Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2018. С. 1174.

82

Свободная трибуна

доказательством фактического уклонения ответчика от заключения договора. На наш взгляд, из таких писем суд может вывести признание долга (о необходимости заключить основной договор) в письменной форме34, что позволяет возобновить течение исковой давности.

Внекоторых судебных актах суды отмечают, что «шестимесячный срок по своей правовой природе аналогичен сроку исковой давности» и его пропуск при наличии возражения является самостоятельным основанием для отказа в иске. В одном из дел по условиям предварительного договора стороны обязались не позднее 1 мая 2017 года заключить договор купли-продажи недвижимого имущества, однако этого сделано не было, при этом с иском истец обратился только 3 октября 2018 года35, о чем было заявлено стороной в споре. Вместе с тем в данном деле этот аргумент прозвучал в качестве вспомогательного, поскольку стороны в течение действия предварительного договора не совершили действий, направленных на заключение основного договора, и поэтому обязательство прекратилось. Схожая позиция зафиксирована в постановлении АС Центрального округа от 18 мая 2021 года по делу № А09-10701/2018, где стороны обязались заключить основной договор до 30 января 2017 года, однако также не совершили действий, направленных на его заключение, а с иском одна из сторон обратилась только 15 ноября 2017 года, о чем было также заявлено ответчиком.

Впрактике встречаются примеры допустимости гипотетического признания перерыва течения данного шестимесячного срока. Например, в постановлении Девятого ААС от 19 марта 2019 года по делу № А40-191842/2017 исковая давность была посчитана с учетом перерыва в ее течении. Вместе с тем по обстоятельствам дела такая позиция служила дополнительной мотивировкой, которая подчеркивала длительность промежутка между нарушением прав истца и подачей искового заявления (более пяти лет даже с учетом перерыва течения срока).

Суды общей юрисдикции в отдельных делах также указывают на квалификацию шестимесячного срока в качестве исковой давности36.

2.2. Примеры признания шестимесячного срока пресекательным

Вместе с тем ряд судов рассматривает шестимесячный срок о понуждении к заключению договора в качестве пресекательного. В некоторых судебных решениях содержится прямое указание на такую правовую квалификацию37. Например, по-

34В литературе указывается, что признание долга может вытекать из тех или иных письменных документов, исходящих от обязанного лица в адрес управомоченного лица. См.: Там же. С. 1248.

35См.: постановление АС Северо-Кавказского округа от 13.10.2020 по делу № А20-4797/2017.

36См.: кассационное определение Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 28.10.2021

№88-26831/2021; определение Московского городского суда от 10.12.2018 по делу № 2-6/18.

37См.: постановления Третьего ААС от 08.09.2020 по делу № А33-27946/2018, от 22.07.2020 по делу

№А33-27944/2018; Седьмого ААС от 23.04.2021 по делу № А45-18938/2020; Одиннадцатого ААС от 17.11.2021 по делу № А65-11401/2021; определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 19.12.2019 № 88-1201/2019.

83

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2022

становлением Девятого ААС от 6 февраля 2019 года по делу № А40-71952/18 было отменено решение суда первой инстанции. Суд указал, что «шестимесячный срок… является пресекательным сроком для предъявления иска; пропуск этого срока и срока, установленного для заключения основного договора, свидетельствует об утрате интереса сторон к заключению основного договора, в силу чего по истечении указанного срока обязательство по заключению основного договора прекращается, поэтому специального заявления стороны о применении судом указанного шестимесячного срока не требуется». По обстоятельствам дела стороны заключили предварительный договор, по которому обязались заключить основной договор об отчуждении продюсером исключительного права на фильм не позднее 31 января 2017 года, но не ранее завершения производства фильма, однако иск был предъявлен в АС г. Москвы только 3 апреля 2018 года. Суд первой инстанции удовлетворил требования, поскольку ответчик не заявил об истечении шестимесячного срока, однако суд апелляционной инстанции отменил это решение, самостоятельно указав на его истечение.

В некоторых судебных актах суды избегают четко определять правовую природу шестимесячного срока, однако отказывают в удовлетворении требований о заключении основного договора со ссылкой на его истечение независимо от заявления стороны спора38. Например, в постановлении АС Западно-Сибирского округа от 31 мая 2016 года по делу № А46-7327/2015 суд указал, что «с иском истец обратился

виюне 2015 года, установленный пунктом 5 статьи 429 ГК РФ шестимесячный срок, в течение которого могло быть заявлено требование о понуждении к заключению основного договора, истцом пропущен, суды правомерно отказали в удовлетворении исковых требований». По обстоятельствам дела договор долевого участия в строительстве должен был быть заключен до 18 февраля 2014 года. Истец, индивидуальный предприниматель — участник долевого строительства, обратился

всуд с иском только в июне 2015 года, на что было указано судом. Данных о выдвижении ответчиком возражения о пропуске давности в судебных актах не имеется.

Аналогичная позиция отражена в постановлении АС Волго-Вятского округа от 5 сентября 2019 года по делу № А43-35129/2018. Согласно фабуле дела договор аренды земельного участка между участником аукциона, который сделал предпоследнее предложение, и министерством должен быть заключен до 1 февраля 2017 года, а истец обратился с требованием в суд только 6 сентября 2018 года, т.е. по истечении шести месяцев с момента неисполнения обязательства по заключению договора. Суд отказал в иске, несмотря на отсутствие возражения на сей счет со стороны ответчика.

В одном из дел39 суд самостоятельно констатировал пропуск «процессуального срока на защиту прав истца» и отказал в удовлетворении требований, поскольку по фабуле дела лицензионный договор не был заключен в срок до 25 ноября 2019 года, как было определено в предварительном договоре между сторонами, а иск был подан в суд только 13 ноября 2020 года, т.е. с превышением шестимесячного срока.

38В актах судов нижестоящих инстанций также не содержится указание на применение срока по заявлению стороны в споре.

39См.: постановление АС Дальневосточного округа от 06.08.2021 по делу № А04-8721/2020.

84

Свободная трибуна

Квалификация срока в качестве преклюзивного встречается и в практике судов общей юрисдикции. Например, в определении Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 30 июня 2020 года по делу № 88-5275/2020 было указано, что заявление о применении срока исковой давности или ходатайство о восстановлении срока исковой давности не требуется в рамках договора предварительной куп- ли-продажи недвижимого имущества. Истец обратилась в суд по истечении свыше полутора лет с момента неисполнения обязательств по заключению договора.

2.3. Выводы из анализа судебной практики

Анализ судебной практики показывает, что суды занимают различные позиции по вопросу определения правовой сущности срока на понуждение к заключению основного договора. Следует отметить, что бóльшая часть дел, связанных с квалификацией шестимесячного срока в качестве пресекательного, относится к периоду после принятия разъяснений ВС РФ, который, повторим, прямо не раскрывает его правовую природу. Практически все разобранные дела касаются необходимости наличия или отсутствия заявления стороной об истечении этого срока, и лишь в некоторых из них косвенно затрагиваются иные проблемы применения правового режима исковой давности. Вместе с тем практическая значимость разрешения данного вопроса для участников гражданского оборота колоссальна, поскольку отсутствие четкой позиции по нему создает опасную ситуацию правовой неопределенности.

3.Зарубежный опыт

Взарубежном праве вопрос правовой природы срока на понуждение к заключению основного договора тоже не является полностью проясненным. В первую очередь это связано с тем, что конструкция предварительного договора не всегда находит столь же подробную регламентацию, как в российском праве, а довольно часто выводится из общего принципа свободы договора без какого-либо абстрактного обобщения или с закреплением на уровне закона только отдельных положений.

Всвязи с отсутствием специальных правил, направленных на введение преклюзивных сроков, доктрина и судебная практика в таком случае исходят из необходимости применения общих сроков исковой давности. Например, такого подхода придерживается немецкий40 (общий трехлетний41 срок42), французский43 (общий

40См.: Henrich D. Vorvertrag, Optionsvertrag, Vorrechtsvertrag: Eine dogmatisch-systematische Untersuchung der vertraglichen Bindungen vor und zu einem Vertragsschluß. Berlin — Boston, 2020. S. 218; Bundesgerichtshof Urt. v. 21.04.1967, Az.: V ZR 75/64.

41Правовая квалификация была дана еще в тот период, когда соответствующий срок исковой давности был равен 30 годам, что рассматривалось в качестве чрезмерно длительного срока. См.: Там же.

42См.: § 195 ГГУ.

43См.: Civ. 3ème, 1er oct. 2020, pourvoi n°19-16.561, (P+B+I).

85